Тайные знаки

Поль странно взглянул на спутницу сквозь синие равнодушные очки, выждал два светофора и ответил:

— Хм… Мне кажется, не каждый решится быть счастливым… Гораздо большее число людей избегают счастья, боясь взять на себя ответственность за него. Я тоже. Когда приходится выбирать, я выбираю то, что выбрали бы многие, хотя иногда мое личное желание полностью противоречит этому выбору. Но мне кажется, это правильно. Следует поступать не так, как хочешь, а как дОлжно. Недавно я смотрел мюзикл «Нотр-Дам» и только теперь осознал, насколько прав был священник убивший Эсмеральду. Нельзя допускать, чтобы женщина руководствовалась в выборе партнера своими желаниями. Мораль и долг выше желания счастья. Это и отличает человека от животного!

— Как странно ты говоришь… Разве счастье это не то, для чего люди живут? — Марго повернулась к брату Аурелии и с удивлением посмотрела на него. — Да лучше умереть счастливой, чем прожить долгую, но скучную и безрадостную жизнь…

— А ч т о для тебя счастье? — спросил Поль.

— Не знаю, — пожала плечами Коша-Марго. — Кажется, счастье не может состоять из чего-то одного. Счастье это тогда, когда случается именно то, чего ты хочешь в данный момент. Не завтра, не через год, а прямо сейчас. Сейчас я хочу, чтобы было весело!

— Эх, девушки-девушки! Легки, как ветерок, прекрасны, как мотыльки… — сказал Поль и улыбнулся. — А что получит тот, кто осуществит для тебя твое желание?

— Ничего! — воскликнула Марго. — Кто сказал, что за счастье надо платить? Счастье за вознаграждение? Нет! Счастье — это подарок!

Поль помолчал несколько минут.

— Может быть, и в твоих словах есть резон. Но я не умею быть счастливым. И не знаю, что такое счастье. Я только хотел бы, чтобы у меня были дети, и у них был шанс стать счастливыми по-настоящему.

— Как ты научишь их быть счастливыми, если сам не умеешь? — рассмеялась Марго.

— Не знаю. Я признаю, — согласился Поль, — что поступаю малодушно, отказываясь от данного мне шанса. Но я согласен подарить его другим. Я хочу жениться. Я не способен любить самотверженно и слепо, но это и не надо, зато я бы дал гарантию постоянства. А вот женщины… Они бывают двух видов. Или такие взбалмошные, как ты, и готовы страдать, лишь бы только им казалось, что впереди есть что-то особенное, волшебное. Или циничные хищницы. Да, я не богат, но и те, кто обещает воздушные замки — небогаты. Они становятся такими же клерками, тихими алкоголиками или хуже того, бросают вас, а вы… Мужчина решает задачи — политические, экономические, научные, творческие. У женщин нет государственного мышления, потому что их все равно все трахают!!! Что свои, что чужие — какая разница? Женщине все равно, с кем трахаться, потому что мужчины владеют женщинами и охраняют их от других мужчин… Это и есть государство! Но вы — против! Вот, например, моя сестра. У нее вечно какие-нибудь завиральные идеи. А всего-то ей надо бы ребенка. Она носится с Лео, а лучше бы она носилась с маленьким карапузом.

— Я с тобой не согласна, но ты имеешь право иметь свое мнение… А почему, кстати, у нее нет детей?

— У нее было в детстве воспаление, и ей что-то отрезали. Это между нами. Она очень страдает от этого. Но почему женщине нужно потерять возможность быть матерью, чтобы понять, что это — ее единственная суть?

— Я так не думаю. Человек все пробует вопреки предначертаниям, иначе он был бы макакой… Давай не будем об этом. Никому не хотелось бы быть просто половым органом. Все хотят вернуться в Эдем. Эдем — это когда у тебя еще нет месячных…

— Лихо сказано… — усмехнулся Поль.

А она вспомнила: осенний день, машина и школьное крыльцо, и красивый молодой мужчина. Что же это такое? Откуда такое воспоминание? Отец никогда не забирал Марго из школы. У него и машины-то никогда не было.

Марго отвернулась к окну. Вывески «Nicolas», «Lionnais Credit» то и дело мелькали за стволами еще по-зимнему пустых деревьев.

— Я всю жизнь мечтала оказаться в Париже, — сказала она, — но что бы я не делала для этого специально, все было зря. А теперь я думаю, что все, что случилось было только дорогой в Париж. И прежде я не жила, а только ехала в Париж. Просто дорога эта была долгой. И вся она лишь сочетание случайностей. Вот хочешь — проверим?

— Что? Ты опять придумала какой-то розыгрышь, Марго?

— Если я сейчас выброшу три шестерки, — она достала из кармана кубики, — то этот человек, с которым ты хочешь меня познакомить, пригласит меня в фирму, где надо рисовать на компьютере, а если нет, то он даст мне вежливый отказ.

— Хм. Глупо ставить в зависимость от пластмассы, или из чего ни там сделаны, свою судбу. Я не верю в это. Я — материалист. Не бывает осмысленных случайностей. Не верю я, что есть кто-то, кто чертит твой путь. Только ты сам.

— Может быть, — кивнула Марго и упрямо наклонила голову. — Но как ты объяснишь то, что в самолете я случайно села рядом с Валерием, а он, оказалось, вез картины для Жака? У меня мог быть другой билет, и я не оказалась бы тут!

— И ты согласилась лететь со случайным знакомым?! — удивился Поль. — Но ведь он мог оказаться маньяком! Убийцей, наркодиллером, да кем угодно!

— А оказался поставщиком картин! — злорадно улыбнулась Марго.

— Все равно… — покачал головой Поль. — Я не доверяю свою судьбу ни колдовству, ни богу. Если копать и тянуть ниточки, то окажется, что и Наполеон попал на остров Святой Елены только для того, чтобы ты приехала в Париж. Потому что наверняка Наполеон как-то косвенно поучаствовал в судьбе Жака. Ну не самого Жака, а его далеких предков.

— Вот именно! — торжествующе воскликнула она. — Это я и хотела сказать! Именно это! Ты ведь умный, Поль! Зачем ты делаешь вид, что не понимаешь, о чем я говорю?

Марго швырнула кубики на полик между ног. Почему-то она не сомневалась, что упадет именно три шестерки. Так и вышло.

— Видал? — торжествующе воскликнула она.

— Случайность. И совпадение, — оценил результат Поль, раздраженно морщась. — И вообще, я не понимаю! Не понимаю! Я считаю все это бредом!

— Считай, как тебе хочется! — разрешила Марго.

«Лянча» свернула на узкую дорожку и остановилась во дворе желтого многоэтажного дома. Поль открыл дверцу и вышел из машины. Потом Марго. Поль пискнул брелком, и «Лянча» замкнулась на все замки.

Войдя в дом, Поль нажал кнопку лифта и спросил, поигрывая брелком:

— Как поживает моя сестра и ее муж?

— Аурелия по вечерам читает книги про Египет, — ответила Марго. — а Лео… А! Лео высосал из пальца буквально на днях статью в духе дурного «Голливуда», типа он получил по Сети письмо от маньяка, который заставляет молиться тех теток, которых убивает. Типа, он спасает их души. И мне интересно, что скажут теперь по ящику. — зловеще сообщила Марго. — Найдется ли у них и такое убийство?

— Почему ты уверенна, что Лео это придумал? — озабоченно спросил Поль.

— Ну конечно! — расхохоталась Марго. — Ему написал письмо настоящий маньяк!

— Сумасшедших много! — раздраженно перебил Поль. — Кто-то прочитал похабный бульварный «пипл», в котором переписали в очередной раз «Молот ведьм», и решил попробовать! Я давно говорю Лео, что его газета вредна, и ее надо закрыть. Он придумывает всякую дрянь, а психи потом хватаются за ножи!

— У меня был друг, который изучал психологию. Он говорил, что психов всегда одинаковое количество. Около одного процента. Кривая Гаусса.

— Послушай! — раздраженно взмахнул руками Поль. — Никто не знает, что такое псих! По моему мнению, сейчас психов больше, чем нормальных. Просто нормальных людей сейчас записали в психи. Вот в чем парадокс! Сейчас нормальных людей остался тот самый один процент!

— И еще он говорил, что если все молятся черному стулу, значит это — норма. И нормальные люди те, кто молится черному стулу.

— Да мне плевать, что они там считают! — взвизгнул Поль. — Я нормальный человек! А всех уродов надо убивать! Не понимаю, зачем спасают даунов, сиамских близнецов. В Спарте их кидали со скалы…