Остров толстяков (СИ)

Догадка озарило Колино лицо.

- Ты думаешь? - озаботился он.

- Нельзя исключать ни одной версии.

- Тогда давай попрощаемся, - предложил Николай. - На тот случай, если не удастся выбраться из этой передряги.

- Давай, - зачем-то согласился я.

Мы обнялись.

- Обещай, что отомстишь за меня.

- А ты — за меня.

- Договорились. Нужно отлить, - без всякого перехода к лирике сообщил Коля.

Пошатываясь, он поднялся на нетвёрдые ноги и вышел из пещеры. Именно в тот самый момент я понял, что он не вернётся.

Звуки тугой струи, бьющей в камень, стихли, а вместе с ними — и всё остальное. Для очистки совести я выбрался наружу, осмотрел место происшествия и, не найдя там никого, двинулся в чащу, ведомый одним лишь желанием — уйти подальше от гиблого места.

Ветки хлестали меня по щекам, ноги проваливались в многочисленные ямки, нарытые трудолюбивыми зверьками, но я упорно прокладывал себе дорогу вперёд, подгоняемый нехитрыми заклинаниями. Не из таких, мол, переделок выходили сухими. Уж во всяком случае это не сложнее, чем открыть с ноля пивзавод в Москве.

Меня хватило часа на три бодрого хода. Потом я свалился в какой-то овраг и беззаветно отдался сну.

Проснувшись, я первым делом ощупал талию и, убедившись, что она на месте, осмотрелся по сторонам.

Вокруг стоял всё тот же сказочный лес, светило солнышко, чирикали птички... А-а-а! Как мутит от вас, постылых! Я попытался слизнуть с лопуха утреннюю росу, но её оказалось катастрофически мало для поставленной задачи. Тогда я поднялся на ноги и двинулся дальше.

Поиски родника или лужи не принесли результата, но зато я обнаружил кое-что получше: на лужайке возле обломка исполинского камня, нагло торчавшего из-под земли, стояла собачья будка, рассчитанная на кавказскую овчарку, а в ней спал, свернувшись калачиком, человек. Я сразу узнал в нём пропавшего адвоката. Никакой худобой он не страдал — всё те же рыхлые округлости, всё тот же тройной подбородок, тот же гофрированный загривок.

Перед будкой на зелёной скатерти естественного происхождения были разложены привычные разносолы и возвышался кувшин с пойлом. Я прильнул к сосуду, в котором оказался клубничный компот, и не отрывался от него, пока в носу не захлюпала пена. Наверное, эти звуки и разбудили Ивана.

Он поднял голову с осоловелыми глазами, сползшими куда-то в район лба, и только тут я заметил, что на нём красуется ошейник. Очень похожий на купленный мной в прошлом году для своего ротвейлера Гриши. От него тянулась тяжёлая стальная цепь, заканчивающаяся у камня, к которому её намертво пригвоздил железнодорожный костыль.

- Это серьёзная заявка, - оценил я положение вещей.

Иван же, вопреки моему ожиданию, не бросился ко мне со слезами счастья на грудь. Вместо этого он медленно встал и заглянул внутрь кувшина, проверяя, осталось ли там что-нибудь после меня. Ревизия вызвала на его лице целую гамму неудовольствий.

- Извини, - буркнул я. - Факел тушил после вчерашнего.

Однако это смягчающее обстоятельство, понятное всякому мужчине, отразилось на его настроении в худшую сторону. На всякий случай я произвёл пару осторожных шагов назад, прикидывая, достанет ли до меня цепь. Оттуда, с почётной дистанции, и раздался мой вкрадчивый вопрос:

- Как тут у вас? Не скучно?

- Махам се! - ответил Иван.

За время нашего недолгого знакомства я слышал от него всего лишь вторую фразу, и смыл её оставался за пределами моей эрудиции. Однако интонации свидетельствовали сами за себя.

- Если не хочешь разговаривать - только намекни, и я заткнусь.

Иван злобно зарычал.

«Ну, его, пожалуй, на фиг, - сообразил я. - А то ещё покусает».

- Имею честь откланяться!

Ни говоря больше ни слова, я решительно направился в чащу, краем глаза заметив, как Иван тяжёлым безжизненным мешком повалился обратно в будку. Вон они какие, оказывается, статистические погрешности грозного бога Тукку.

Что бы ни означала сия неприглядная картина, я не чувствовал себя готовым анализировать её причины, поэтому безжалостно погасил полезшие в голову мысли и только позволил себе дать краткую моральную оценку происходящему: посадить на цепь человека, пусть даже и адвоката — это не гуманно. Это даже более мерзко, чем соскоблить с него сорок килограмм сала, одновременно запустив под череп озорного таракана.

Мне всё меньше и меньше хотелось иметь дела с этими вивисекторами, скрывающимися под вывеской тур-фирмы, однако если я не обнаружу пресной воды через пару часов, мне придётся добровольно вернуться в их логово с намыленной шеей. Хорошо ещё, если найду обратную дорогу.

Следующая моя остановка оказалась более чем символичной: два аккуратных холмика на солнечной полянке с воткнутыми в них деревянными крестами. На гвоздике висел гранёный стакан, а в траве блестела пустая бутылка из-под водки. Ещё там торчала из земли табличка, одна на двоих. Надпись на ней гласила: «Покойтесь с миром, братья Кутузовы!» Она-то меня и привела в чувство. Автор явно переборщил в своем стремлении нагнать на путника страх. Значит, есть смысл идти дальше, раз они этого не хотят.

Задремавший во мне оптимист встрепенулся и с новой силой стал крутить педали, пока мы не выбрались с ним из чащи, и перед нами не открылась совершенно нереальная панорама: пустынная бухта, обрамлённая с обеих сторон скалами, берег, устланный ослепительно-белым песком, и самое главное — водопад. Не высокий, но со своей собственной купелью. Даже на расстоянии я почувствовал её прохладу и безупречную чистоту.

Радостное омовение, сопровождавшееся неприличными визгами, произошло в лучших традициях жанра: я чуть не захлебнулся и потерял один кроссовок, что меня несколько остепенило. Откашлявшись от попавшей в лёгкие воды, я в очередной, который уж раз на сегодня, замер от неожиданности — у самой кромки леса, прикрытый тенью и пальмовыми листьями, притаился шалаш.

Внутри царил порядок, однако ничто не указывало на недавнее пребывание здесь живого человека. Скелета я тоже не нашёл. Убранство хижины составляли: лежанка, покрытая выцветшими тряпками, горбатенький самодельный столик, на котором лежала потрёпанная книга, стопка коробок с «дошираком» (если верить надписям) и портрет Путина, приколотый к стене — то есть, практически, полный джентльменский набор Робинзона.

Поставить себя в один ряд со знаменитым героем Даниэля Дефо я могу лишь с большой натяжкой. В отличие от него, я сразу стал обладателем комфортабельного жилища, и лежащая к кармане шорт зажигалка освобождала меня от малоприятных упражнений по добыче огня. К тому же, «доширак» оказался не бутафорским. Если употреблять экономно, по три дозы в день, то запасов хватит недели на четыре — я подсчитал. Правда, оставался ещё шанс, что вернётся хозяин, и тогда придётся уступить ему половину. Я справился с этой дилеммой, уничтожив весь «доширак» уже к вечеру следующего дня, после чего приступил к изучению лагуны на предмет продуктов питания.

Мне посчастливилось поймать трепанга. Не знаю, почему его называют «морским огурцом». По сути своей это червяк, и пусть он даже не думает примазываться к благородным овощным культурам. Я выпотрошил его, зажарил на огне, подсаливая морской водой, и вернулся за следующим.

С того дня трепанги стали моей основной пищей, поскольку бухта кишела этими ленивыми малоподвижными тварями. Я даже немного опасался кровной мести с их стороны. Ловить рыбу я не рискнул — их красота обманчива и порой смертельно токсична. А играть в пятнашки с креветками и крабами — занятие, отнимающее много жизненных сил, с мизерным результатом. Попадались ещё моллюски, но я как-то к ним не очень. Наверное, с рецептами не повезло.

Из приличной еды лишь однажды ко мне на огонёк заглянула акула, расслабленная и важная. Взяв сучковатую палку, я битый час вызывал её на дуэль, награждая обидными прозвищами.