Не ложись поздно

Зеленое создание вынырнуло из тени кустов и ринулось через двор. Я увидела Сэралинн, стоявшую к чудовищу спиной.

Не было времени предупредить ее. Я пыталась закричать, но не могла издать ни звука.

Не было времени. Не было времени.

Тварь словно вышла из фильма ужасов, со своими огромными трехпалыми ручищами, круглой башкой, рядами длинных острых зубов, торчавших из пасти, тощим зеленым телом — и без нитки одежды.

Не добежав нескольких футов до Сэралинн, существо обернулось. Оно увидело меня! Оно отвернулось от Сэралинн и галопом поскакало ко мне, ворча и приминая траву огромными босыми ножищами.

Я и глазом не успела моргнуть, как чудовище устремилось вперед — и обхватило меня за талию.

Я разинула рот в истошном визге.

11

— Ты идиот! — орала я. — Тупорылый идиот!

Хохоча, Нейт сдернул с головы зеленую маску монстра. Промокшие от пота темные волосы облепили лоб.

— Лиза? Напугал я тебя?

Я стукнула его кулаками в резиновую грудь.

— Как ты мог так со мной поступить? Думаешь, это было смешно?

— Ой. Прости, — смутился он, помрачнев. — Не подумал. Прости.

— Ты нам всю сцену запорола, — произнес чей-то голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидела Айзека с небольшой видеокамерой в руке. — Придется начинать сначала.

— Жалость-то какая, — буркнула я. — Поверить не могу, что ты так со мной обошелся, Нейт. Особенно после того как… после того как…

Он попытался обнять меня зеленой рукой за плечи, но я попятилась.

— Я немного увлекся, — сказал он. — Мне, видно, слишком уж понравилось быть демоном.

— Ты прости нас, — добавила Сэралинн, глядя на Нейта. — Просто мы уже много дней работаем над моим ужастиком.

— Как тебе мой костюм? — спросил Нейт, гордо постучав кулаком в зеленую грудь. — Его в самом деле использовали для съемок фильма ужасов на студии «Юниверсал» в пятидесятых. Он из моей коллекции.

— Эй, Нейт, советую сниматься без маски, — сказал Айзек. — Твоя рожа куда страшнее.

Сэралинн обняла меня рукой за талию.

— Лиза, прости нас. Нейт бывает идиотом.

— Ты не понимаешь, — сказала я. — Я последнее время шугаюсь собственной тени. Вчера ночью мне привиделось бегающее по лесу чудовище. И теперь, теперь, когда я увидела, как ты бежишь ко мне в этом костюме… — Мой голос прервался.

Сэралинн по-прежнему обнимала меня рукой за талию.

— Мы знаем, что тебе пришлось несладко.

Я глубоко вздохнула и усилием воли подавила дрожь.

— Я перестану чудить, — заявила я. — Обещаю. Я снова стану самой собой. Вот увидите.

— А давайте зайдем домой? — предложил Нейт.

— Остальное нужно доснять ночью, — сказал Айзек. — На улице сейчас слишком хорошо, чтобы жуть нагонять.

Вслед за ними я направилась к дому. Мне здорово полегчало. Все-таки они и впрямь оказались замечательными друзьями. Другие ребята могли бы поднять меня на смех, вышучивать или поддразнивать на тему того, что меня средь бела дня замордовали демоны. А они всячески показывали, что со мной все нормально.

Вместе с Нейтом мы шагали вдоль стены гаража.

— Я ужастиком новым разжился, — сообщил он. — «Моя кровавая жреческая свадьба». Смотрела?

— Нет конечно, — буркнула я.

— Я слышал, он прикольный, — заметил Айзек.

— Давайте его посмотрим, — сказала Сэралинн. — Нейт, что насчет перекусона?

Я подошла к кухонной двери. Через окно увидела маму Нейта, достающую что-то из духовки. Запах шоколада плыл над задним двором.

— Я не смогу остаться, — сказала я.

— Извини, — сказал Нейт, сжав мою руку. — Зря я, наверное, предложил смотреть ужастик. Не подумал.

— Да не в том дело, — сказала я. — Я спешу к доктору на прием. Просто забежала извиниться. Ну, понимаешь, за вчерашнее. Вела себя как сволочь. Мне правда жаль. Я…

— И как доктор, помогает? — спросила Сэралинн.

— Она замечательная, — сказала я. — Очень чуткая. Благодаря ей я чувствую, что смогу со всем этим справиться.

— Здорово, что у тебя есть кто-то, с кем можно поговорить по душам, — сказала Сэралинн.

У нее за спиной Айзек отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь мое внимание. Я повернулась к нему.

— В чем дело?

— Эй, у меня клевая идея, — сказал он. — Почему бы тебе не сходить на выступление моей группы в «Оранжерее» в пятницу вечером? Мы полный отстой, но может быть, это тебя отвлечет.

— Ага. Может быть, — сказала я.

Но мне этого совершенно не хотелось. Со времени катастрофы я виделась только с тремя своими друзьями. И больше ни с кем из школы.

А если я приду на выступление Айзека, все ребята начнут меня жалеть, глазеть на меня, бросать сочувственные взгляды, приносить соболезнования, говорить, как им жаль…

Я понимала, что они будут делать это из наилучших побуждений. Но я все равно не вынесу. Я знала, что их сочувствие и внимание рано или поздно выведут меня из себя.

— Ну так как, придешь? — спросил Айзек.

— Ну… я спрошу доктора Шейн, стоит ли, — сказала я.

Нейт оттянул ворот резинового костюма.

— Надо выбираться из этой штуковины, — простонал он. — В ней двести градусов.

Я взглянула на смятую маску демона в его руке и сказала:

— Из тебя получился шикарный монстр.

Нейт почему-то покраснел. Потом усмехнулся мне.

— По правде говоря, это моя настоящая сущность. — Его щеки по-прежнему заливал румянец.

Я обратила внимание, что Сэралинн метнула на него взгляд украдкой. Как будто ему не следовало так шутить.

«Что происходит между ними двумя? — подумала я. — Или я чего-то не понимаю? Неужели они больше, чем просто друзья?»

12

Я заметила за доктором Шейн одну странную привычку. На столе возле телефона у нее стоит белая чашка с карандашами. И во время наших с ней бесед она грызет ластик. К тому времени, как прием подходит к концу, она обычно сгрызает его напрочь. Я никогда не видела, чтобы она сплевывала их. Мне кажется, она их глотает.

Странно, правда?

Полагаю, это просто навязчивая привычка. Не считая сгрызания ластиков, она самый что ни на есть нормальный, приятный, замечательный, милый и понимающий человек. Честное слово, без ее помощи я бы не выдюжила.

Итак, я сидела в красном кожаном кресле у ее широкого стеклянного стола. Ладони у меня вспотели и оставляли на подлокотниках влажные следы. Я не переставая скрещивала ноги то так, то эдак.

Да, доктор Шейн всегда понимала меня и никогда не осуждала. Но именно поэтому я нервничала всякий раз, когда рассказывала о своих безумных видениях или выходках. Я очень хотела убедить ее в том, что мне становится лучше, пусть даже не верила в это сама.

Лучи солнца заливали окно у нее за спиной золотистым светом, отчего ее короткие светлые волосы будто светились. Глаза у нее ярко-голубые, скрытые за стеклами очков без оправы, а выражение лица всегда дружелюбное, несмотря на то, что улыбается она редко.

Когда мы беседуем, она всегда наклоняется вперед, не сводя с меня глаз и сцепив руки на стеклянной крышке стола. На нем, кстати, ничего лишнего — только красный телефон, помянутая уже чашка с карандашами, небольшие серебряные часы, фото песочного лабрадора в рамочке и блокнот, в котором доктор Шейн делает пометки.

— Итак, Лиза. Расскажи мне, что случилось прошлой ночью, — попросила она. Голос у нее мягкий, почти что шепот. Иногда мне и самой приходится наклоняться вперед, чтобы расслышать, что она говорит. — Ты сегодня явно неразговорчива. Тебя что-то особенно беспокоит?

— Не совсем, — сказала я. Покосилась на огромную картину на стене, изображавшую пляж с набегающими на песок волнами прибоя. — В смысле, ничего особенного. Просто…

Она покатала в пальцах карандаш.

— Просто… что?

— Ну, я, кажется, ходила во сне, — начала я. — По-моему, мне снился сон. Меня разбудил какой-то звук. Вой животного. И я пошла в лес.