Призрачная ночь

Я хотела позвать Макси или Кристофера, но не знала, услышат ли они меня, и откликнется ли Макси, если я начну умолять о помощи. А если я и их потащу за собой? Меня пронзила дрожь, туманные очертания моих конечностей начали растворяться… О нет, нет, нет! Вот оно, это конец…

— Бьянка!

— Лукас! — Я попыталась взглянуть на него, но смогла только ощутить его присутствие в комнате, увидеть неясные очертания, почувствовать его страх и любовь. — Оно меня держит!

— Дай руку!

Он имел в виду образ руки, что-то, за что он может ухватиться. Я поняла, но не знала, смогу ли сейчас это сделать, да и будет ли от этого толк. Никакая обычная физическая сила не смогла бы вытащить меня из этой воронки.

Но я хотела подержать Лукаса за руку хотя бы в последний раз. Сконцентрировавшись, я представила себе место, где должна находиться моя рука, и мысленно нарисовала запястье, ладонь и пальцы. Появились бледные голубые очертания, зыбкие, как завитки дыма, ничем не походившие на настоящую руку. Возможно, именно так выглядят призраки перед тем, как навеки исчезнуть.

И тут Лукас что-то обмотал вокруг моего запястья.

Браслет! Я увидела кораллы и серебро в ту же секунду, как ощутила толчок внутренней силы. В одно мгновение мое тело сделалось плотным, и я тяжело рухнула на пол. Боль показалась мне восхитительной. Она означала, что я настоящая — и что я спасена. Что-то в моей телесности помешало силе того неизвестного, что поймало меня.

Лукас упал на колени и крепко обнял меня. Я в ужасе увидела воронку, что едва меня не поглотила, — водоворот тумана и тьмы, открывшийся в библиотечной стене. Но он съежился и исчез прямо у нас на глазах, оставив после себя чуть шероховатую штукатурку.

— Что это была за чертовщина? — спросил Лукас, прижимая меня к груди. — Ты цела?

— Кажется, да. — Мой голос дрожал, мне казалось, что меня сейчас вырвет, только вот желудка у меня не было. Впрочем, отвратительные ощущения быстро исчезали. — Миссис Бетани не просто охотится на призраков. Она… она ловит их в капканы.

— Так вот что это такое! — Лукас прищурился. — Ну-ка отойди.

Я быстро отбежала назад, как можно дальше от стены. Лукас подошел к ней, провел по стене рукой и вдруг изо всей вампирской силы ударил, пробив дырку. В воздух поднялось облако известковой пыли, на пол полетели обломки.

— Они догадаются, что тут кто-то был, — произнесла я.

— Да и пусть. Нужно разобраться, что это такое. — Лукас сунул руку в дырку и вытащил оттуда небольшую металлическую шкатулку необычной формы. Она немного напоминала морскую раковину из серебра и обсидиана. Крышка была открыта, обнажая перламутровое нутро. Сначала я подумала, что это всего лишь прелестная антикварная вещица для хранения драгоценностей, но стоило сосредоточиться на перламутре — на живом веществе внутри, — как я тут же снова ощутила эту тягу. С браслетом на руке, дававшем мне телесность и внутреннюю силу, я была вне опасности, но ощущение все равно ужасало.

— Лукас, закрой это! Убери! — закричала я.

Он тут же захлопнул крышку и встревожено посмотрел на меня. Но как только шкатулка закрылась, я снова почувствовала себя нормально.

Лукас подбежал ко мне, и я объяснила:

— Это ловушка. Ловушка для призраков. Ее туда поместила миссис Бетани. Думаю, они расставлены по всей школе. Она нас выслеживает и ловит.

«Но зачем? Чего она от нас хочет? Только из ненависти или тут что-то другое?»

Лукас нахмурился и притянул меня к себе:

— Господи Иисусе, больше не заходи сюда!

— Без браслета — ни за что, — пообещала я, посмотрев на украшение. — Хорошо, что ты догадался.

— Я подумал: что бы тебе ни угрожало, будет неплохо, если ты сумеешь дать сдачи.

Я провела рукой по его щеке:

— Ты меня услышал. Во сне.

— Да. — Лукас пальцами расчесал мне волосы. — А откуда ты узнала про этот кошмар? Уже пыталась попасть в мой сон раньше?

— Пыталась, но у меня ничего не получилось. Ты меня так и не увидел.

Лукас легко поцеловал меня в лоб:

— Мы будем над этим работать, и у нас обязательно получится.

— Хорошо.

До меня вдруг дошло, что он впервые после своего воскрешения из мертвых стал самим собой. То, что он сумел спасти меня, вернуло ему смысл существования. А еще я поняла, что он — это мой смысл существования.

Лукас, снова собранный и уверенный, рассматривал меня в тусклом лунном свете.

— Мы найдем все эти ловушки. А пока держись от них подальше. С тобой больше ничего не должно случиться, Бьянка. Никогда. Я ни за что этого не допущу.

— А я буду заботиться о тебе.

Я вспомнила, как испугалась за тех, кого люблю, когда ловушка засасывала меня внутрь. Да, я умерла, но сердце мое осталось живым. Ради Лукаса, ради всех тех, кого я люблю, ради любви, что не кончается со смертью, я должна найти себе место в этом мире. И если это означает, что я никогда не смогу целиком принадлежать миру живых или миру нежити, что ж, придется находиться между ними. В тени. Я уже знаю, как это делается, а потом, наверное, научусь еще лучше.

— Пусть это не та загробная жизнь, о которой говорят проповедники и которую рисуют художники, — с арфами, крылышками и пушистыми облачками. Но мне кажется, что присматривать за людьми, которых любишь, — очень неплохой способ провести вечность. Лукас крепко прижимал меня к себе, и я знала, что он чувствует то же самое.

«Нам все еще есть чем дорожить, — поняла я, — Есть за что бороться».

Глава восьмая

Почти весь остаток ночи мы с Лукасом провели на лужайке, прижавшись друг к другу. Смерть сделала нас нечувствительными к осенним ветрам и холодной земле, поэтому мы лежали, обнявшись, под большим дубом, ветер сдувал первые листья с деревьев, и они укрывали нас, как одеялом. Листья были цвета наших волос — рыжие и темно-золотые. Мы стали частью осени. И в первый раз за очень долгое время мы на самом деле были частью друг друга.

— Ты ни разу не сказал, что мы должны уехать из «Вечной ночи», — прошептала я.

— Не думай, что эта мысль не приходила мне в голову. — Лукас ткнулся носом мне в щеку. — Страшно представить, насколько здесь для тебя опасно, но… ты должна решать сама. Мы так договорились, и я буду этого придерживаться.

У меня все еще кружилась голова после ловушки в библиотеке и болели царапины на плече, и я подумала, не стоит ли мне изменить решение? Но я понимала, что, пока Лукас не станет спокойнее и увереннее в себе, лучше всего остаться тут.

— Со мной все хорошо. — Я поцеловала его крепко, но ласково. — И больше ничего плохого случиться не может. Собственно, я как раз поняла, что со мной еще может произойти много чудесных вещей, и я могу многое здесь сделать — для тебя и для других.

Лукас криво улыбнулся:

— Не привидение, а ангел.

— И ты, как вампир, тоже можешь многое сделать. Вспомни, скольким ученикам помогли мои мама с папой и как часто Балтазар выручал нас из беды. Быть мертвым — это не самое плохое, что может случиться.

Он долго молчал, обдумывая мои слова.

— Просто… этот голод…

— Я понимаю.

— Если я все-таки накинусь на кого-нибудь… убью кого-то…

— Этого не случится. — Я очень сильно хотела в это поверить и убедить Лукаса. — Ты сильный, Лукас. Еще ребенком ты прошел обучение в Черном Кресте, которое не всякому взрослому под силу. Тебе было всего девятнадцать лет, когда ты начал работать под прикрытием, и у тебя получилось! В смысле — ты же одурачил миссис Бетани, и наверное, ты единственный человек в мире, кому это удалось!

Вот тут он по-настоящему засмеялся — правда, смехом горьким, а не радостным, но я решила довольствоваться тем, что есть. Было так здорово находиться рядом с ним и не чувствовать, как мир всей своей тяжестью прижимает нас к земле.

Я продолжала подсчитывать очки:

— Ты умеешь думать самостоятельно, а это в наше время редкость. Можешь признать свою неправоту, а это еще большая редкость. Ты верный, храбрый и умеешь подружиться так, что эта дружба будет вечной. Это все — часть тебя. Твоя лучшая часть.