Сиськи

Я еле слышно зарычала.

Он замер, уставившись в кусты, и ошарашенно пролепетал:

— Келси, это ты? Отзовись…

Я просто обезумела, я не могла больше ждать ни секунды. Я проломилась сквозь кусты и стремительно кинулась на него.

Он отшатнулся с воплем "Что ты!..", заслонив лицо руками, и уже набирал в грудь воздух, чтобы заорать, когда я врезалась в него, словно грузовик на гонках с выбиванием. [1]

Я просунула нос мимо его хилых ручонок и яростно вгрызлась в его физиономию.

Он не издал ни звука, кроме влажного, невнятного бульканья, которое я скорее ощущала на вкус, чем слышала, потому что оно оказалось прямо у меня во рту вместе со струей его крови и горячим месивом из мяса и кожи, которое я рвала на куски и глотала.

Он дергался, бил меня, но я едва чувствовала удары сквозь густую шерсть. Я хочу сказать, что он уже не был таким большим и сильным, когда лежал на земле, а я стояла на нем, вся такая поджарая и жилистая от волчьих мускулов. И плюс к тому он был в шоке. Я почуяла, как сильно запахло снизу, когда он разом обделался и обмочился прямо в штаны.

Собаки лаяли, но столько людей вокруг Бейкерс-парк держат собак для защиты от грабителей, а собаки так часто поднимают шум, что на них никто не обращает никакого внимания. Это меня не беспокоило. В любом случае я была слишком занята, чтобы обращать на это внимание.

Я зарылась носом в то, что осталось от челюсти Билли, и перегрызла ему горло.

Пусть теперь попробует врать про людей.

С его одеждой пришлось повозиться, и мне ужасно не хватало рук. Однако я все же ухитрилась вытянуть его рубашку из-под ремня зубами, а вспороть ему пузо было легко. Вид не самый приятный, но, когда я за него принялась, это оказалось получше, чем обед в День благодарения. Кто бы мог подумать, что такая дрянь, как Билли Линден, может быть настолько вкусной?

К этому времени он едва шевелился, и я уже перестала думать о нем как о Билли Линдене. Я вообще перестала думать, я просто засовывала голову все глубже и отрывала восхитительные дымящиеся куски и ела, пока не подобрала все лакомые кусочки, а остальное не начало холодеть.

По пути домой я увидела полицейскую машину, патрулирующую район, как они это делают порой. Я спряталась в тень, и они, конечно, нипочем не увидели меня.

Утром пришлось долго заниматься стиркой, и, когда Хильда увидела мои простыни, она покачала головой и сказала:

— Тебе надо внимательнее следить за графиком своих месячных, чтобы они не заставали тебя врасплох.

В школе все были в курсе, что с Билли Линденом что-то случилось, но что именно, узнали лишь на следующий день. Ребята стояли небольшими кучками, обмениваясь слухами про то, как какой-то дикий зверь растерзал Билли. Мне хотелось подойти и послушать и добавить пару-другую по-настоящему отвратительных подробностей, как в игре, когда запугивают друг друга всякими ужасными и тошнотворными выдумками, чтобы посмотреть, кого первым вырвет.

Но не меня, это уж точно. Я хочу сказать, когда кто-то завел речь про то, что у Билли вся голова была обглодана до черепа, так что даже не могли понять, кто это, если бы не бесплатный автобусный билет у него в бумажнике, меня лишь немножко замутило. Просто удивительно, чего только люди не выдумают! Но когда я подумала про то, что на самом деле сделала с Билли, мне пришлось улыбнуться.

Было совершенно замечательно ходить по коридорам и не слышать, чтобы кто-то заорал тебе: "Эй, Сиськи!"

И есть еще люди, явно не заслуживающие того, чтобы жить. Например, к Жирному Джо это тоже относится, если он не прекратит прижиматься ко мне в кабинете естественных наук, пытаясь меня пощупать.

Однако вот что забавно: теперь у меня вообще больше нет месячных. У меня лишь немножко тянет живот, побаливают груди, и я становлюсь более раздражительной, чем обычно, — а потом, когда, по идее, должно начаться кровотечение, я превращаюсь.

Так что у меня все хорошо, хотя теперь во время охоты в волчьи ночи я веду себя намного осторожнее. Я держусь подальше от Бейкерс-парк. Пригороды тянутся на многие мили, и там полно мест, где можно поохотиться и успеть вернуться домой к утру. Бегущий волк способен покрывать большие расстояния.

Я внимательно слежу за тем, чтобы убивать только там, где можно спокойно поесть, чтобы никакая полицейская машина не застала меня врасплох, как это легко могло случиться в ту ночь, когда я убила Билли. Я так увлеклась едой в тот первый раз! Теперь я гораздо осторожнее и, поедая свою добычу, всегда начеку.

Хорошо, что это бывает только раз в месяц, и всего на пару ночей. Меня уже окрестили "Убийцей в полнолуние", и, похоже, я держу в страхе весь штат.

В конце концов, думаю, мне придется куда-нибудь уехать, что меня вовсе не радует. Если я сумею продержаться до того времени, когда смогу иметь собственную машину, жизнь станет намного проще.

А между тем в некоторые волчьи ночи мне совсем не хочется охотиться. Обычно я не так голодна, как бывало в первые разы. Я думаю, что аппетит должен копиться довольно долго. Иногда я просто рыскаю по окрестностям и бегаю, боже мой, как я бегаю!

Если я голодна, то порой ем из помоек, вместо того чтобы убить кого-нибудь. Это не слишком весело, но ко всему привыкаешь. Я не против помоек, если время от времени могу добыть замечательное парное мясо, вкусное и сочное. Люди могут быть просто ужасно противными, но они все равно очень вкусные.

Я ведь разборчива. Я выискиваю людей, прячущихся в ночи, как Билли в парке в тот раз. Я так полагаю, что, выходя на улицу в такой час, они просто ищут себе неприятностей, так кто же виноват, если они их находят?! Я сделала для решения проблемы мелкой преступности в Бейкерс-парк больше, чем сотня дурацких сторожевых псов, уж можете мне поверить.

Джерри-Энн не только снова разговаривает со мной, но даже пригласила меня пойти с ней на свидание вчетвером. Какой-то парень, с которым она познакомилась на вечеринке, пригласил ее, а у него есть друг. Они оба из средней школы Фосетт, что на другом конце города. Я очень нервничала, но в конце концов сказала "да". В следующий уикэнд мы идем в кино. Мое первое настоящее свидание! По правде говоря, я и теперь ужасно волнуюсь.

На Новый год я дала себе два торжественных обета.

Один — что начиная с этого дня не буду переживать из-за своей груди, не буду стесняться, даже если парни станут на нее таращиться.

И второй — что никогда больше не буду есть собак.