Глаз урагана

ся наедине с самим собой! Наши придуманные ложные боги – гораздо более приятные собеседники, не так ли? И они всегда чуть-чуть великодушнее нас.

Конечно, я сделал глупость, позвонив по обычной линии. Какой-нибудь вшивый анализатор на автоматической станции мог зарегистрировать сверхвысокий уровень стресса – и, как говорится, попрошу к стеночке! Но я надеялся, что пронесет.

Эта шлюха заставила себя ждать. Она сняла трубку после восьмого гудка (я считал). Может быть, Линда уже стала девушкой по вызову? Во всяком случае, она усвоила этот дурацкий жеманный тон, от которого, по идее, мужик должен сразу возбудиться, а его убогая фантазия отправиться в полет. Но меня ее томно-игривое «алло» только раздражало.

– Привет, – буркнул я, уже почти жалея о том, что позвонил.

– А, это ты, – протянула она. Мне показалось – разочарованно. По крайней мере она сразу перестала ломать комедию. – Ну, в чем дело?

– Соскучился. – Я впрыснул в это слово весь скопившийся яд.

– Который час, черт бы тебя подрал?

Я не знал, но теперь, когда она спросила, посмотрел на часы; Стрелки показывали что-то около четырех. Наверное, было утро – судя по темноте за окнами.

– Длинная стрелка на одиннадцати… – забубнил я голосом дебила.

– Хватит дурака валять! Откуда звонишь?

– Какая разница?

– Пошел ты!..

– Эй, тише, тише… Ты одна или как?

– Или как.

– Бери тачку и приезжай.

– Хер тебе! Много хочешь…

– Я заплачу.

Она соображала. Я поймал себя на нехорошем: я пялился на трубку в надежде увидеть ползущий оттуда фарш из мозга моей бывшей подружки.

– Ты что, разбогател? – спросила она с ироническим смешком, но не без надежды. Всякое случается – а вдруг я и вправду при деньгах?!. Вот за эту гибкость мышления я ее и любил.

– Хватит на дешевую потаскуху.

– Ублюдок! – рявкнула она и бросила трубку. Я не гордый. Если бы я был гордый, я остался бы дома и предался бы безудержному мазохизму. Вместо этого я натянул пальто, взял в ящике стола пару завалявшихся презервативов и поддал ногой пустую винную бутылку.

8. ДИНА

Она проснулась от того, что Ян закричал ей прямо в ухо. Она вздрогнула и резко повернулась к нему. В комнате было темно; только свет уличных фонарей проникал снаружи сквозь щели в портьерах. Ян тяжело дышал; его глаза были закрыты. Она услышала невнятное бормотание, затем снова крик. Впервые в жизни он кричал во сне, во всяком случае – в ее присутствии.

Она обняла его, стала нежно целовать в лоб и щеки, стараясь разбудить, но так, чтобы не испугать. Впрочем, ей вряд ли удалось бы напугать его сильнее. Он был покрыт холодным потом. Нижняя губа прокушена, а пальцы скрючены… Она шептала бессмысленно-ласковые слова, и они становились все более бессмысленными по мере того, как она осознавала: она НЕ МОЖЕТ его разбудить!

Несмотря на ее попытки, Ян не просыпался. Его руки начали дрожать, губы раздвинулись, обнажая сжатые зубы. Она почти догадалась, что происходит с его лицом, заметив, как блестит зубная эмаль. Это был звериный