Очищение огнем (тематическая антология)

— Постарайся выглядеть получше, — посоветовал Майлз, поправляя черный галстук. — Там будет довольно экстравагантное общество и мы не должны казаться слишком бедными родственниками.

Пола промолчала, хотя замечание мужа задело ее. На прошлой неделе Майлз провел две репетиции с Дунканом Эли и каждый раз, возвратившись, уделял пианисту и его дочери слишком много внимания. Он забыл свои мысли о странности этой пары; все было в полном порядке. Роксанна казалась роскошной, мастерство Дункана — фантастическим, их дом — сказочным, а сами они «знали всех, кого стоило знать» и поражали добротой, великодушием и остроумием… Это действовало Поле на нервы, и каждый раз после его похвал, они нравились ей все меньше.

— Тебя не волнует предстоящее выступление? — холодно спросила она.

— Ужасно волнует. Но, по меньшей мере, мне не придется играть по памяти. И еще, Дункан обещал играть громче, если я что-то напутаю.

— Ты уже зовешь его по имени?

— Ну да, — улыбнулся Майлз. — Я всегда на короткой ноге с сильными мира сего. Если позвонят из Белого дома, скажешь, что я в туалете…

Он отправился в ванную и закрыл за собой дверь, как делал всегда, даже если ему нужно было всего лишь почистить зубы, Пола накрасилась, причесалась и слегка надушилась своими любимыми «Шалимар». Ему вовсе не следовало предупреждать ее о том, что необходимо получше выглядеть. Она сразу решила предстать перед господином Эли и его дочерью в наилучшем виде. И не собиралась дать «роскошной Роксанне» повод принять ее, Полу, за провинциалку.

Когда они вылезли из такси перед особняком Дункана, падал густой снег и Пола оперлась на руку мужа, пока они поднимались по ступеням, ведущим к двери. Майлз позвонил и жестом обратил внимание жены на фасад дома.

— Ну как?

— Очень красивый дом. Эли — его владелец?

— Да.

— Наверное, он стоит целое состояние.

— Он и сам стоит состояния. Кроме четверти миллиона в год, причитающихся ему на проценты от проданных пластинок и за сольные концерты, он сколотил почти четыре миллиона в безналоговых муниципальных акциях. Конечно, кое-что из этого он унаследовал от жены, но все же ясно, что игра на фортепиано может приносить деньги.

— Когда умерла его жена?

— Почти двадцать лет назад. Скоро ты увидишь Беннета, дворецкого, своей чопорностью затмевающего любого английского лорда.

Дверь открыл Беннет. «Как прекрасно, что кое-кто все еще имеет дворецких!» — подумала Пола, не теряющая интереса к «хорошей жизни», доступной в случае удачной карьеры Майлза. Отдав Беннету пальто и сменив обувь, они вошли в гостиную, где находилась дюжина элегантных мужчин и женщин, размещавшихся парами и тройками напоминающих изящные статуэтки работы Джакометти.

Пола просто упивалась этой сценой. Вскоре к ним с улыбкой подошла Роксанна и протянула руку.

— Полагаю, вы — Пола, — заметила она низким теплым голосом. — Роксанна де Ланкрэ. Я в восторге от вашего появления.

— На Роксанне было черное атласное платье в стиле 30-х годов, выгодно подчеркивающее преимущества фигуры. Кожа обнаженных плеч, рук и груди казалась на фоне черного атласа белой словно алебастр; с ее руки свисал кроваво-красный рубиновый браслет. От нее веяло зрелостью, опережающей возраст, легко дающимся очарованием и сдержанной чувственностью. Несмотря на играющую на губах тонкую улыбку, ее фиалковые глаза оставались холодными, и Пола согласилась про себя с замечанием мужа о том, что Роксанна «замораживает» собеседника.

Хозяйка провела их по гостиной, знакомя с гостями. Среди них были: британский посол в ООН с женой, президент одного из крупнейших в стране банков, один из вице-президентов фирмы «Ар-си-эй Виктор», записям на которой отдавал предпочтение Дункан, моднейший музыкальный режиссер с Бродвея, Филип Розен — дружелюбный, лысый и предпочитающий трубку менеджер Дункана, госпожа Агата Ренфру — английская пианистка, принцесса Ина Андраши — шотландская красавица, заполучившая от первых двух мужей дома в Акапулько, Сардинии и Париже, и, наконец, сам Дункан Эли.

Пола удивилась приветливому энтузиазму, с которым ее приветствовал Дункан. Он сжал ей руку и сказал:

— Вот женщина, которую я разбудил телефонным звонком в прошлую субботу.

— Как вы догадались? — улыбнулась Пола. — Вроде бы, я чирикала, словно бодрый воробышек.

— Я не открою вам тайну моей догадки, но поверьте на слово: просто догадался. Вы — симпатичны, Майлз был прав. Роксанна, позаботься о нем, а я хочу побеседовать с его хорошенькой женой. Хотите что-нибудь выпить?

— Пожалуй, шерри. Если есть — Манцаниллу.

— Боюсь, мы не такие любители шерри. Все, что у нас есть — Олоросо.

Пола не любила сладкий шерри, особенно перед ужином, но приняла напиток. Пока Роксанна и Майлз разговаривали с принцессой Андраши и Филипом Розеном, Дункан подвел Полу к белому креслу. Присев рядом, он наклонился поближе. В нем чувствовалась способность полностью концентрироваться на собеседнике — или же притворяться, что он это делает. Пола заметила, что глаза у него были фиалковыми, как у дочери и, как у дочери и, как ни странно, тоже холодными.

— Не могу передать, насколько рад был познакомиться с вашим мужем. Я редко даю интервью, но в тот раз сделал это с удовольствием. Он мне ужасно понравился: прекрасный юноша и огромный музыкальный талант. Нас, старых «боевых лошадок», больше всего волнуют поиски талантов среди молодежи.

Пола недоумевала, с какой стати талант Майлза показался ему выдающимся, когда целый ряд критиков нашел его крайне заурядным.

— Спасибо за добрые слова, мистер Эли. Но я предпочитаю отдать первенство литературному дарованию Майлза.

— Возможно. Я не читал ни единой его работы, но уверен — они великолепны. Впрочем, извините за музыкальное отвлечение. Расскажите-ка о себе: все-все. Я ужасно любопытен и люблю узнавать о людях все, что можно. Вы — не уроженка Нью-Йорка, чувствую по акценту. Массачусетс?

— Почти. Коннектикут.

— Хартфорд?

— Точно, профессор Хиггинс.

Дункан Эли был не просто любопытен, он походил на Великого инквизитора. Во время ужина — оказавшегося восхитительным — он вытягивал из Полы информацию с юмором и тактом, исключавшими какое-либо недовольство собеседницы. Хотя Пола ощущала неловкость, она рассказывала и рассказывала о своих, ныне покойных родителях, о детстве, учебе, встрече с Майлзом и их женитьбе. Затем наступила очередь Эбби, магазина, друзей, наклонностей, политики и еще — об их намерении завести второго ребенка… К тому времени, как они поднялись и вновь перешли в гостиную, где подавали брэнди и кофе Пола выложила все, и, не удержавшись, заметила:

— Я чувствую себя несколько обиженной.

— Почему?

— Вы знаете обо мне все, а я о вас — ничего.

— Этому трюку не трудно научиться под старость, — улыбнулся он. — Впрочем, можете прочитать обо мне в статье мужа и узнать то, что вас интересует. То есть, голые факты. А если хотите узнать по-настоящему, послушайте мою игру. Моя музыка — это я, а мое «я» — в музыке. Вообще, я очень простой человек. Брэнди.

Пола, напротив чувствовала, что он весьма — сложная личность, пытающаяся выдать себя за простака. Ее не покидало странное ощущение, что своими расспросами он преследовал некую хитроумную цель, не ограничивающуюся обычным интересом к партнерше по ужину. Да, хитроумную цель. Она решила, что Дункан Эли — хитроумный человек.

Место Майлза за ужином было рядом с Роксанной. Сейчас он присоединился к сидящей на длинном диване жене.

— Как ты находишь угощение? — прошептал он. Она заметила, что от него пахнет вином и надеялась, что это не повлияет на его игру.

— Джулия Чайлд упала бы в обморок от восторга.

— А Романи-Конти! Знаешь, сколько такая штука стоит?

— Я знаю, что тебе следует выпить кофе, иначе ты испортишь музыкальную часть. О чем вы так мило беседовали с Роксанной?

— О, она задала массу вопросов, касающихся меня. Ты понимаешь.