Тень великого канцлера

5.

Яромир поднялся во весь рост, закатил глаза и воздел руку. Словом, как мог, изобразил поэтическое вдохновение. Богатыри разом навострили уши. Яромировы частушки казались им верхом совершенства.

– с надрывом продекламировал Яромир. Прежде чем продолжить трагическую историю о рыцаре и упыре, он на мгновение замолчал и окинул взглядом друзей. На Илью Муромца художественное слово всегда производило тяжелое впечатление: он вздыхал, смахивал крупную слезу и кусал богатырский ус. На этот раз Илья успел только вздохнуть. Слеза,' уже готовая вот-вот показаться, так и не показалась. В дверь постучали.

– Кого это черти несут? – обиженно рявкнул Илья, нехотя вставая со стула. – Вот всегда так! Только начнешь культурно развиваться, как – бац!..

– И вторая смена, – хохотнул Добрыня. – Пора в караул идти.

– Да какой караул, если мы ехать собираемся? – удивился Илья.

Добрыня и Алеша Попович покатились со смеху:

– Илья, а ты ведь совсем шуток не понимаешь!

– А вам бы все балагурить! Там рыцарь, понимаешь, молодой, бледный… А за ним голодный упырь! Вам, может, и смешно, а мне жалко.

– Кого, упыря? – продолжал прикалываться Добрыня. Муромец обиженно засопел, сверкнул глазом, но не ответил. Звук повторился. Это был настойчивый и нахальный стук.

– Может, упырь и стучит, легок на помине? – Яромир немедленно обозлился, надел на правую руку бронированную перчатку и шагнул к двери.

– Эй! Вы, что ль, богатыри? – донеслось до них с улицы. – Открывай давай! Эта… того… карета подана! – голос был хриплый, пропитой и даже прокуренный. Этот новый порок принесли на Русь сластолюбивые кумарцы. Сам же Яромир табака не любил и курильщиков ненавидел. Ну кто, скажите, вдыхает и выдыхает дым? Знамо, черти или драконы разные. Ифриты, вот. А человек не шайтан, у него дыхание легкое. Поэтому, заслышав прокуренный голос, Яромир не колебался ни минуты: распахнул дверь, схватил стоящего на пороге мужика и легонько стукнул о стенку. Для трезвости. После того как из него вышел дурной дух, незнакомец размяк и, крякнув, уставился на богатырей преданными глазами.

– Ты кто еси, упырь али оборотень? – ласково осведомился Илья, разминая пальцы. Мужик все еще покряхтывал и молчал, словно собирался с мыслями.

– Не, на упыря не похож! – возразил Яромир. – У тех морда гладкая, как у немцев, а у этого бородища!

– Ты, Яромирка, просто не в курсе, – усмехнулся Илья. – Я как-то упыря прищучил с бородищей, как у боярина Матвеева! – Так я ему эту бороду с корнем оторвал! – мечтательно прищурился Муромец. – Да… – он пристально посмотрел на незнакомца и улыбнулся: – Вот мы тебя сейчас, дядя, и проверим на вшивость!

Он вытащил из кармана головку чеснока величиной с кулак и отломил дольку:

– На-ко, скушай!

Мужик дикими глазами уставился на чеснок и замотал косматой головой:

– Не бу…

– Если «не бу», так я тебя пришибу! – ласково передразнил его Муромец. – Кушай, волчья сыть, не доводи до греха!

Мужик скрипнул зубами и тфинялся жевать чеснок. На глазах у него выступили слезы, на лбу появилась испарина. Тем не менее он сжевал всю дольку и, коротко пискнув, проглотил.

– У меня чеснок зверский! – похвалился Илья. – Кого хошь проберет до нутра! На-ко еще!

Мужик задергался, хотел что-то сказать, но вместо слов из него вылетело неразборчивое чириканье, наподобие воробьиного.

– Ишь ты, – удивился Илья Муромец. – Не по-нашему лопочет! Ну, поговорил, и будя. Ешь.

Перемежая угрозами прибаутки, Муромец скормил мужику всю головку. Глаза у незнакомца вылезли из орбит. Изо рта при каждом выдохе стали вырываться язычки голубоватого пламени. Илья призадумался:

– М-да! Может, я переборщил немного? Столько зараз и для меня чересчур!

Друзья, как зачарованные, смотрели на всю эту процедуру. Они уже привыкли к приколам Муромца, но тут даже им стало не по себе.

– А если он, не ровен час, окочурится? – пробормотал Добрыня. – Надо бы ему, того, запить дать!

– Точно! – обрадовался Яромир. – Есть у меня фляжка с крепким медицинским спиритусом. Я его в аптеке специально купил, раны промывать… и так, на всякий случай.

– Это когда утром голова трешшит! – догадался Добрыня.

– Ну что ж, доброе средство, – Алеша Попович тонко улыбнулся.

Яромир нацедил полную кружку спиритуса, вытащил из шкафа банку с красным порошком и щедро сыпанул в кружку.

– Перец! – пояснил он. – Перец со спиритусом сразу приводят в разум.

Он сунул мужику кружку:

– Пей, легче станет!

– Это как дубиной по голове? – осклабился Муромец. – Добре!

Мужик благодарными глазами глянул на друзей и залпом опрокинул кружку.

– Ну вот, сейчас отпустит! – пробормотал молодой витязь.

– Или совсем заберет, – добавил Алеша Попович. Однако произошло нечто иное.

Внутри мужика послышался странный скрип, словно все кости разом пришли в движение. Затем, не отрывая от Яромира внимательных глаз, мужик закрутился в жгут, потом раскрутился обратно и пошел плясать по горнице вприсядку, выписывая такие коленца, какие не снились самому задорному скомороху.

– Ишь, скачет, аки дух какой! – удивился Илья, уворачиваясь от кружащего по горнице бородача. – Так ведь и зашибет ненароком!

Мужик сердито жужжал, щелкал и носился, натыкаясь на стены, как огромный майский жук. В конце концов он налетел на Яромира, въехал ему головой в живот; богатырь охнул и отвесил мужику подзатыльник. Последнее снадобье оказалось самым действенным. Бородача унесло прямо на кровать. Он судорожно вздохнул и захрапел с гнусным собачьим прискулом.

– Притих! – обрадовался Муромец. – Отплясался. А ну-ка, братцы, посмотрим, что это за птица? – он перевернул мужика на спину и умело обшарил все карманы.

– Пусто! – разочарованно протянул он. – Э, нет! Вот тут что-то есть. – Он отогнул подкладку кафтана и вытащил сложенную пополам грамоту. На грамоте крупными золотыми буквами было выведено: «АУС-ВАЙС».

– Ба! Да тут не по-нашенски! – ахнул Илья. – Ну-ка, Алешка, ты ж немецкую мову разумеешь? Переведи!

Польщенный Попович покраснел от удовольствия, взял грамоту и прочел:

– «Удостоверение агента тайной канцелярии королевства Бивария. Сей бумагой удостоверяется личность графа Рокфора в том, что он является секретным агентом вышеупомянутой канцелярии и наделен чрезвычайными полномочиями. И. о. госсекретаря фон дер Шнапс».

– Вот так водитель-кочегар! – пробормотал Илья, разглядывая иноземную грамоту. – Ишь ты, важная птица! Агент, значит. Ну и куды занесло тебя, дедушка?

Дедушка не отвечал, развалив мохнатую пасть и дыша перегаром.

– Постойте, братцы! – Яромир, все это время разглядывавший мужика, сделал шаг назад. – А ведь я его видел, точно вам говорю, – он еще раз вгляделся в нахальную физиономию. – Все! Вспомнил! Он Миледю, в смысле – Ягу, на самодвижущейся карете подвозил. В Суждале это было! Там она с этим, бароном…

– Фон дер Шнапсом, – подсказал всезнающий Алеша Попович.

– Верно! – выдохнул Яромир. – Они тогда наследника задумали украсть!

Богатыри напряженно засопели.

– Ты ничего не напутал? – спросил Добрыня.

– Ничего!

– Нда, такую рожу не забудешь! – согласился Илья. – Ну, а к нам-то он зачем приперся?

– Это заговор, господа! – сказал Алеша Попович. – Колдунья что-то опять замышляет. Но на этот раз, похоже, против…

– Яромирки! – гаркнул Муромец.

– Нет, – покачал головой Попович, – против всех нас!

– Так его что, пришибить, что ли? – озадачился Яромир. Алеша Попович покачал головой, аккуратно сложил грамоту и вернул на место:

– Если мы его пришибем, Миледя поймет, что ее замысел не удался, и станет гадить из-за угла. Сделаем вид, что мы клюнули на ее удочку. А кстати, кто заказывал карету?