Флаг вам в руки!

здоровался Коля. — Мне бы…

— Здравствуйте, барон, — склонил седую голову слуга. — Граф ждет вас.

Парень немало удивился, но отступать было поздно.

Шроттмахер сидел в кресле, укрытый одеялом и пледом. Благородное лицо графа было болезненно бледным и слегка отекшим.

— А, Николас, — тихо начал Михаэль. — Спасибо, что зашли. Рад вам. Располагайтесь.

Солдат сел в кресло напротив графа. Тот продолжил:

— Извините, что не встаю. Ума не приложу, где вы научились такому приему… Но еще больше меня беспокоит другое. Что за колдуны вам помогают?

— Вы же знаете, граф, волшебство на турнирной площади невозможно, — Коля слегка растерялся.

— Я не о турнире, — Михаэль поморщился, чуть изменяя позу. — Я о своем герольде, о Клаусе.

— Что с ним?

— Это я у вас хотел спросить. Парень непонимающе смотрел на графа.

— Наверное, вы действительно ни при чем… — после недолгого раздумья сказал Шроттмахер. — Вчера Клаус прямо здесь, на моих глазах, превратился в курицу. Представьте себе, вот он, Клаус, и вдруг — хлоп! — нет его, а есть гора одежды и кудахчущая под ней испуганная рябая несушка.

— Не может быть! — выпалил Коля.

— Слово дворянина, — с достоинством произнес граф. — Извольте убедиться сами, он в соседней комнате.

Лавочкин прошел к закрытой двери, распахнул ее и увидел на столе большую клетку, в которой сидела курица. Увидев Колю, она заволновалась, раскудахталась, стала жаться к дальней от солдата стенке.

— Смотрите-ка, он вас узнал! — воскликнул Михаэль.

Парень отошел в глубь спальни графа, надеясь, что птица успокоится. Но курица громко раскудахталась. Шроттмахер позвал слугу.

— Что с ней? С ним… — сипло спросил граф у старика.

— Смею заметить, господин, обычно они так кричат, когда несутся.

— Ты хочешь сказать, дурья башка, что бедняга Клаус сейчас снесет яйцо?!

— Простите, я не знаю о намерениях… господина герольда, но куры кудахчут громко и часто именно, когда…

Птица вдруг замолкла на несколько мгновений, и люди услышали подозрительный стук о прутья клетки.

— Пойди, посмотри, — велел слуге граф. Старик приблизился к клетке, обернулся к хозяину и Коле.

— Так и есть, господин граф, снес… ла, — развел он руками. — Но не простое яичко…

— Золотое, что ли? — усмехнулся и снова сморщился от боли Михаэль.

— Да…

— Неси сюда, обормот! Шутить вздумал?

Слуга открыл дверцу, вытащил яйцо и снова запер клетку. Поднес «улов» Шроттмахеру.

На ладони старика лежало золотое яйцо с выдавленной на нем надписью: «Клятвопреступник».

Коля обалдел.

— Граф, — сказал он. — Я брал с вашего герольда клятву о том, что в обмен на мое согласие участвовать в поединке ваша сторона предоставляет мне способ вернуться на Родину, в мой мир… Если он соврет, то пусть станет Курочкой Рябой.

— Полно вам, барон, — скривился Михаэль. — Я вам сейчас поклянусь, что я женщина. Смотрите: клянусь, что я женщина, иначе быть мне конем! Ну, иго-го?

— Я, честно говоря, шутил над вашим Клаусом… Значит, про могущественного