Остров толстяков (СИ)

- Ладно, не пыхти, - осадил его Коля. - Подсушим у костра.

Вообще-то нас предупреждали не брать с собой никакой техники — даже фотоаппаратов. Разрешили только тряпки и то, сказали, что необязательно — мол, там всё необходимое будет. Подразумевалось, наверное, что выдадут больничные балахоны. Так что, Боря, ты сам виноват.

Убедившись, что всех нас приняли на берегу, гид помахал нам на прощанье ручкой, и самолёт отбыл в обратном направлении — ещё один сюрприз. Мы-то думали, что он и есть наш поводырь на всё это время. Привыкнуть к нему успели.

Под вопли Бориса, оплакивающего погибший компьютер, мы сбросили мокрые одежды и осмотрелись.

Размеры острова я оценивать не берусь. С высоты он показался нам достаточно компактным, а вблизи перспективу закрывал густой лес — пальмы, почему-то вперемешку с обычными, в понимании европейца, деревьями. То есть и не джунгли, и не тайга, а нечто среднее. Я и не подозревал, что такое бывает.

Солнышко припекало крепко, и песочек пятки не морозил. Водичка у берега — как в бассейне: лазурно-голубая и тёпленькая. Только, конечно, с солью. Курорт, одним словом.

Туземцы, среди которых оказались дети и, к моему удовольствию, женщины, отвели нас в «номера». Выяснилось, что жить мы будем в отдельных — по одной на человека — хижинах, разбросанных по периметру просторной поляны, почти у самого берега. С пальмовыми листьями вместо крыши, но, что удивительно, со всеми удобствами, включая ванну и биде, а также с роскошными лежанками, устеленными мягкими звериными шкурами. Мне лично досталась тигровая. Забавно.

Но нашлись среди нас и такие, кому этот милый уголок природы пришёлся не по душе — провинциальный бюрократ Боря продолжил выказывать неудовольствие.

- Где гостиница? Где медицинский персонал? Где теннисный корт? - затараторил он. - Я соглашусь на лечение только под присмотром квалифицированного врача!

Туземцы беззлобно скалились во всю ширину своих загорелых лиц, глядя на свирепого белого человечка и переговаривались на своём наречии. Они ведь, пожалуй, по-русски и не бум-бум. Замечательно! Чем ещё удивят нас хозяева сегодня?

- Это безобразие! - не сдавался Боря, но вскоре его концерт надоел даже ему самому, и он умолк.

Как-то очень быстро дело склонилось к вечеру — мы даже пошептаться не успели на предмет того, как будут в дальнейшем развиваться события. Раздался звук могучего горна, который мог означать только одно — приглашение на банкет.

Мы выбрались из своих гнёзд и взволнованной кучкой замерли у края поляны.

Вокруг могучего костра на заботливо расстеленных лопухах возлежали чудеса гастрономии, призывно блестя лоснящимися боками. Диковинные фрукты, аппетитные соусы, экзотические салаты — большинство из яств мы видели впервые. Завершал всё это великолепие жареный баран, легко узнаваемый даже в сгущающихся сумерках.

- Ну, я не знаю, - засомневался Василий, вцепившись зубами в ногу. - Хоть кто-нибудь видел человека, вернувшегося отсюда похудевшим.

- Все эти вопросы уместнее было задавать в Москве, - парировал Рома, заедая выпитую водку ломтем ветчины.

- А по-моему, во всём этом есть определенный смысл, - поддержал их успокоившийся Борис, вытирая хлебом тарелку и одновременно намечая глазами следующее блюдо на пробу. - Клин клином, как говорится.

- Да я вообще считаю, что проблемы ожирения никак от еды не зависят, - подключился к разговору Николай, как кролик, точивший кукурузный початок. - Это всё от нервов.

- Точно! - согласился с ним Иннокентий откуда-то из глубины чана с соусом. - Я, как начинаю психовать, так холодильник не закрывается.

Туземцы стояли чуть поодаль и с умилением смотрели на нас.

- Эй! Пацаны! - крикнул им я, размахивая обглоданной костью. - Присоединяйтесь!

Но они поняли меня превратно — растворившись в чаще на минуту-другую, они вернулись оттуда с добавкой и, освежив столы, заняли исходную позицию наблюдателей.

Утолив первый голод, мы налегли на спиртное, ассортимент которого мог бы утереть нос любому «Duty-Free». Даже любимое Васино «Пльзенское», в меру прохладное, хотя и бутилированное, стояло в кадушке со льдом.

Разгоревшийся спор о политике, в котором ретроград и взяточник Боря потерпел унизительное поражение, мы потушили шампанским и десертом, а книготорговец Роман прочёл нам целую лекцию о современных нравах в мире литературы.

- Писатели вымерли как класс, - заявил он. - Потому что они больше никому не нужны. Их с успехом заменили блоггеры. Вдруг выяснилось, что строчить качественные сочинения умеют практически все. Ведь этому даже в школе учат.

- Чем же ты тогда занимаешься, редактор? - удивился Аркаша.

- Сказал бы, чем, да воспитание не позволяет.

- А без эмоциональных оценок? Что конкретно печатают в твоём журнале?

- Тексты. Тексты тех людей, которые больше других подсуетились.

- Тогда всё справедливо, - резюмировал я. - Под лежачий камень вода не течёт.

- Подождите! - замотал головой Иннокентий. - А разве не рынок диктует, кого печатать? Не читатели голосуют рублём?

Рома дружески похлопал его по плечу.

- Читатели тоже вымерли.

- И кто тогда покупает книги?

- Пассажиры электричек. Им, как вы понимаете, всё равно. Буквы-то везде одинаковые: и у Достоевского, и у Васи Пупкина. Я даже придумал этому явлению термин — «нано-литература».

- Ура!!!

Мы выпили за остроумного редактора и его нелёгкую профессию, и инициативу перехватил Аркадий, рассказавший нам такие подробности политической кухни, перед которыми одинаково меркли и злодеяния графа Дракулы, и головоломки Агаты Кристи.

- Что поделаешь, - сокрушался он. - Политики — тоже люди. Им иногда хочется высказаться. Вот и получается: кто-нибудь ляпнет, будто всех вертел на одном месте, а нам приходится объясняться, что на самом деле он приглашал их в «Диснейлэнд» покататься на новом аттракционе.

Оказалось, что в целях построения нужного имиджа они используют гипноз в виде «двадцать пятого кадра» и даже африканское Вуду.

- Это тебе не сосули лазером сдувать, - подколол я Бориса.

Тот непонимающе уставился на меня, а Коля, уловивший соль, неприлично заржал и тоже отметился:

- У них, в провинциях, - сообщил он, - такой ерундой не занимаются. Люди приземлённые, но серьёзные, не в пример нашим столичным дивам.

Потом все неожиданно озаботились судьбой Павла. Он ведь единственный из нас не принадлежал к так называемым «сливкам общества». Парню просто повезло — это ясно. Но мы к тому моменту уже почувствовали на себе ответственность за его дальнейшее благополучие. Элита мы, в конце концов, или кто?

- Надо пристроить парня, - по-хозяйски рассудил Коля и стал пытать удачливого слесаря. - Ты что делать умеешь?

- Да много чего, - отозвался тот, по-девичьи розовея. - И лопатой, и топором. - Он вдруг картинно хлопнул себя по лбу. - Стреляю хорошо! С ружьём по молодости по тайге шлялся.

- Охотник?

- Не, наоборот. Браконьеров ловил.

- Егерь что ли?

- Да нет же! На частника я одного работал. Он там пару сотен гектаров леса прикупил, а грибники эти... В общем, по сотне за тушку мне платили.

От таких откровений я даже слегка протрезвел.

- Мочил их что ли?

- Это уж когда как.

- И сколько за сезон получалось? - не удержался от вопроса Коля.

- Да штуки по две выходило, - не без гордости ответил Паша.

Неловкую паузу прервал Борис, вовремя вспомнивший о долге и оставшихся без присмотра избирателях.

- За президента! - заорал он и, не дожидаясь остальных, осушил бокал с «Бордо».

Его поддержали почти все, кроме Иннокентия и Ньютона. Какие там у бабьего баловня были претензии к нашему кормчему, я не знаю, а болгарин, такое ощущение, просто не врубился.

Последний раз я так обожрался на собственной свадьбе.