Остров толстяков (СИ)

- Эй, ты! - кричал я. - Жалкий кусок пирога! Котлета недобитая! Уха прокисшая!

Она в упор меня не замечала и лишь тупо нарезала круги. То ли сытая была, то ли опытная. Глядя на неё, я вспомнил одну песню*, в которой автор мечтал после смерти превратиться в акулу, чтобы вот так дефилировать по воде, наконец-то наслаждаясь жизнью. Для кого-то сбылось.

* Акула — песня в исполнении Андрея Козловского.

В поисках разнообразия рациона я предпринял несколько осторожных походов в чащу, боясь потерять дорогу к насиженному месту. Поймать птицу или животное я даже и не мечтал, но одна вылазка закончилась тем, что я наткнулся на банановый куст с недозрелыми плодами — точь-в-точь такими же, как продавались в далёкие советские времена. А ещё я нарвал лавровых листьев с какого-то дерева — по крайней мере, запах они имели соответствующий.

Желудок мой выразил протест по поводу зелёной банановой кожуры и трепангов с «лаврушкой», согнув меня в три погибели, и я, чтобы отвлечься от судорог, удосужился полистать единственную имевшуюся в моем распоряжении книгу. Поскольку обложку она потеряла ещё до встречи со мной, я не знаю ни названия, ни автора, но некоторые мысли из неё мне показались интересными.

«Функциональная грамотность, - утверждала книга. - это способность человека вступать в отношения с внешней средой и максимально быстро адаптироваться и функционировать в ней».

И далее:

«О существовании ФГ мы узнаем, только столкнувшись с её отсутствием. Поэтому приходится говорить не столько о ФГ, сколько о ФБГ (функциональной безграмотности), что является одним из определяющих факторов, тормозящих развитие общественных отношений».

Вот оно, значит, как. И ведь не поспоришь.

От размышлений по поводу прочитанного меня оторвал голос, прозвучавший над самым ухом:

- Поможите, люди добрые! Кто чем может!

Передо мной стояли двое: мужчина и женщина. Оба в лохмотьях. Босые. И какие-то полупрозрачные.

- Не видите, человек занят? - ответил я, внутренне поразившись своей чёрствости.

Попрошайки исчезли, а я после этого случая решил больше не прикасаться ни к бананам, ни к «лавровому листу». И книгу тоже отложил до лучших времён.

Периодически я предавался воспоминаниям о той жизни, которая осталась за пределами моего теперешнего мира, и строил планы на будущее.

Вот вернусь домой, продам завод и построю здесь гостиницу, прямо возле водопада. Удивительно, что до сих пор никто до этого не догадался. Сам буду работать управляющим. Спокойная беззаботная жизнь. С другой стороны, а почему именно гостиница? Почему не просто дом для себя? Небольшой, комнат на двадцать. Денег мне на первую сотню лет хватит, а там придумаем что-нибудь. В прислугу найму туземок.

Потом меня снесло в сторону, словно дрейфующую льдину.

И чего, собственно, дал дёру? Как тот бегемот из мультфильма, который боялся прививок. Никто меня даже не ищет. Искали бы — нашли бы. Не сомневаюсь. Может, податься обратно, в лагерь, к соусам, к пиву? Или даже так: найти их кухню, окопаться рядом и тайно паразитировать, пока меня не поймают или не закончится срок путёвки.

В этот момент на горизонте показался корабль.

Я выждал несколько минут, чтобы убедиться в реальности плывущей посудины. Она вела себя нормально, и тогда я подбросил в разведённый огонь травы — для дыма — и заметался по берегу, размахивая руками и издавая протяжные вопли. Они оценили мои старания.

Корпус корабля повернул в мою сторону и стал приближаться, стремительно увеличиваясь в размерах, пока я не признал в нём довольно-таки внушительную яхту. У меня стояла на причале в Строгино такая же. Разве что чуть посовременнее. На её холеном борту я прочитал манящее «Elizabeth», и вдруг почему-то вспомнил, что всё это время обходился без женской ласки.

Как бы в ответ на мои праведные мысли, на палубе показалась длинноногая блондинка, изучающая меня в бинокль. Давай, милая, смотри. Мне стесняться нечего. Мы поднимемся вместе на борт, и я отплачу моим спасителям тем, что сделаю тебя самой счастливой женщиной в мире на ближайшие две недели.

Они бросили якорь, не доходя до рифов, и спустили на воду шлюпку. В неё погрузился мужчина, весь в белом, как положено, и, к моему великому удовольствию, сама красавица. На яхте остался, по крайней мере, ещё один человек — мелькнул пару раз смутный силуэт.

Я кинулся их встречать по воде, не дожидаясь, когда нос лодки коснётся песка.

- Э-ге-гей! - летало по бухте эхо. - На помощь! SOS!

Прибывшие оказались англичанами. Я сделал такой вывод на основании двух наблюдений: во-первых, они отказались целоваться, проявив фирменную национальную чопорность, во-вторых, изъяснялись они именно на этом чудесном языке путешественников и правозащитников. Мне тоже приходилось в жизни иногда употреблять отдельные английские слова, но мастерства в этом деле я так и не достиг.

- Ай хэф биг проблем, - признался я свои новым знакомым. - Вери биг проблем.

Это их озадачило. Не, ну конечно, они плыли на халявный шашлык, а тут — голодный пацан крупных размеров. Притом, очень странного вида — к тому моменту я окончательно стал смахивать на Миклухо Маклая. Мало ли всякого сброда тут шляется по просторам океана. Их осторожность вызывала у меня лишь чувство понимания.

- Ай гоу хоум. Мани фор ю, - ткнул я пальцем в мужика и перевёл его на девушку. - Энд фор ю*.

* Моя ходи домой. Деньги тебе и тебе.

Причем, тебе, крошка, я заплачу вдвое больше, если капризничать не будешь.

- Окей?

- Russian? - догадался моряк.

- Рашэн, рашэн! - подтвердил я. - Ван сэканд!

Я не поленился и сбегал за портретом в шалаш — в качестве доказательства. Они восторженно признали на нём руководителя нашей страны и стали переговариваться между собой, видимо, решая, как правильнее поступить: оставить голодного, умирающего человека здесь или взять его с собой.

Трудно давалась им эта дилемма. Прямо скажем, подзатянули они с обсуждением, выпали из регламента и в результате опоздали. Потому что из леса вышла банда.

Впереди всех шагал Иннокентий, с длинным посохом в руках, обернутый в звериные шкуры. Его сопровождала многочисленная свита, состоящая из моих бывших собратьев по несчастью, а замыкал шествие международный адвокат Иван Ньютон, единственный из всех сохранивший прежние формы. На поводке. И на четвереньках.

Первое желание англичан очень недвусмысленно отобразилось на их перекошенных лицах: драть когти. Что там говорить — я и сам перетрусил. Однако, волю их сковало увиденное зрелище и, возможно, гипноз, исходящий от Иннокентия, который, как я помнил, теперь общался с местными богами без посредников. Впрочем, они бы всё равно не успели. Банда окружила нас.

- How do you do? - поприветствовал их профессиональный альфонс и по совместительству пастырь, владеющий, как оказалось, английским на весьма высоком уровне.

Завязалась дружеская беседа, из которой я не понял ровным счетом ничего, но, тем не менее, она мне категорически не понравилась. Разговаривающие бесцеремонно тыкали в мою сторону пальцами и отпускали насмешливые — клянусь! — реплики.

«Эта сволочь меня оговаривает!» - догадался я и попытался изменить траекторию разговора путём своей «биг проблем», называя при этом Иннокентия «бэд бой».

В ответ англичанин панибратски похлопал меня по плечу и произнес:

- Рюски Ваньюшка! Вери гут!

Не ручаюсь за орфографическую точность цитаты, но смыл её я уловил вполне. В следующую секунду я выхватил из костра горящий дрын — к тому времени мы уже вышли из воды — и стал их окучивать, не разбирая гражданства и вероисповедания.

Поначалу мне удалось достичь несомненного успеха — на моей стороне были фактор неожиданности и справедливость. Но потом они взяли меня в кольцо, одновременно бросились со всех сторон и повалили на песок. Что самое обидное, больше других старался Коля, ещё совсем недавно клявшийся мне в вечной дружбе и покровительстве — выслуживался перед новым хозяином, не иначе.