23

Бердыев велел сжечь всю нашу семью живьем. Когда изба наполнилась дымом, Даж велел Томпан, чтобы та ради великого сострадания избавила от мук огня своих детей и задушила их собственноручно. Томпан плакала, но не могла ослушаться своего мужа и по очереди задушила своих изуродованных сыновей и дочерей. Когда Томпан задушила меня, Даж обнял свою жену, поцеловал ее в лоб и со светлой улыбкой свернул ей шею. Затем Даж взял мое тело на руки и стал стучать в дверь, умоляя Бердыева выпустить его с дочерью, клянясь, что взамен покажет его банде тропу в Монголию.

Во всем этом рассказе меня удивляло две вещи, зачем Даж умолял выпустить его с уже мертвой дочерью и как он собирался показывать разбойнику Бердыеву дорогу в Монголию, когда ему выкололи глаза. Тем не менее никаких вопросов я задавать не стал, а продолжал слушать пусть и странный, но все же интересный рассказ человека, подозреваемого мною в психическом расстройстве.

Алиса поднялась с дивана и стала прохаживаться по комнате, продолжая свой рассказ уже более высоким голосом:

— Даж взял меня на руки и сказал Бердыеву, что сейчас прямо на юг в Монголию идти опасно — там находятся засады аратов. А потому необходимо идти на север, к Хам-Сырским озерам, только так можно обойти отряды аратов и потом повернуть обратно в Монголию. Мы шли шесть суток на север. Из более чем тридцати человек банды Бердыева осталось только двенадцать. Каждое утро отряд недосчитывался нескольких человек. Люди пропадали ночью. Сначала Бердыев думал, что они просто убегают, и на третьей ночевке он велел выставить сменные караулы. Но и они стали пропадать. Все очень нервничали, часто грозились убить Дажа. Больше всего их раздражало, что он нес мое мертвое тело в глубь тайги. Даж сказал, что донесет меня до Хам-Сырских озер и только там похоронит, а если они силой отнимут меня у него, он проклянет их всех и никто не сможет вернуться из тайги. На седьмые сутки мы вышли к озерам. От меня исходил неприятный запах, я разлагалась прямо на руках отца, но все к этому времени были настолько подавлены волей Дажа, что боялись возразить ему хоть в чем-то. Мы дошли до дальнего озера Чазакаш. Даж сказал, что совершит здесь обряд омовения и поведет их в Монголию.

— И что произошло дальше?

— А дальше, Витенька, Даж совершил омовение, и я стала гулу.

— Каким образом?

— Душа, Витенька, по христианской традиции, отлетает из тела на третий день. Но если тело не хоронить, а регулярно соприкасаться с ним, причем тому, кто был ему близок при жизни, душа никуда не отлетает, а становится гулу, заложницей телесной оболочки.

— Паразитом?

— Можно и так сказать, Витенька.

Алиса перестала ходить по комнате и, остановившись, посмотрела на меня. От ее взгляда мне стало холодно, я тоже поднялся со стула.

— Красивая история, в психлечебнице ее оценят. Я, правда, так и не услышал, как ты стала гулу. — я снова перешел на «ты».

— Даж начал читать в полночь безумные стихи, приказав отряду заснуть. Всем. Кроме Бердыева.

— А Бердыев