Темные души (СИ)

Катерина оглядела комнату. Подойдя к зеркалу, она нажала на сердцевину цветка, украшавшего раму, и одновременно другой рукой повернула крылья ангелочка, находившегося с другой стороны рамы, книзу. Зеркало плавно отъехало от стены, освобождая ещё один тёмный проём. Прихватив плащ и свечу, Катерина вошла в него.  Пройдя некоторое время по коридору, повернув несколько раз и поднявшись по лестнице, она вышла в глухой и тёмный переулок. Здесь, загасив свечу, она спрятала её в складках платья, натянула капюшон плаща на глаза и пошла по переулку к улице. Вокруг уже спускались сумерки, но сигнала к тушению огней ещё не было. Люди вокруг торопились по своим домам. Развесёлые девицы окликали солдат, проходивших мимо, предлагая скоротать ночь. Припозднившиеся торговцы закрывали свои лавочки, приказчики спешили в ближайший кабачок. На улицах Парижа было всё как обычно. Однако еле уловимое возбуждение всё же ощущалось в воздухе. Публичных казней с кровавыми подробностями давно не устраивали. Поэтому слух о возможной казни отравителей щекотал нервы парижан. Ещё были арестованы не все, кто принимал в отравлениях участие. Ещё не были допрошены все те, кого удалось арестовать. Ещё не был вынесен приговор уже допрошенным, однако парижане уже откуда-то знали, что казнь всё же состоится. Некоторое время прожившая в Париже Катерина уже впитала в себя дух города и улавливала малейшее изменение  в его настроении. Вдобавок, обладая природной интуицией и остротой ума, свойственными всем потомкам рода де Го и ле Муи, ей не нужно было жить в Париже всю жизнь, чтобы ощущать перемены его характера.

Впервые она вышла из дома с осознанием того, что её  могут арестовать, пытать и казнить. Но её это только будоражило. А, изменив внешность, она наслаждалась тем, что её вряд ли могут узнать

Она уже переходила к дому Ла Вуазен, как мужчина, одетый в костюм гвардейца, схватил её одной рукой, другой зажал рот и оттащил в тёмный переулок. Едва он прижал её к шершавой  стене, как Катерина с быстротой молнии выхватила из складок платья кинжал  и приставила его к горлу мужчины.

- Успокойся, тётя, - услышала она насмешливый голос Бертрана. – Без наследника останешься, милая сестрица.

Катерина опустила руку. Во тьме блеснула ироничная улыбка Бертрана де Го.

- Бертран? Ты здесь? Что ты здесь делаешь? – Катерина отстранилась.

- Это я хотел спросить у тебя, сестрица. Разве ты не получала моего письма?

- Получила. И что? Я обязана во всём следовать тебе? Ты мой господин, а я твоя раба?

- Не заводись тётя. Тебе сейчас небезопасно на улице. Поэтому я и писал тебе – сидеть дома.

- В лицо меня никто не знает. Да и  в этом виде меня вообще трудно узнать.

- Но знают, где ты живёшь.

- И что?

- А то, что если тебя выследил д’Аво, смог узнать я, то всё это смогут проделать и другие. Не считай всех полицейских и военных дураками. Достаточно одной умной головы, чтобы накинуть тебе на шею верёвку.

Катерина смерила племянника взглядом. Её эгоистичный, жестокий и легкомысленный кузен, поскольку в переплетении родственных связей предков она приходилась ему одновременно и тётей и кузиной, казалось, был обеспокоен не только собственной судьбой. Как женщине ей было приятно, что кто-то беспокоится за неё. Но как представительницу проклятого рода это её настораживало. Неужели Бертран де Го её жалеет? Значит и правда скоро в роду появится безумец, который положит свою жизнь за  распутников, убийц, колдунов, каннибалов, растлителей, уродов, сумасшедших и кровосмесителей. Которые они по счёту потомки этой семьи, Катерина сказать не могла. Её всё время интересовали другие стороны жизни семьи. Талантливая алхимик она, пользуясь познаниями бабушек и дедушек, изготавливала яды, не имеющие вкуса и запаха и убивающие так и тогда, как и когда  это нужно заказчику. Читая по звёздам на небе, она, пользуясь своей интуицией и знанием человеческой природы, давала точные предсказания, а с недовольными говорила намёками. Она могла заставить умереть человека, пожелав ему от всего сердца смерти или особым образом прикоснувшись или слегка ударив его. Могла одной ночью любви привязать мужчину к себе на всю жизнь. Что-то ей дал при рождении дьявол, чему-то она научилась от предков или по их редким записям. Но вопрос спасения души её никогда не интересовал. Чтобы не потерять источник своих способностей и удачи, она приносила жертвы своему богу – дьяволу. Очередная жертва ждала своего часа. В полнолуние, когда, как считала Катерина, силы зла более сильны и чаще прислушиваются к просьбам грешников, эта жертва будет принесена, чтобы дьявол продолжал помогать. А всеми этими бреднями о боге и дьяволе, спасении души и проклятии увлекался другой её родственник, Бертран ле Муи, которого Кромвель всё же сжёг на костре после поражения восставших бунтовщиков. После этого он, правда, стал одерживать победы, насаждая свою суровую религию даже там, где католичество давно отвергли, с истинно королевским величием не обращая внимания на иезуитов и деятельность. Но это не помешало уничтожить ему жену и дочь сожжённого Бертрана. Озлобленные страхом перед внешним видом девушки, солдаты Кромвеля превратились в полоумную толпу. Сумасшедшую женщину разорвали на части, а её дочь вместе со старыми слугами заперли в лесном доме и сожгли. Бертран ле Муи интересовался родословной их рода, и даже как-то среди перемешения родственных связей умудрился выявить, к которому числу потомков он относится. Катерина слышала от Бертрана де Го, что, когда он в Англии встречался со своим родственником, тот даже показывал ему простую деревянную шкатулку, где хранился старый развалившийся на части карандаш Жильбера Орси, которого сжёг первый проклятый им Бертран де Го, и лежал выцветший, разваливающийся на части пергамент с предсказанием. Бертран говорил, что там, на бумаге, была ещё копия этого предсказания, написанная Бьянкой ле Муи, их прародственницей. Бертран ле Муи даже переписал её, чтобы, если пергамент или старая копия выцветут, предсказание всё же осталось бы. Но где эти бумаги или где  шкатулка, этого Бертран де Го не знал. Возможно, Бертран ле Муи успел спрятать её в доме сумасшедшей жены, и она сгорела вместе с дочерью.

Пока Катерина думала об этом, Бертран беспокойно оглядывался по сторонам и теребил свой тонкий ус.

- Ты беспокоишься обо мне? – подозрительно произнесла она, наконец.

- Да, беспокоюсь. Я не хочу, чтобы наши тайные знания исчезли совсем или стали бы известны глупой толпе. Мы единственные избранные дьяволом для восстановления его царства. И я не хочу терять возможность из-за того, что у тебя взыграло желание порисковать.

Ах, вот оно что! Тогда всё в порядке. Бертран де Го заботился вовсе не о ней, не о семье или спасении души. Он заботился о себе. Теперь всё встало на свои места, теперь сомнений нет. Катерина улыбнулась.

- Наши тайные знания не умрут. Всё, что я знала и знаю, всё, что я узнавала, я записала…

- Что?! – Бертран даже подпрыгнул.

- Успокойся. Мой шифр непосвящённый не поймёт. Да и расшифровав, не всё узнает. Для этого надо мыслить, как я. Простыми словами и намёками можно добиться очень многого.

- Молодец, но ты про свои свидания с Ла Вуазен была уверена, а какая-то Дениза разгадала твои хитрости. Да, кстати, как она? Что ты с ней сделала?