Темные души (СИ)

- Бертран, обязательно было её лишать девственности сейчас? – неожиданно низким голосом спросила она.

- Далась вам всем эта девственность, - ворча, произнёс запыхавшийся Бертран, появляясь в дверях и отряхивая платье. За ним, посмеиваясь, семенил его спутник.

- Не в невинности дело, - ответила слепая. – А в том, что у неё до сих пор идёт кровь.

- Тётя Летиция мне уже об этом сказала. Проведите её в исповедальню, и я устраню протечку. Тётушка мне поможет смешать травки.

Он махнул рукой, и безмолвные близнецы потащили Бьянку к маленькому деревянному ящику направо от входа. Прихрамывающая горбатая старуха следовала за ними. Бертран оглядел внутренность церкви, людей в ней и, удовлетворённо хмыкнув, последовал за ними.

Глава десятая

Дальнейшее Бьянка помнила смутно. В исповедальне ей развязали руки и, помассировав их, связали над головой, подвесив на крюк, неуклюже вбитый в стену. Слепая ножом отрезала юбки и сняла каркас, оставив Бьянку обнажённой снизу. В соседней исповедальне Бертран, уродливая старуха и тот, неведомый Бьянке человек, что встретил их вначале, занимались дурно пахнущими манипуляциями. Как им это удавалось в такой тесноте, Бьянка не знала.

Через некоторое время Бертран вошёл к ней, неся тампон, пропитанный какой-то жидкостью. Не слишком церемонясь, он ввёл его Бьянке между ног, несмотря на её протесты и сопротивление. Затем он связал ей ноги и гладил её живот, треугольник волос снизу и зад, доведя её снова до исступления. Не давая себе труда отвернуться, он достал свой член из штанов и онанировал в её присутствии. Дверь исповедальни, при этом, оставалась открытой, и разгорячённые уродливые морды могли видеть все его манипуляции. Некоторые из мужчин тянулись к своим штанам, а женщины сладострастно рвали на себе платья, обнажая не слишком привлекательные тела в язвах и фурункулах.

Глядя на это буйство похоти и грязи, Бьянка просто закрыла глаза и стала шёпотом молиться.

Когда вспышка сладострастия миновала, Бьянку сняли с крюка, раздели до конца и унесли вглубь церкви, в маленькую тёмную комнату. Там её обмыли, а Бертран смазал ей синяки сероватой вязкой мазью и вправил плечо, пострадавшее при падении в овраг. Затем, не оставив ни свечи, ни воды, Бьянку оставили одну. Голодная и замёрзшая, она погрузилась в тяжёлый сон.

- Через час я сменю ей тампон, - произнёс Бертран старухе, прислушиваясь к неровному дыханию Бьянки за дверью.

- Не проснётся?

- Не сможет. Я в тампон добавил некоей травы, от которой она проспит, как колода, часа три .так что, к ритуалу можно будет приступить уже завтра.

- Ты уверен? Она же была девственницей – её влагалище ещё не разработано.

- Вот и разработается, - грубо сказал Бертран, отходя от двери. – Если снова потечёт кровь – будем ставить тампоны. Нам от неё ребёнок нужен. А сама она может хоть сдохнуть, пусть только сначала зачнёт и родит.

Старуха ухмыльнулась и захромала за Бертраном.

Сквозь наваливающийся сон прислушиваясь к удаляющимся шагам, Бьянка впала в какое-то оцепенение. Вся её жизнь в одночасье кончилась. Если раньше у неё была надежда, что всеобщее помешательство, вызванное трудностями жизни, может закончиться, что, несмотря на казнь короля и ушедшую к чертям королевскую власть, мудрый правитель придёт в страну, что, в конце концов, и её жизнь войдёт хоть в какое-то спокойное русло – теперь она поняла, что это конец. Она станет матерью какого-нибудь урода из семьи, проклятой несколько столетий назад. То, чего она страшилась, отказавшись в нежном возрасте от семьи, то, что она провидела в своих снах, сбывается. Бог весть как, но они нашли её. Хотя… Бьянка вспомнила, что в её роду все умели читать мысли друг друга. Кто лучше, кто хуже, но умели. Особо одарённые могли даже чувствовать друг друга. Она и сама чувствовала…

Мысли Бьянки стали путаться. Потеря крови и лекарственные опыты Бертрана наконец погрузили ее в забытье.

Глава одиннадцатая

Манипуляций со сменой тампонов Бьянка не ощутила. Сколько прошло времени, когда она очнулась, она не знала. Только, открыв глаза, она решила, что ослепла – такая стояла тьма вокруг. Ощупав себя, Бьянка поняла, что она не связана и лежит на соломенном тюфяке.

- Наконец ты проснулась, - раздался женский голос.

- Кто тут? – испуганно сжавшись, спросила Бьянка.

- Моё имя тебе всё равно ничего не скажет. Мне же надо подготовить тебя к ритуалу.

- Какому ещё ритуалу? – спросила Бьянка, вспомнив слова Бертрана в карете и перешёптывания под своей дверью.

- Оплодотворения, - произнесла женщина.

Раздался шорох, и Бьянка увидела у своего лица бледное лицо девушки с бельмами.

- Тебя надо помыть и умастить благовониями. А так же удалить тампон из влагалища.

- Оплодотворения! А если я не хочу?

- Тебя никто не спрашивает. Нашей семье ты нужна. И ты сделаешь то, что хочет семья.

- Но почему я? Почему здесь?

- Хочешь сначала поговорить? – Девушка села у изголовья. – Ладно. Уже два или три поколения, как вырождается наш род…

- Вырождается? По-моему, он вырождается уже давно, с Гугенотских войн.

- Ты будешь слушать или мы сразу перейдём к делу? – Голос посуровел.

- Я слушаю, слушаю, - покорно сказала Бьянка.

- Вырождение нашего рода - это потеря его талантов. Ты и сама могла бы это понять, когда увидела нас. Всё меньше из нас умеют читать мысли людей, всё меньше из нас чувствуют друг друга, всё меньше из нас могут читать будущее или влиять на волю людей. Когда это только началось, таковых из нас отправляли жить сюда, в катакомбы под старой церковью Кретея. Сюда, куда являлся Хозяин. Здесь мы должны были набираться сил. Здесь мы жили и пытались дать жизнь лучшим нашим потомкам. Но это получалось всё хуже и хуже. Уродства тела множились, а таланты разума иссякали. Потому, когда особа талантливые из нас и заварили всю эту революционную кашу, остальные не смогли удержать её в рамках, нужных нам. Потому выжившим пришлось прятаться и жить тут. Бертран де Го, Бертран ле Муи, Гильом де Го, Гильом ле Муи, ты и Катерина – последние, кто может передать свою уникальность потомкам. Но, оказалось, что Катерина де Го – бесплодна. Остаёшься только ты.

- Есть ещё Катерина ле Муи, - вырвалось у Бьянки.

- Ты знаешь? – Белое лицо метнулось к ней. – Знаешь. Ты её чувствуешь.

Бьянка замотала головой. Она не знала, откуда ей известно о второй Катерине. Но единственная мелькнувшая у неё надежда была на то, что пока семья будет искать её, вторую Катерину, то Бьянку оставят в покое.