G.O.G.R. (СИ)

- Ы-ы-ы! – ответил ему Троица, проявляя стойкую тенденцию к тому, чтобы свалиться с табурета на пол.

- Не выпендривайся! – Синицын задержал его на табурете железной рукой и даже задвинул ему несильную оплеуху, чтобы привести в чувство.

- А я! А я! А я! – заблеял Троица, шатаясь и трясясь. – А! А!

- Да он у тебя просто икает! – фыркнул Ежонков. – Пора гипнотизировать!

«Суперагент» запустил свою пухленькую руку в карман, разыскивая волшебную гайку, а Синицын хорошенечко тряхнул невменяемого «кукольника» и надвинулся на него с новой непобедимой силой:

- Давай, базарь, что вы сделали с Серёгиным! На этот раз ты у меня не отвертишься – такое дело тебе влеплю – на весь десяток засядешь, умник!

- Я чуть не поги-и-иб! – заверещал Троица, вытянув голову, как воющая собака. – Они! Они! Стрелялиииии! Я! Я – несчастная жертва-а-а!!!!! – выдал он и грохнулся-таки на замусоленный затоптанный пол.

- Какая жертва? – рассвирепел Синицын, вернув Троицу на табурет. – Давай, базарь!

- Когда пришёл Серёгин, – надсадно заныл «кукольник», скукожившись в мизерный комочек. – Я ему всё, всё, рассказал, вот те крест! И про Светленко, и про Генриха! Всё! Но понимаете, не могу я тут просто так стричь капусту! У меня тоже, как у всех нормальных «крыша» появилась. Они меня от козлов и жуков крышуют, а я им обязан всю правду-матку резать!

- Ой, вот он! – это Ежонков нашёл, наконец-то, свою гайку и выпятил её вперёд, собравшись влезть в примитивные мозги Троицы и вытащить из них всю информацию путем погружения в транс.

- Тихо, базарит! – Синицын отодвинул Ежонкова в сторону, чтобы не заглушал слабовольное блеяние перепуганного «кукольника».

- Ну, я и зарезал им правду-матку, что ты приходил! – продолжал Троица, заходясь в рыданиях. – А они нагрянуть решили, а тогда как раз Серёгин приплёлся! И они его того!

- Чего? – гневно надвинулся на него Синицын, стиснув немаленькие кулаки. – Давай, говори, – зарычал он. – Пока не прибил тебя, как таракана!

- Ы! – дёрнулся Троица и подкатил пустые глазки к небесам. – По башкам зашибли и отволокли-и-и! А меня чуть не застрелили!!!! Он уже надвинул на меня пушку! И… дальше я ничего не помню!

- Промазал, значит! – фыркнул Синицын, не давая «кукольнику» снова свалиться. – Давай, базарь дальше. Куда отволокли??

- Не знаю, ей-богу, не знаю! – запричитал Троица, стараясь никому не смотреть в глаза. – Я человечек маленький, шестёрочка, и всё. Мне не говорят, куда кого отволокли…

- Ежонков! – позвал Синицын. – Давай, гипнотизируй, а то, небось так до вечера будет тут соплю гонять!

- Хы-хы! – гипнотизёр Ежонков состроил хищническую физиономию и, семеня на коротеньких ножках, приблизился к устрашённому Троице, потрясая самодельным маятником.

- Не… не… не на-адо! – попытался отвертеться от него Троица и закрыл своё трусливое лицо обеими запачканными руками. – Сжальтесь! Пощадите!

- Не дёргайся! – Синицын заломил «кукольнику» руки и предоставил его мозги в распоряжение Ежонкова.

Гипнотизёр Ежонков делал свои колдовские пассы руками и маятником минут, наверное, двадцать, не меньше, и Синицын уже соскучился ждать того момента, когда он прекратит.

- Готово! – наконец-то заявил Ежонков с видом победителя циклопов и завоевателя планет. – Ну, всё, можешь отпустить, чай, не убежит!

Послушавшись его, Синицын ослабил хватку и выпустил неподвижные руки Троицы. Последний застыл, словно бы окаменел, и даже не изменил позы, получив свободу. Глаза его были выпучены, рот раскрыт. Синицын даже подумал, что ещё секундочка – и он вывалит язык…

- Ну, давай, пуши его! – поторопил Синицына Ежонков.

- Эй, а он не умер? – обеспокоенно осведомился Синицын, видя, какими рыбьими сделались глазки «кукольника» после знакомства с Ежонковым и его маятником.

- Не! – заверил Ежонков. – Я просто отключил ему двигательную активность, – поведал он, как заправский лектор. – Чтобы не дёргался на допросе!

- Ладно, – поверил Синицын и обратился к застывшему в нелепой позе Троице с первым вопросом:

- Кто такие эти «они», и куда они отволокли Серёгина и Недобежкина?

- Не зна… – начал было, Троица, но его мозг более ему не принадлежал, и он помимо собственной воли перестроился на «правдивую волну». – Штольня! – выплюнул он, сохраняя полную неподвижность. – Шахта Кона! Штольня!

- Штольня! – подпрыгнул Ежонков. – Я так и знал, что это они! Погнали, Синицын! Может быть, ещё найдём!

- Куда? – опешил Синицын. – Ты что, сдурел – в штольню лезть?? Хочешь по-настоящему провалиться в забой?

- В шахте Кона нет забоев! – заявил Ежонков и потащил Синицына за собой. – Там есть «ГОГР»! Топай, давай!

Синицын и Ежонков в спешном порядке покинули подвал Троицы, позабыв-позабросив его хозяина в состоянии гипноза: сидящим в нелепой позе на неудобном табурете. Троица просидел так минут пять, или чуть больше, а потом – потерял равновесие и свалился на пол…

Неновая «Волга» Синицына ездила слишком быстро для неновой «Волги» – видимо, Ежонков вставил в неё немецкий двигатель. Эта улучшенная машина домчалась от конуры Троицы до шахты имени Кона минут за десять. За рулём был Ежонков – он нарушал все правила дорожного движения, какие только существовали на свете. Синицын сидел на пассажирском кресле и молча ехал, успокаивая себя надеждой на то, что у сотрудников СБУ всё же, есть разрешение на то, чтобы срезать углы через газоны и объезжать светофоры по тротуарам. Достигнув забора, что возвышался вокруг территории закрытой шахты, Ежонков так затормозил, что тормоза жалобно и пронзительно завизжали, прося пощады.

- Приехали, вперёд! – скомандовал Ежонков, выпихиваясь из кабины под палящее летнее солнце. – Фонарь у меня клёвый есть – темноты не бойся!

Этот Ежонков словно бы заочно угадал мысли Синицына. Да, Синицын не хотел потеряться в кромешной темноте подземелья, а своего фонарика у него не водилось. Синицын, вообще, считал эту затею Ежонкова со штольней просто сумасшедшей, но больше ничего не оставалось: Недобежкин пропал, Серёгин исчез… Надо когда-то и решиться на действие. Поэтому Синицын вылез из «Волги» и двинулся вслед за Ежонковым к большой дыре, которую кто-то когда-то для чего-то проделал в монолитном заборе. Ежонков начал неуклюже протискиваться в эту дыру головой вперёд, и наконец, застрял на полдороги.

- Чего ты стоишь? – фыркнул он Синицыну, не в силах пропихнуть своё тело дальше. – Подтолкни, что ли?

- Худей! – посоветовал ему Синицын и принялся подпихивать толстяка под зад. – Давай, пролазь, Винни Пух! Чёрт, связался же я с тобой!

Наконец, Ежонков вывалился на остатки пыльного асфальта с другой стороны забора, забарахтался и сварливо заворчал:

- А что тебе не нравится? Я и гипнотизирую, и спрятал тебя, и машинка у меня хоть куда – Шумахера обгонит! Что тебе не нравится??

- Твои габариты! – ехидно заметил Синицын и ловко проскочил в дыру. – Есть меньше не пробовал?

- У меня такой обмен веществ! – буркнул Ежонков, поднимаясь и очищая одежду от пыли. – Лимфатический тип, ничего не поделаешь!

- Обжорный тип! – проворчал Синицын, подбирая из пыли фонарик, который выронил Ежонков. – Давай, катись, колобок!

- Ух, ну ты и ехидный! – обиделся Ежонков, догоняя Синицына. – Думаешь, что я на диетах никогда не сидел?

Штольня была завалена. Обвал случился ещё в прошлом году, когда Пётр Иванович пытался отыскать в ней следы тех, кого похитили бандиты из «банды Тени». Увидев, что вход в подземелье недоступен из-за тонн земли и камней, Синицын застопорился около огромной земляной груды и задумался.

- Эй, ты чего молчишь? – это пыхтел Ежонков, который насилу добежал сюда на своих располневших ножках. – Я у тебя спросил: «Ты думаешь, что я никогда на диетах…»

- Как сюда попасть? – чётко, ясно и по существу вопросил Синицын, проигнорировав это нытьё про диеты.

- А, никак, – бросив Ежонков, оценив грандиозные завалы, что высились перед ним. – Никак не попасть! Всё, финиш!