Долина костей

Одна из девушек рассказала мне эту новость, пока я после очередного минета полоскала рот «Лаварисом». От накатившей радости я выплюнула высоко в воздух победный желтовато-зеленый фонтанчик и прямо посреди Седьмой северо-восточной улицы пустилась в пляс, сопровождая его дикими воплями, не сознавая, что то были вопли дичи, угодившей в ловушку. Прохожие пялились на меня, удивляясь, чему эта шлюха так радуется. Теперь мне стыдно, но, если говорить по правде, тогда я упивалась проявленной во мне силой его зла.

Взяв такси, я поспешила к дому Джеррела: ключи у меня, разумеется, имелись. Как-то раз, когда он после очередного измывательства задрых, я отнесла снятые мною восковые отпечатки в маленькой жестяной коробочке к одному из своих постоянных клиентов, угонщику автомобилей, который сварганил мне копии ключей от квартиры и машины только за то, что я дала ему пару раз бесплатно. Именно благодаря этому мне удалось забраться в бардачок Джерреловой тачки, где я и вынула боек из его кольта. Не зря же Рэй Боб учил меня, как обращаться с оружием и содержать его в безопасном состоянии.

Правда, никакой наличности я у него дома не нашла: то ли меня кто-то опередил, то ли он носил все деньги с собой, а может, в очередной раз продулся в карты. Впрочем, мне удалось обнаружить некоторый запас кокаина и немного хорошего героина. Пытаюсь вспомнить, какие я тогда строила планы? Ну, первым делом, конечно, следовало выбраться из города или, по крайней мере, из того района, где меня знали. Я была объявлена в розыск как беглянка из исправительного учреждения, к тому же копам наверняка не составило бы особого труда выяснить, что всю эту катавасию с Джеррелом затеял кто-то из своих. Возможно, Костяшку Картера попытаются обвинить в том, что он организовал все это, используя меня в качестве пособницы.

Так или иначе, я поймала тачку и отправилась на юг. У меня имелись соображения насчет островов, но первым делом следовало прийти в себя и пораскинуть мозгами, поэтому я решила рвануть в Кокосовую рощу, где, как слышала, тусуются ребятишки. Уж больно мне захотелось снова почувствовать себя ребенком, пусть даже бездомным.

Как я припоминаю, наступил теплый ароматный вечер пятницы и улицы наводнил народ. Я ловила на себе странные взгляды, поскольку на мне был откровенный плетеный топ, крохотные розовые шорты и белые платформы. Пришлось зайти в «Гэп», [11] купить джинсы, футболку и сумку через плечо. Наряд проститутки полетел в мусорный бачок, а «рабочий» макияж я смыла в туалете закусочной, сбросив при этом несколько лет. С уличной проституцией для меня было покончено. Я, конечно, отдавала себе отчет в том, что не такая уж я шикарная, но профессиональная техника, актерские способности и внешность, какая нравится некоторым мужчинам, у меня имелись. Нюхнув для бодрости кокаинчику, я вышла наружу поискать себе прибежище.

В парке у воды тусовалась молодежь, балдевшая под звуки «Деф Леппард». Там отиралась и пара копов на велосипедах, но они даже не посмотрели в мою сторону. Что-что, а сливаться с окружением я умею. Я направилась к самой оборванной компании подростков, высматривая пресловутые спальники и рюкзаки, перекинулась парой слов с тем и с другим, одолжила кому-то горсть мелочи и в конце концов разговорилась с долговязым парнишкой с уймой татуировок и «ирокезом» на башке. Его звали Томми, и у него имелись черно-белая дворняжка по кличке Во и подружка Кармен – коричневая кожа, редкие зубы, дреды, браслеты-татуировки на запястье и избыточный пирсинг на лице и в пупке. Я скормила им пару правдоподобных врак и скоро вошла в курс того, что значит быть бездомным тинейджером в Майами.

В настоящее время они облюбовали себе старое торговое здание на Дуглас-лейн, вблизи Гранд-авеню. Оно было предназначено под снос, но тут вышла какая-то юридическая заминка, и дом так и остался стоять. Его заселили всякого рода бродяжки. Мне сразу объяснили, что среди тамошних есть козлы, к которым девушке лучше не попадаться, ну так и надо постараться не попасться. Вообще же в этой развалюхе, «на рынке», как они говорили, подростки только ночевали, а днем отирались где придется.

Я сводила их обоих в ближайшую забегаловку, а поздно вечером мы пролезли под заграждение, пересекли заваленную мусором парковку и пробрались в двухэтажное бетонное здание, отличительной особенностью которого являлась высокая квадратная водонапорная башня с резервуаром наверху и вывеской уже не существовавшего магазина. Самовольные поселенцы обжили в первую очередь похожее на пещеру помещение бывшей аптеки, где к нашему прибытию уже собралось не меньше пары дюжин людей. Сидели они при свечах, отчего халупа походила на церковь, только без благодати. Томми и Кармен здесь, очевидно, хорошо знали. Люди гладили Во и тихонько разговаривали. Были там и дети поменьше, с родителями и без. Кармен одолжила мне одно из своих одеял и показала, как устроить постель из пластиковых мешков и газет. Не «Хилтон», конечно, но я в тот день вымоталась так, что была рада любой кровати, и прекрасно бы выспалась, если бы засунутый в трусики пакетик с золотыми побрякушками не колол меня при каждом повороте.

Утром я отправилась в центр, нашла ломбард, где не задавали лишних вопросов, и сдала сутенерское золотишко за четыреста с небольшим долларов.

К чему эти подробности? Я отвлекаюсь от сути. При этом меняется даже тон повествования: тот человек, которым я являюсь сейчас, просачивается из настоящего в прошлое, раскрашивая эту историю более поздними переживаниями. Опять же проблема голоса. О Иисус, если бы ты мог помочь мне хоть на пару минут свернуть с моего пути!..

Ладно, вернемся в парк, где я спелась с Томми и Кармен. Покурили мы с ними какую-то посредственную травку. Был предложен крэк, но отклонен. Пара парней, лет по двадцать, изъявили желание перепихнутъся со мной за деньги (наверное, по мне было видно, из каких я), но получили отказ. Это был мир сегодняшнего дня, без каких-либо планов, мы были как голуби, клевавшие крошки то здесь, то там. Для меня такая жизнь была своего рода отдыхом, уж во всяком случае по сравнению с работенкой уличной шлюхи. Так прошло недели две-три. Потом однажды утром Кармен сказала, что сегодня ее шестнадцатый день рождения, и расплакалась.

Выяснилось, что в ее семье никогда не устраивали вечеринок и она в жизни не отмечала по-настоящему день рождения. Вот тогда-то я и совершила первый в своей жизни бескорыстный поступок: сказала, что у меня есть кое-какие деньжата, и пообещала устроить «на рынке» праздник. Сказано – сделано: был и торт со свечами, и жареная курица, и пиво, купленное по моему поддельному паспорту. Что тогда на меня накатило, не знаю: возможно, то было первое прикосновение святой.

Наверное, ребята получили удовольствие, но мне, к сожалению, оказалось не до веселья. У меня начались болезненные спазмы, причем становилось все хуже, да и кровотечение открылось не такое, как бывало обычно при месячных, а какое-то безудержное. Ворочаясь на своей лежанке и размышляя, почему из меня хлещет, как из шланга, я припомнила, что нормальный цикл давно нарушен. Собственно говоря, я и раньше это знала, но списывала на род своих занятий. И вот ведь что любопытно: хотя мне приходилось каждую неделю иметь дело с сотнями мужчин, я даже не задумывалась о том, что такой образ жизни может как-то сказаться на моем организме. Обычная беспечность юности.

В общем, Кармен спросила меня, что не так, я поделилась с ней, и она сказала, что мне нужно в больницу, от чего я, по понятным причинам, категорически отказалась. Тогда Одри, женщина постарше, с двумя детишками, порекомендовала наведаться в сестринский фургон, то есть к одной монахине, которая развозила по бомжатникам бесплатные лекарства, осматривала хворых и не задавала лишних вопросов.

– Ты ведь в бегах? – спросила Одри, и я созналась, что да.