G.O.G.R. (СИ)

Самохвалов поджидал их не с пустыми руками – у него имелся «улов». «Панцер-хетцер» Недобежкин уже видел, а так же – знал, откуда он здесь взялся. Поэтому он сразу же перешёл к «подземному жителю».

- Из ямы выбрался, – объяснил Самохвалов Недобежкину, когда тот выпрыгнул из кабины. – Сказал, что там у него кирпичи!

- Кирпичи? – удивился Недобежкин. – Странно, однако…

- Это тракторист! – сообщил Пётр Иванович, который, увидев пойманного копателя, узнал в нём тракториста Гойденко, которого все подозревали в «якшаньях с нечистым».

- Тракторист! – обрадовался Недобежкин. – А ну-ка, тракторист! – милицейский начальник двинулся на дрожащего тракториста, как крейсер-торпедоносец, желая узнать от него всё и сразу.

- Кирпичи! – пискнул тракторист. – Лиса в курятнике лаз прорыла и петуха сожрала!

- Завёл пластинку! – пробурчал крепкий Коваленко. – Он нам это уже раз пять повторил!

- А, это – один из видов «звериной порчи»! – заметил Ежонков, выпрыгнув из сухого и чистого салона «Ниссана» прямо в глубокую прохладную лужу. – Чёрт! Васёк, ты её специально сюда поставил! – напустился он на Недобежкина и даже замахал пухлыми кулачками. – Чтобы я в лужу вышел! Следующий раз я тебе тоже так же остановлю! Мало того, что ты испортил мне машину…

- Короче, Склифосовский! – остановил логорею Ежонкова милицейский начальник. – Ты давай, по делу. Что ты там про «порчу» говорил?

- А, про порчу? – опомнился Ежонков, забыв про машину. – Ну, то, что он постоянно повторяет про свои кирпичи – это один из видов «порчи» – стандартный ответ на все вопросы. И вообще, я считаю, что не Гопников их попортил, а Артерран. Потому что вся эта порча, или выборочный гипноз достигается тем, что сознание порченных находится под контролем гипнотизёра. Гопников погиб, порча должна была исчезнуть, но она никуда не делась! Значит, это – Артерран!

- Не Артерран, а Зайцев! – возразил Недобежкин. – После драки с Зайцевым Серёгин начал блеять, а Артеррана твоего мы и в глаза не видели!

- Нет, – не уступал Ежонков. – Про Зайцева наша Эмма ни полусловом не заикнулась! Значит, он не участвовал в проекте!

- Можно подумать, что эта аферистка участвовала! – огрызнулся Недобежкин, который не поверил ни одному слову этой Эммы Садальской. – Ей бы только языком плескать, лишь бы в каземат не закрыли!

- А кто тогда её застрелил? – выплюнул Ежонков вопрос в лоб.

- Соболев! – отрезал милицейский начальник. – Или подослал кого-то, того же охранника! Они там все вместе в одну банду завязаны! Всё, берём этого тракториста и – к Соболеву! Была бы у меня санкция – я бы его не раздумывая, арестовал! Поехали!

Недобежкин развернул корпус и шагнул к джипу.

- Давайте, тракториста – в багажник! – распорядился он. – Самохвалов, возвращайтесь к машине – а потом – за нами, в Красное!

Синицын вышел из машины, чтобы получше рассмотреть перевёрнутый «панцер-хетцер». Да, именно за этой машиной он пытался гнаться на «Волге» Ежонкова. Интересно, почему они его не забрали? Должно быть, он принадлежал погибшему Гопникову… И тут размышления Синицына прервал какой-то звук. Жалобный такой, будто бы вон там, в тех кустах, кто-то плачет, или хнычет… Зверь? Нет, голос человеческий… Синицын тихонько подобрался поближе к подозрительным кустам и отогнул разлапистую ветку. А за ней – прямо на влажной грязной земле – сидел и плакал горючими слезами ни кто иной, как… Хомякович??!!!

- Хомякович! – крикнул Синицын и затормошил Хомяковича за плечо.

Наверное, у Синицына получился очень мощный крик, потому что с ближайших кустов гурьбой вспорхнули воробьи, а сквозь упругие колючие ветви протиснулась голова Недобежкина и спросила:

- Что?

- Хомякович, – повторил в изумлении Синицын и показал рукой на живёхонького Хомяковича, который, ни на что не реагируя, продолжал пускать галлоны слёз.

- Хм… – хмыкнул Недобежкин, усилием воли удержав свою челюсть от отвала. – А ну, давай выведем его отсюда…

Синицын и Недобежкин схватили Хомяковича под руки и вывели из кустов к «Ниссану». Пётр Иванович едва из кабины не вывалился, когда увидел живым и здоровым того, кто у него на глазах погиб и был завален тоннами земли. Хомякович был невменяем – то ли от испуга, то ли отчего-то ещё он продолжал жалобно плакать, словно ему было три годика, и у него большой пацан отобрал конфетку. Гипнотизёр Ежонков внимательно осмотрел его со всех сторон и внёс рацпредложение:

- Вспушить?

- Ну, пуши… – разрешил Недобежкин, который уже и сам не знал, что делать с этим «воскресшим Лазарем».

- Усадить! – приказал Ежонков профессорским тоном. – Сейчас будет работать…

- Бабушка Лида! – насмешливо перебил Недобежкин и толкнул Хомяковича на траву.

Хомякович безропотно сел, а Ежонков обиделся, нахмурился, как туча, и угрюмо прогудел:

- Ты тоже не Мегрэ!

- Давай, работай, Мессинг! – подогнал его Недобежкин. – Нам ещё в Красное!

Ежонков начал работать. Он на глазах у всех достал свою гайку и принялся качать ею у носа Хомяковича. Глядя на эту гайку, «подопытный» прекратил реветь, подобрал все сопли и застыл с отрешённым видом.

- Так, первый этап закончен, – довольно сообщил гипнотизёр и спрятал гайку. – На проверку времени нет – переходим к делу. Где ты был, Хомякович? – обратился он к Хомяковичу, заглянув в его опустевшие глазки.

Хомякович помолчал, потом – подвигал челюстями, как грызущий хомяк, и выплюнул два слова (или это было одно?):

- Бык-бык!

- Опять «Бык»? – хохотнул «Мегрэ» над «Мессингом». – У кого там ещё был «Бык»? У Карпеца? Да, Ежонков, здорово ты их гипнотизируешь: либо «Ме», либо «Бык». Талант! – пафосно закончил милицейский начальник, вогнав Ежонкова в сатанинский гнев.

- Ну, я тебе это ещё припомню! – побагровел Ежонков, замахнувшись слабосильным кулачком. – Как внушу тебе, что ты бык, как сниму на камеру – будешь знать! Я ещё это видео в Интернет выброшу, чтоб тебе неповадно было смеяться! Испортил мою лучшую машину… Ну что с тобой говорить?.. Солдафон! Тьфу! – «Мессинг» закончил тираду смачным плевком и снова повернулся к застывшему в трансе Хомяковичу.

- Где ты был, Хомякович? – вкрадчиво спросил Ежонков, игнорируя смешки Недобежкина.

Хомякович нахохлился, постучал ладонями по земле, раскрыл рот и, словно бы преодолевая непреодолимую преграду, с огромным трудом произнёс:

- Бык-бык!

- Память полностью стёрта, – начал оправдываться Ежонков, пожимая плечами. – Я ничего не могу сделать… Я не знаю… Я могу сделать вот что: я заставлю его привести нас туда, откуда он вылез! Мозг бессознательно запоминает дорогу, а я могу считать эту память, а?

Недобежкин сидел на траве, где посуше, ухмылялся в усы и слушал речи Ежонкова с явным снисхождением. А потом – возвысился над травою во весь рост и огласил только что принятое решение:

- План изменился!

====== Глава 86. Что скрывают недра? ======

Согласно новому плану Недобежкина, поездка в Красное откладывалась на неопределённый срок, а вместо неё назначался новый спуск в подземелье. Только на этот раз милицейский начальник решил бросить на «чертей» (или фашистских агентов?) тяжёлую артиллерию: взять с собой под землю группу Самохвалова. Эти ребятки уж точно всех «чертей» зачистят! Несдобровать будет и фашистским агентам, и «осликам» достанется, и привидения пускай подставляют бока! Где-то там, у них, томится бедный Сидоров. Вот его-то и решил спасти Недобежкин.

- Милиция мы, в конце-то концов, или кто? – бурчал милицейский начальник. – Они нас портят своей порчей, а мы глотаем?? Нетушки, фигушки! Ежонков! – призвал он «наследника Мессинга».

- Чего? – пробурчал тот, скосив на Недобежкина один обиженный глаз.

- Насколько я понял, – начал Недобежкин. – Тракторист этот тоже оттуда выцарапался! Ты, Ежонков, и его настрой на пеленг! Пускай у нас будет две ищейки!

- Хорошо, – согласился Ежонков. – Только, чур, не насмехаться, а то точно, внушу тебе, что ты бык!

- Да ладно тебе, – примирительно сказал Недобежкин, который подспудно испугался того, что Ежонков дискредитирует и опозорит его своим «быком».