Дорога затмения

Пафос призвания благотворно подействовал на начальника стражи.

— В первую очередь мы должны печься о благоденствии нашей родины, — вымолвил он.

— Будь готов к действию по моему первому зову, ибо, когда трон опустеет, найдется много охотников захватить наше княжество, и первым из них будет тот же султан. Они все заявят, что женщина не способна к правлению, хотя полноправной наследницей меня объявил сам отец. Когда выяснилось, что ни одному из его сыновей не суждено дожить до совершеннолетия, — улыбнулась она. — А такое, как ты понимаешь, не происходит случайно. Все мои братья умерли, как, вероятно, умрут и те, что пока что не родились.

Гюристар взглянул на нее с искренним изумлением.

— Разве они умерли… гм… не естественной смертью.

— Нет ничего неестественного в смерти от яда, — произнесла Тамазрайши с беспечной улыбкой, и Гюристар облегченно вздохнул.

— Неблагоразумно такое болтать, — сказал он поучающим тоном. — Подобные шутки могут превратно истолковать.

— Я и не собиралась ни с кем обсуждать что-то такое, — ответила она с некоторым недовольством и широко повела рукой. — Угощайся, тебе следует подкрепиться.

— Нет, моя добрая рани. Я приглашен на обед к твоему отцу. Плохой аппетит гостя вредит застолью. — Чтобы избавиться от неприятного чувства неловкости, Гюристар взял в руки свою безрукавку и осмотрел прорехи. — Придется надеть другую. — Втайне он был польщен. Пусть-ка другой сорокалетний мужчина попробует возбудить в юной девушке подобную страсть!

Тамазрайши все поняла и внутренне усмехнулась. Вот дуралей, он думает, что ее одолел. Уж она-то знала, кто на деле выиграл эту битву. Взгляд, брошенный из-под густых ресниц, был томен и многое обещал.

— Когда ты снова придешь ко мне, Судра Гюристар?

Он грузно поворотился.

— Скоро не получится, рани. Во дворце стишком много глаз и ушей.

— Жаль, — вздохнула княжна, испытывая немалое облегчение. У нее появлялась возможность взнуздать и других жеребцов. — Как долго нам ждать?

— Дней десять.

— О нет! — Она обиженно сморщила личико. — Неужели нельзя как-нибудь сократить этот срок?

Гюристар раздувался от гордости.

— Терпение, рани. Мы не должны думать лишь о себе. Приближается сельский сход, мне надо переговорить с представителями общин и внушить им мысль, что во всех наших неприятностях повинны магометане.

— Этот сход… Его соберут сразу же после окончания сезона дождей? — Тамазрайши не нуждалась в ответе, но роль мало осведомленной в дворцовой политике дурочки вполне устраивала ее.

— Да, — подтвердил Гюристар. — А после намечено большое гулянье. Официально о том пока еще не объявлено, однако раджа не считает нужным скрывать от меня свои планы. — Усач приосанился и многозначительно крякнул. — Гулять будут с пышностью и целых шесть дней. Отец твой хочет дать понять своим подданным, что дела в княжестве идут хорошо.

— Целых шесть дней, — озадаченно протянула княжна. Она слыхала о намечаемом празднестве, но не предполагала в нем такого размаха. — Такое событие хорошо бы использовать к своей выгоде. Ведь в эти шесть дней всякое может случиться.

И снова Судра Гюристар внутренне похолодел от зловещих ноток в голосе Тамазрайши, но, поглядев в блестящие и наивные глазки, успокоился и сказал:

— Всякое? Ну уж нет. Я отвечаю за порядок на празднике, и все там пойдет только так, как я захочу.

— Правда? Ты знаешь, мне очень приятно слышать такие слова. Подумай же, что следует предпринять в наших целях. Ведь я всего лишь глупая девушка, а ты умудренный опытом и сильный мужчина. Веди меня, я пойду за тобой.

Судра Гюристар не смотрел на нее и потому принял сказанное на веру.

— Ты правильно рассудила. Женщинам свойственны опрометчивые поступки. Каждой из них нужен мужчина, твердой рукой указующий путь. Позволь мне действовать так, как я сочту нужным, и мы с тобой, рани, возродим былое величие этой страны. Когда сход начнется, нетрудно будет пустить среди селян слух, что раджа питает пристрастие к мотовству и разгулам, вместо того чтобы заниматься делами княжества Натха Сурьяратас. Тогда каждый день празднества станет приумножать ряды наших сторонников. А присутствие на торжествах представителей султаната не оставит сомнений, кто именно сбивает князя с добродетельного пути. — Это соображение только что пришло ему в голову, и он мысленно возрадовался тому, что отыскал столь удачный, убивающий сразу двух зайцев ход.

— Но… как ты все это проделаешь, не вызывая в людях сомнений? Ты правая рука своего господина, двуличия не одобрит никто.

Гюристар был поражен. Княжна ведь не очень умна, и все же ей удалось отыскать единственный недочет в его блистательном плане.

— Я… — Он на миг призадумался, затем страстно заговорил: — Я сделаю вид, что пекусь лишь о благополучии моего господина и о процветании нашей земли. Все знают, что я предан радже и что меня беспокоит только усиливающееся влияние Дели. Люди, патриотично настроенные, конечно, прислушаются ко мне.

— А влиятельные персоны? — Вопрос был задан словно бы вскользь, но глаза Тамазрайши выжидательно сузились.

— Если действовать тонко, одобрят меня и они, — сказал раздумчиво Гюристар.

Он вдруг сообразил, что дело принимает нешуточный оборот и что с легкомысленным к нему отношением должно покончить. Риск, безусловно, велик, но и ставка весьма высока. А потом… ему нет никакого расчета принимать во внимание амбиции Тамазрайши. Княжество на грани войны, девчонка не сможет им править. Пока Датинуш в силе, ее еще стоит придерживать возле себя, но позже…

— Помни, отец уже подавил один бунт. В решительности и мужестве ему не откажешь. — В глазах княжны промелькнула издевка. — Ты, может быть, и неплохой командир, но все твои люди клялись перед небом в верности князю. Захотят ли они отступить от присяги — вот в чем вопрос.

— Я могу им напомнить, что сами боги разгневаны покорностью, с какой Датинуш угождает султану. Верность отечеству выше верности тому, кто его предает. — Начальник дворцовой стражи встал и принялся приводить в порядок одежду, смущенный дельностью замечания. — За обедом я попытаюсь выведать у раджи, какие в дни празднества намечены развлечения. Если предполагается устроить нечто особенное в честь Абшелама Эйдана, я позабочусь, чтобы моим стражникам стало о том известно. Можешь не сомневаться, даже приготовления к этому действу вызовут взрыв возмущения среди них.

— Раджа ведь может узнать, кто им проговорился. Представляешь, что будет тогда? — Она вновь провела ногтями по шелку, и воздух комнаты рассек неприятный свист.

— Он не узнает. Я же сказал, что буду действовать тонко. В моем отряде есть несколько человек… Да прекрати же ты, — вскинулся вдруг Гюристар. — У меня зубы ноют от этого звука!

Он испытал огромное удовольствие от собственной дерзости, а еще оттого, что княжна промолчала. Высокородной гордячке дали понять, что терпеть ее выходки тут никто не намерен, и она это покорно снесла.

Тамазрайши прищурилась и еще раз, уже намеренно, провела ногтями по шелку подушки, затем, сложив на груди руки, замерла, ожидая продолжения монолога.

— Так вот, в моем подчинении есть несколько человек…

— Готовых на все ради своего командира? — иронически усмехаясь, предположила княжна.

— Не совсем так. — До чего же все-таки въедлива эта девчонка! Ничего, придет время, и он ее приструнит. — Конечно, есть и такие, но я говорю о других. Это горячие головы, всегда готовые кинуться в драку или затеять скандал. Их достаточно лишь подтолкнуть в нужную сторону, остальное они доделают сами, и никто никогда не поймет, откуда что нанесло.

— Приятно слышать. — Княжна поднялась с ложа и всем телом прижалась к мужчине, мрачно покусывавшему губу. — Ах, Судра Гюристар, зачем же ты покидаешь меня так надолго? Я буду тосковать по тебе в бессонные ночи. Я буду представлять, как твой жезл входит в меня, огромный и крепкий, словно колонна. Я буду мечтать о потоках семени, извергающихся из него и заливающих мое лоно.