Очищение огнем (тематическая антология)

— Вырвано!

— Вот именно. Волком или собакой, или кем-то еще.

— Великий Боже! Но почему они решили, что это убийство?

— Потому что рядом с телом оказались не только многочисленные следы лап, но и ног. Какого-то человека.

— И его не нашли?

— Да.

— Но, возможно, он появился после нападения на нее животного? А потом, знаете ли, он мог сбежать, чтобы не сообщать в полицию…

Жанет допила виски.

— Возможно, но все же это не так.

— Мама, — ядовито вмешался Майлз. — Ты же знаешь, что полиция отбросила версию о таинственных человеческих следах. Они пришли к выводу, что это была собака — и точка. На том дело и кончилось.

— Для них, может, и кончилось, но на мой взгляд, они закончили дело, потому что не смогли его объяснить.

— Объяснить что! — настойчиво спросила Пола.

— Объяснить тот факт, что множество находившихся поблизости человеческих следов не направлялись к телу, но и не уходили от него. Прочь вели лишь следы лап.

— Вы хотите сказать, что некто просто побывал рядом? Появился из ниоткуда, а затем исчез?

— Верно. И там была свежая снежная пороша.

— А-га, — усмехнулся Майлз. — Это был оборотень. Лон Чейни Младший или Бэтмэн. Он улетел. Но ты забыла добавить, мама, что кроме свежевыпавшего снега, дул сильный ветер.

— О, ерунда. В таком случае, почему не все следы оказались скрытыми? Почему не исчезли следы лап? Нет, версия с ветром не годится. И не говори мне, будто тот человек уехал на лыжах, потому что тогда остались бы следы лыж…

— Но они-то и были найдены!

— Да, но после того, как полиция и репортеры истоптали все вокруг. Те, кто побывал там в первый раз, вовсе не заметили их.

— И полиция решила, что тот человек, кем бы он ни был, случайно обнаружив тело, испугался и укатил прочь на лыжах — абсолютно резонное предположение. Кстати, на следующий день в Сент-Морице обнаружили бешеную собаку с окровавленной мордой и пристрелили ее, вот и конец «таинственно исчезающим следам» и истории с «загадочным убийством». Разве можно обвинять Дункана в умалчивании этой истории, если его окружают упыри, наподобие тебя?

— Может, я и упырь, но по-моему, никто так и не объяснил ничего по-настоящему. А господину Эли достался «золотой дождь»: ведь он унаследовал состояние жены — пару миллионов, если не ошибаюсь.

— Что за намеки, — простонав, заметил Майлз. — Да, мама. Именно так все и случилось, сам Дункан рассказал мне. У него были особые ботинки, дающие отпечатки лап; он надел их, подкрался к жене, вырвал ей горло, снял их и наделал множество обычных следов, а затем вновь обулся, сбежал и унаследовал миллионы. За исключением крошечного нюанса: весь тот день он находился в поле зрения по меньшей мере шести человек. Жанет поднялась.

— Ну хорошо, не Дункан. Не знаю, кто там был, но все же считаю, что это — убийство, а не несчастный случай. — Она поцеловала Майлза и направилась к лестнице.

— Назавтра у меня запланированы сотни покупок, и лучше будет, если я сейчас же возвращусь в гостиницу. Я смогу поймать такси, если пройду пешком до Шестой авеню, да?

— Пожалуй. Я провожу тебя.

Пола поцеловала свекровь и принялась собирать коробки из-под елочных украшений. Она думала над тем, что же на самом деле произошло на склоне швейцарской горы двадцать лет назад и ощущала досаду на бесхребетного мужа-писателя, не отметившего этого случая, лишь бы не обидеть ненароком Дункана Эли.

И еще подумала о том, не было ли двадцать лет назад у пианиста собаки, похожей на Робина?

Глава 4

Наступившее Рождество не было белым; оно было серым — серым, промозглым и ветренным, словно в ожидании снегопада. Но Эбби это совершенно не трогало. Поднявшись в шесть утра, она стащила сонных родителей с постели и, щебеча, будто птичка, взбежала вверх по лестнице. Включив гирлянду на елке, принялась открывать подарки. К десяти начали приходить ее друзья, внося новые подарки и новую сумятицу. Первыми явились Джордж и Мира Шульманы с сыновьями-близнецами по имени Боб и Рон, затем Мэгги и Чак с тремя своими «индейцами», затем Лен ди Сильвио с восьмилетним монстром Барбарой, немедленно учинившей драку с Эбби и, наконец, семья Риггсов с восьмилетним Джимми и десятилетней Энн. Когда подошла Жанет, дети носились по этажам, словно обезьяны.

— Боже мой, вот так детский сад — или зоопарк! — вскричала она, ускользая от скатившегося по лестнице Рона Шульмана в индейском уборе из перьев, с ужасно похожим на настоящий автоматом и пластиковой мумией в руках.

— Уж, скорее, зоопарк, — простонала Пола, торопясь на кухню, чтобы приготовить горячее какао и печенье. — Иногда, я кажусь себе мазохисткой, — кто еще способен этим заниматься?

Уровень шума превышал дискотеку, но, когда подали угощение, он значительно снизился. В тот момент, когда Барбара ди Сильвио сунула печенье за шиворот Эбби, раздался звонок в дверь.

— Мне казалось, все уже в сборе, — заметил Майлз.

— Дорогой, сейчас твоя очередь открывать дверь. Майлз заторопился вниз и через минуту возвратился в сопровождении нагруженных подарками Дункана и Роксанны.

— Веселого Рождества! — загремел Дункан в лучших традициях Санта-Клаусов. — Мы весело гуляем и елку украшаем — все такое прочее… Майлз, эта зеленая коробка для тебя…

— А синяя — для вас. Пола, — добавила Роксанна, протягивая ей коробочку, по бирюзовой обертке которой Пола определила магазин «Тиффани».

— Эбби, а тебе предназначено пять коробок, — сообщил Дункан.

— Пять, — взвизгнула Эбби, округляя глаза и походя на собаку из сказки про огниво.

— Пять! Старый Санта сказал, что ты — настолько хорошая девочка, что он дарит тебе целых пять. Как тебе это нравится?

Волнение Эбби проявилось в той быстроте, с которой она вскрывала коробки с игрушками от Шварца. Майлз замычал в восторге, разворачивая подарочный альбом из тридцати двух сонат Бетховена под редакцией Артура Шнабеля.

— Как вы догадались, что я всегда о них мечтал? — спросил он.

— О них мечтают все пианисты, — ответил Дункан. — И никто не знал их лучше Артура. Впрочем, побывав здесь в прошлый раз, я заметил их отсутствие. Понимаешь? Я ничего не упускаю. Пола? Вы не открыли свой подарок.

Пола отчаянно прикидывала, чем можно наскоро отдарить Дункана и Роксанну, поскольку ей и в голову не пришло купить что-либо для них. Растянув губы в улыбке, она открыла коробочку: там находилась изящная круглая брошь чеканного золота.

— Какая прелесть!

— Знаю, что правила не позволяют едва знакомому мужчине, такому, как я, покупать драгоценности чужой жене, но в моем возрасте это не возбраняется. А кто эта очаровательная леди с южным загаром? Мать Майлза?

Пока Майлз знакомил их с присутствующими, Пола взяла соболиную шубу Роксанны и заспешила вниз вместе с Мэгги.

— Что же им подарить? — прошептала она. — Я совершенно об этом не подумала.

— Заверни тот художественный альбом, который принесли мы с Чаком.

— Ни за что! Он прекрасен, а Эндрю Уайет — мой любимый художник.

— Потом ты сможешь купить другой. Главное — он дорогой и у тебя нет времени для капризов. Слава Богу, я его не надписала… Ты видела когда-нибудь такого роскошного соболя? — Она провела ладонью по отлично выделанным шкуркам шубы, которую Пола уложила на постель. — Не украсть ли мне ее?

— А ты видела когда-нибудь такую роскошную женщину, как Роксанна? — сухо осведомилась Пола, добавив, что не прочь была бы украсть саму Роксанну.

— Зачем?

— Она мне не нравится. Впрочем, ее отец тоже. Пола извлекла из шкафа золотистую оберточную бумагу и красную ленту и принялась отрезать лист.

— Почему не нравятся? — удивленно взглянула на нее Мэгги. — Мне они кажутся вполне очаровательными;

— Не знаю, — пожала плечами Пола. — Просто, они слишком любезны. Слишком раскованы. Назови меня циником, но я не доверяю людям, ни с того ни с сего бросающимся тебе на шею.

— Понимаю, почему она тебе не нравится, — улыбнулась Мэгги. — Ты боишься, что она похитит твоего сексуального мужа.