Горящий Эдем

Глава 21

Стоя в офисе астронома и освещая фонариком черную дыру в стене, Корди скомандовала:

– Ну все, пора раздеваться.

– Забудьте про это. – Уж такого издевательства Байрон Трамбо никак не мог допустить. Корди, устало вздохнув, подняла пистолет:

– Куда вы предпочитаете? В бедро или в плечо? В любом случае идти вы сможете.

Чертыхнувшись, Трамбо принялся расстегивать рубашку. Пока он раздевался, ему на память пришли все ругательства, которые он знал. Наконец он остался в одних носках. Корди, оставившая себе только сумку и фонарик, продолжала целиться в него из пистолета.

– Ну и что теперь? Вы меня изнасилуете?

– Слушайте, я недавно ела. Вы что, хотите, чтобы меня стошнило? Снимайте носки.

– Я порежу ноги. Корди пожала плечами:

– Духи не носят носков, значит, и мы не должны. Снимайте.

Трамбо, стиснув зубы, стянул с ног носки.

– А плетеные сумки они носят?

– Плевать. Не могу же я оставить тетин дневник.

– Чей дневник?

– Ничей. Начинайте намазываться. Думаю, лучше начать с чеснока.

Следующие несколько минут добавили кое-что новое к жизненному опыту Байрона Трамбо. Под дулом пистолета он намазался чесночным соусом, потом перешел к анчоусному паштету.

– Теперь сыр, – скомандовала Корди, морщась от невыносимого зловония.

– Твою мать. – Трамбо начал крошить сыр. – Он не мажется.

– Намажется, если помогу вот этим. – Она опять подняла пистолет.

Трамбо размазал лимбургер по волосатой груди. Крошки застряли у него в подмышках и в паху.

– Отлично. – Корди намазалась остатками сыра.

Трамбо старался не смотреть на нее. С тех пор как он сделал первый миллион, все его женщины были молоды и красивы. Теперь ее маленькие груди, отвисший живот и складки жира на бедрах напомнили ему о его матери, о смерти и о всех других вещах, которые он старался забыть. Внезапно ему захотелось плакать.

– Теперь мармит, – сказала Корди. – Натрите им волосы и лицо.

Открыв банку, Трамбо едва не лишился всего, что он съел на банкете. Отвратительный запах смешался с уже исходящими от него ароматами.

– Поблюйте, если хотите, – сочувственно посоветовала Корди. – Это добавит вони. Трамбо отверг предложение.

– Какого черта мы делаем это? – спросил он, втирая мармит в редеющие волосы.

– Это написано в дневнике. Духи не любят плохих запахов. Если они узнают, что мы живые, они съедят наши души, как Пана-эва съел душу бедной Нелл. Жаль, что у нас нет кошачьих консервов. По-моему, от их запаха вывернет любого духа.

– Значит, вы хотите, чтобы я полез к духам вместе с вами?

– Так надо, – сказала Корди, втирая в волосы черную пасту.

– Но почему я?

– Нужны один мужчина и одна женщина. Простите, но другого мужчины под рукой не нашлось. Такова жизнь.

Проглотив эту мудрость, Трамбо напрягся, готовясь вцепиться ей в глотку.

– Эй, эй! Оставьте это, Байрон! – Она подняла пистолет.

Сжав кулаки, Трамбо шагнул в пролом стены.

– Там темно, – пожаловался он.

– Ничего, Байрон. Я с тобой.

Вверху, на небесах и на земле, продолжалась битва.

Вулкан Мауна-Лоа возвышается на 13 677 футов над уровнем моря, но в море он продолжается еще на 18000 футов. Если бы океан высох, Мауна-Лоа стал бы величайшим на земле горным пиком. Килауэа высотой всего в 4075 футов в этом случае достиг бы высоты 22 000 футов.

Сейчас из резервуара магмы в семи милях под вершиной Мауна-Лоа чудовищная сила исторгла огромные количества раскаленной лавы. Натиск стихии вызвал землетрясения по всему Большому острову.

На курорте Мауна-Пеле толчок заставил привыкших к землетрясениям японцев броситься к дверям, пока Уилл Брайент звонил доктору Гастингсу и в вулканическую обсерваторию. Никто не отвечал. Гастингс и его коллеги были слишком заняты, наблюдая за самым сильным извержением с 1935 года. Они знали также, что таких мощных одновременных извержений Мауна-Лоа и Килауэа не было с 1832 года.

За десять минут в районе Мауна-Пеле было отмечено не менее десятка подземных толчков. Извержение все еще было слабее, чем извержения вулканов Сент-Хелен в штате Орегон и Руис в Колумбии в 1985 году (последнее погубило 23 тысячи человек). Однако лава и ядовитые газы, выходящие из десятков трещин и лавовых трубок, серьезно угрожали населенным пунктам на всем протяжении юго-западного разлома.

Камень, ставший пористым за тысячелетия нагревания и остывания, наполнился лавой и начал трескаться, усиливая землетрясение. К облакам дыма и пепла присоединились облака сернистого газа, вырвавшиеся из-под земли. Вулканическая обсерватория зафиксировала выход более 700 тысяч кубических футов лавы.

На пути потоков горели леса. Дороги исчезли под 30-футовым слоем лавы. Огненная река подхватывала брошенные автомобили, как детские игрушки, и дым сгорающей краски вливался в ядовитый шлейф, тянущийся над землей.

Над всем этим изливались потоки дождя, которыми Камапуа поливал остров, как садовник из шланга. В тысячах мест столбы пара обозначали встречу лавовых потоков с морем. От прибрежных скал разбегались волны, но навстречу им не шли валы цунами – этому помешала Пеле, устроившая ночное извержение.

Как часть древней стратегии Камапуа, тысячи диких свиней объедали траву и кусты, лишая топлива огонь Пеле. Большинство их изжарилось заживо во время нового наступления лавы. К запаху серы и горящей растительности прибавилось зловоние паленого мяса.

Стоя на террасе банкетного зала в президентских апартаментах Мауна-Пеле, Хироси Сато наблюдал, как лавовые струи вливаются в море менее чем в пятистах футах от курорта.

– Черт возьми, – повторял он снова и снова.

– Я думаю, мы уже близко, – сказала Корди. Казалось, туннели тянутся на мили – одна лавовая трубка переходила в другую, и ни Корди, ни Трамбо не знали, в каком направлении они идут. В любой момент они могли окунуться в море или свалиться в кальдеру вулкана.

Вместо этого они достигли места, где стены начали светиться.

– Хороший знак, – сказала Корди. – В дневнике говорится, что в Царстве мертвых стены светятся.

– Прекрасно, – отозвался Трамбо. Его ноги были изрезаны острыми камнями, кожа покрылась зловонной коркой. Несколько раз подземные толчки сбивали их с ног, и каждую минуту в туннель могла хлынуть прорвавшаяся лава. – Просто прекрасно.

Скоро показались духи – туманные силуэты, двигающиеся парами или небольшими группами. Когда пещера расширилась, стали видны сотни духов, которые ели, спали, играли в какие-то игры.

– Все как в дневнике, – сквозь зубы сказала Корди.

Несколько духов подплыли к ним и тут же отпрянули. Трамбо вполне их понимал.

– Теперь нужно молчать, – прошептала Корди ему в ухо. – Духи не говорят. А если и говорят, мы их не слышим.

Трамбо кивнул, думая, что еще может вырвать у женщины пистолет Только зачем? Пусть все идет как идет. В конце концов эта смерть ничуть не хуже, чем любая другая. Он только жалел, что не довел до конца сделку с Сато.

Духи продолжали заниматься своими делами. Все они, мужчины, женщины и дети, были голыми. «Если это загробная жизнь, я пас, – подумал Трамбо. – Похоже на нудистский пляж в Филадельфии».

– Вот! – прошептала Корди.

Тут же Трамбо увидел, что она имела в виду, – небольшую пещеру, в которой стояли несколько духов, отличавшихся от остальных. Потом он разглядел их получше. Диллон, Фредриксон и его охранник Бриггс играли в карты с тремя толстыми мужчинами, которые явно были торговцами автомобилями из Нью-Джерси. У одного из них не было руки. Семья туристов ела невидимую пищу за невидимым столом. Санни Такахаси, присев на камень, считал невидимые деньги, а бывший астроном Мауна-Пеле читал невидимый журнал.