Я надену чёрное

Она уже готова была ее задуть, когда ее пронзила мысль, что в таком случае, она останется в полной темноте с медленно поворачивающемся свисающим телом, которое, возможно, еще не в полной мере можно было назвать трупом. Поэтому она осторожно отнесла свечу ко входу и пошарила вокруг в поисках острых предметов. Но это был амбар Петти, поэтому все вокруг, кроме пилы, было абсолютно тупым.

Это должен быть он наверху! Кто еще это может быть?

— Господин Петти? — позвала она, карабкаясь на пыльные стропила.

В ответ раздался хрип. Это хороший знак?

Тиффани удалось обвить одну ногу вокруг балки, освободив при этом одну руку, чтобы управляться с пилой. Проблема была в том, что ей были нужны для этого обе руки. Веревка туго впилась в шею мужчины, и тупые зубы пилы отскакивали от нее, только заставляя тело вращаться сильнее. К тому же этот глупец начал дергаться, отчего веревка не просто вращалась, но и перекрутилась. В какой-то момент Тиффани едва не свалилась вниз.

В воздухе что-то промелькнуло, сверкнула сталь, и Петти камнем рухнул на землю. Тиффани удалось удержаться, ухватиться за пыльную балку и наполовину спуститься, наполовину съехать вслед за ним.

Она впилась ногтями в веревку вокруг шеи, но та оказалась тугой словно барабан… и тут, возможно, заиграла торжествующая музыка, потому что прямо перед ее носом возник с невысказанным вопросом во взгляде Роб Всякограб, державший в руке маленький, сверкающий меч.

Она простонала про себя: «Ну и какой в этом толк, господин Петти? Какой смысл во всей вашей жизни? Даже повеситься толком не сумели. С чем вы вообще в жизни справились как положено? Может мне стоило сделать вам и окружающим услугу, и позволить вам закончить начатое?»

Так порой случается с мыслями. Они живут собственной жизнью, и внезапно приходят в голову в надежде, что вы их разделяете. Нужно отгонять подальше подобные мысли, иначе они могут овладеть ведьмой, которая позволяет им свободно разгуливать в ее голове. Иначе все провалится в тартарары, и не останется ничего иного, только мерзко захихикать.

Как говорится, чтобы кого-то узнать получше, нужно пройти милю в его ботинках. Это вообще-то не имеет смысла, потому что когда вы пройдете милю в чьих-то ботинках, вы поймете, что их хозяин гонится за вами, называя вас вором. Хотя, возможно, вам удастся его обогнать, поскольку тому придется догонять вас босиком. Но Тиффани понимала, о чем именно была эта поговорка, а прямо перед ней лежал человек на последнем издыхании. У нее не было выбора. Совсем. Ей нужно было вернуть ему его последний вздох, хотя бы ради букета крапивы. Где-то внутри несчастного бугая еще теплилось нечто хорошее. Оно тлело едва заметной искоркой, но оно было. Поэтому спорить было бессмысленно.

Ненавидя себя до глубины души за подобные сантименты, Тиффани кивнула Большему клана Нак Мак Фиглов.

— Ладно, — произнесла она, — Но постарайся не слишком его задеть.

Мелькнул меч, и был сделан аккуратный разрез, которым мог позавидовать иной хирург, хотя тот бы обязательно вымыл бы перед этим руки.

Едва Фигл коснулся веревки, та взметнулась как змея. Петти вдохнул воздух — с такой силой, что пламя свечи у входа на мгновение задрожало и едва не погасло.

Тиффани поднялась с колен и отряхнулась.

— Зачем вы вернулись? — просила она. — Что здесь потеряли? На что рассчитывали?

Господин Петти молча лежал на земле. В ответ не раздалось даже мычания. Трудно было ненавидеть его, беспомощно лежащего на спине.

Быть ведьмой так же означает делать выбор, обычно такой, каких простые люди делать не желают, или даже не желают о нем слышать. Поэтому она вытерла лицо куском оторванной тряпки, смоченной под колонкой снаружи, и завернула мертвое дитя в оставшийся кусок той же тряпки, специально привезенным ею для этой цели. Может, это был и не лучший в мире саван, но он был реальным и подходящим. Попутно, она отметила для себя, что ей нужно сделать собственный запас всякого тряпья для перевязки, и поняла, насколько она благодарна.

— Спасибо, Роб, — сказала она. — Не думаю, что справилась бы в одиночку.

— Я зрю, что могла б, — ответил Роб Всякограб, хотя они оба понимали, что это не так. — Типа случилася такая аказя, что я гулял мимо, а вовсе не подглядывал за тобой. Типа совпадение.

— В последнее время было очень много подобных совпадений. — Отметила Тиффани.

— Ага, — осклабился Роб, — должно быть тоже совпадение.

Нельзя сердиться на Фиглов. Они вообще не понимают, за что.

Он смотрел на нее.

— Что стряслось? — спросил он.

Хороший вопрос, не так ли? Ведьмам приходится внушать окружающим, что они знают, что делать, даже если это не так. Петти выживет, а бедную малютку уже не оживить.

— Я обо всем позабочусь, — ответила она. — Таков наш долг.

«Хотя тут только «я», и никаких «мы», — размышляла она, направляясь в утреннем тумане к цветочной поляне. — А как бы я хотела хотеть, чтобы это было правдой».

Посреди зарослей орешника была полянка, на которой с весны до осени цвели цветы. Тут была и таволга, и наперстянки, бикукулла или дедовы-штаны. Росли вперемешку Джек-в-кроватку-прыг, дамские шляпки, трехцветный Чарли, шалфей, полынь, розовый тысячелистник, дамский подмаренник, коровье вымя, энотера и даже два вида орхидей.

Именно здесь была похоронена старушка, которую все называли ведьмой. Если знать, где искать, можно было отыскать под всей это зеленью следы ее домика, а если знать точно, то и найти ее могилу. А если вы точно и определенно знаете, что ищите, то сможете разыскать, где именно Тиффани похоронила старушкину кошку — там росла кошачья мята.

Когда-то давно кошмарная музыка явилась за старушкой и ее кошкой. Да, было и такое. И грохочущие люди вытащили ее из дома на снег и снесли шаткий домик, и сожгли ее книги, потому что в них были картинки со звездами.

А все почему? Потому что пропал сын Барона, а у миссис Снапперли не было ни родных, ни зубов, и она, если быть до конца честной, иногда хихикала. И все это, по общему мнению, делало ее ведьмой. А люди Мела недолюбливали ведьм, поэтому ее вытащили на мороз, и пока огонь пожирал ее домик и одну за другой страницы со звездами, пепел от которых взлетал в ночное небо, люди насмерть забили ее кошку камнями. А вокруг стояла зима, и безответно постучавшись в закрытые двери, старушка замерзла насмерть, а поскольку ее нужно было где-то хоронить, появилась эта неглубокая могилка на том месте, где раньше стоял ее старый домик.

Но ведь старушка не имела ни какого отношения к пропаже наследника Барона, так? И вскоре после этого Тиффани проникла в странный мир фей, откуда его и вытащила, так? И с тех пор никто не вспоминал о странной старушке, так? Но когда они летом проходят мимо, воздух наполняется ароматом цветов, жужжанием пчел и медом. Но никто об этом не упоминает. И в самом деле, о чем говорить? Подумаешь, редкие цветочки растут на могилке какой-то старушки и кошачья мята на могиле закопанной руками Тиффани кошки?

Может это загадка, а может расплата — но для кого, за что и почему, лучше об этом не думать, и тем более не обсуждать. И все равно, как случилось, что на останках потенциальной ведьмы выросли прекрасные цветы?

Тиффани не стала бы задавать подобный вопрос. Семена очень дороги, и ей пришлось ходить в Двурубахи, чтобы их достать, но она поклялась, что каждое лето эта прелесть посреди леса будет напоминать окружающим, что тут жила и похоронена пожилая женщина, которую довели до смерти своим преследованием. Тиффани не знала, почему для нее это так важно, но до глубины души была убеждена, что это так.

Когда она закончила рыть глубокую, но маленькую ямку посреди лужайки страстники, она оглянулась, чтобы убедиться, что никакой ранний прохожий за нею не подглядывает, и, используя обе руки, заровняла крохотную могилку землей, прикрыла опавшей листвой и посадила сверху куст незабведок. До этого они вообще-то росли не здесь, но зато они быстро приживаются, а это было важнее, потому что… за ней опять кто-то следил. Было важно не оборачиваться. Она знала, что ее увидеть нельзя. За всю свою жизнь она встретила только одного человека, который умел становиться невидимым лучше нее самой, и то была Матушка Ветровоск. Кроме того, вокруг был туман, и она точно услышала бы, если бы кто-то проходил мимо. Но это не были так же ни птица, ни животное.