Судья

— Мне вообще не верится, что у тебя кто-то был. Гляжу на тебя, и просто не представляю, что у тебя могла быть нормальная жизнь, любовь. Даже сейчас мне кажется, что я сплю и тебя здесь нет. Ты как призрак.

Павел усмехнулся.

— Но тебе тоже есть, что скрывать. Правда?

Инна вздрогнула.

— Всем есть, что.

Павел повертел бокал в руках, поставил на журнальный столик.

— Вчера вечером у нас произошло новое убийство. Убили супружескую пару. Оба забиты до смерти. Я видел фотографии в Интернете. Ужасное зрелище.

Девушка равнодушно посмотрела на Павла. Взяла со столика бокал, плеснула вина. Ее рука дрожала. Откинувшись на спинку дивана, она неестественным тоном спросила:

— И что?

— То, что убийца с ними сделал, очень похоже на труп Вадима Нестерова.

— Я не хочу говорить об этом! — вскричала Инна. Лицо ее вдруг исказилось, в глазах мелькнула тень страха. — Зачем ты рассказываешь мне о такой ерунде? Какое мне дело?

Павел наклонился вперед. Взял девушку за руку.

— Инна, мне важно знать, кого ты видела в тот день. Скажи мне. Очень прошу.

Она оттолкнула его, осушила бокал. Утерла губы рукой.

— Никого не было, — прошептала Инна, глядя в сторону.

— Нет, — Павел впивался взглядом в ее лицо. — Ты Его видела. Человека в черном плаще. Человека без лица.

— Я не помню! — Инна потерла лицо. — Все пытаюсь вспомнить, что же случилось. И не могу. Помню только лицо дяди. Как оно ужасно выглядело. Остальное… мне что-то мешает вспомнить. Пожалуйста, не мучай меня.

Павел устало вздохнул.

— Ладно. Извини.

Инна покосилась на него. Павел с легкой улыбкой смотрел на нее. Глаза его светились нежностью. Она поскорее отвернулась.

— Мы должны быть вместе, — сказал он. — Забудь Илью. Забудь роскошь и богатство — они не принесли тебе ничего, кроме несчастья. Здесь нет хороших людей. Идем со мной. Я смогу тебе помочь.

Инна, глядя ему в глаза, сказала:

— Давай отложим разговор. Мне нужно подумать, — она встала. — А сегодня просто поужинаем.

Они провели вместе вечер. Утром Павел покинул ее особняк. Через три дня Инна послала ему SMS. Одно слово: «Нет».

После этого Инна в странном приступе паники рванула обратно к Илье. Когда поднесла палец к дверному звонку его квартиры, почувствовала внезапную тошноту. И убежала.

Глава 13. Дима

Издалека Павел увидел три маленькие фигурки, тесным кольцом окружившие четвертую. Один из нападавших (Павел узнал в нем Королева) угрожающе надвинулся и ударил Диму Сотникова кулачком в лицо. Маленькая фигурка опрокинулась. Павел перешел на быстрый шаг, почти побежал. Полы плаща трепыхались за спиной, как серые крылья. Королев начал пинать жертву ногами. Дружки присоединились. Павел приблизился на расстояние девяноста шагов, когда увидел нечто ужасное.

Он увидел это, как если бы сидел в кинозале на первом ряду, а происходящее показывали средним, в конце — сверхкрупным планом.

Дима Сотников поднялся с лицом, на котором смешались неуверенность, боль и отчаянная решимость. Шагнул к Королеву, чтобы, может быть, впервые в жизни дать сдачи. Один из дружков Королева подошел со спины и сделал подсечку. Дима вскрикнул и полетел лицом в грязь. Павел зажмурился на ходу, не в силах этого видеть.

Смех детей был таким злобным, что у Павла дрожь прошла по спине. Дима с трудом поднял голову. Его лицо было забрызгано вонючей жижей. «Нет», прошептал Павел. Все рухнуло. Дима теперь никогда не поднимется. Так и будет лежать в грязи, поверженный судьбой.

Дима начал подниматься.

Тут, словно на широком экране, увеличенном линзой, Павел увидел, как над павшим Димой встает Королев. Медленно поднимает ногу, ставит подошву кроссовка на затылок Димы. Давит. Лицо мальчика погружается в грязь.

Взрыв хохота.

— Королев! — Павел задыхался. — Все трое! К директору! В школу с родителями!

Они вздрогнули, улыбки на лицах мгновенно исчезли. Королев первым пришел в себя.

— Мы ниче не делали, Павел Юрьич. Мы его так и нашли.

— Да, — закивал другой мальчишка, ростом с хорошего подростка. — Мы ему помочь хотели.

— Не смешите меня, молодой человек. Я все видел. Сейчас — к директору.

Дима поднялся и теперь стоял, весь грязный, не поднимая глаз.

Павел достал белый платок.

— Держи. Вытрись.

Дима шмыгнул носом, не глядя на учителя. Вытерся.

— Вот, — протянул обратно грязный платок. Мальчик не знал, как вести себя в таких ситуациях. Впрочем, Павел знал не больше его.

— Оставь себе. А лучше выкинь.

Платок мало помог. Большая часть разводов на лбу, щеках и подбородке осталась.

— Тебе лучше пойти домой. От занятий я тебя сегодня освобождаю.

— Не пойду, — Дима мотнул головой.

— Почему?

Дима напрягся.

— Отец меня убьет.

— Потому что ты грязный?

— Да, — Дима с трудом кивнул. — И потому что меня избили. Меня отец ненавидит, потому что я слабак.

Павел нахмурился. Его раздирали самые противоречивые чувства: жалость, желание помочь, отвращение, ненависть к тому, как по-идиотски устроена жизнь.

Он взглянул на мальчика. Тот по-прежнему стоял, заложив руки за спину, как приговоренный к казни, грязный, пассивный. Спокойно, сказал он себе. Это всего лишь ребенок.

Павел сел перед ним на корточки. Взгляд Димы был настороженным.

— Твой отец когда-нибудь учил тебя? Хоть чему-нибудь?

Дима покачал головой.

— Смотри.

Павел выставил вперед открытую ладонь.

— Ударь. Вот сюда.

Он ткнул указательным пальцем в центр ладони.

Дима округлил глаза.

— Зачем?

Павел как можно мягче, но все же твердо сказал:

— Можешь просто ударить?

Дима, нервно сглотнув, отступил на шаг.

— Павел Юрьич, но вы же…

— Я не Павел Юрьич. И не твой учитель. Я сейчас твой… враг, — Павел чуть не сказал «отец», но вовремя прикусил язык. — Просто ударь.

Несмело приблизившись, Дима слабо ударил кулачком в ладонь Павла. Рука учителя даже не покачнулась.

— Еще. И посильнее, пожалуйста.

Дима застыл в нерешительности, но, встретив суровый взгляд Павла, ударил. Чуть сильнее. Рука Павла качнулась.

— Еще, — сказал Павел.

Дима, забывшись, со всего маху впечатал кулачок в широкую мужскую ладонь. Павел, охнув, потряс рукой.

На лице мальчика появилась тревога.

— Извините, — сказал он. — Я не хотел.

Павел посмотрел на него. «Боится, что сейчас начну его бить». Он снова почувствовал эту странную ненависть неизвестно к чему.

— Все в порядке. Молодец. Так и надо, — Павел снова подставил руку. — Давай еще немного поиграем, ладно?

Дима кивнул.

— Еще! — говорил Павел, а Дима бил. — Еще удар! Сильнее! Сильнее! Молодец.

«Что я делаю?»

— Ну что, куда теперь?

Дима помрачнел. К нему вернулось привычное чувство — уныние.

— Вы-то куда?

— Я? — Павел задумался. — Домой. Куда же еще?

Он услышал чужой голос, говорящий его устами:

— Хочешь, можешь пойти со мной.

— Как? — Дима посмотрел недоверчиво. — К вам домой?

— Серьезно, — Павел взял его за руку. — Пойдем.

Дима ничего не ответил. Они шли через подворотни, остерегаясь людных проспектов.

— Спасибо вам, — сказал Дима.

— Спасибо на хлеб не намажешь. А за что спасибо-то?

— За то, что не бьете.

Павел почувствовал холодок по спине. От неловкости он немного грубо ответил:

— Ты должен понять, Дима — в тебе есть сила.

— Вам кажется?

— Да, — соврал Павел. — Я уверен.

— Куда грязную одежду?

— На пол.

— Куда?

— В угол.

Павел подошел к зеркалу, застегивая верхнюю пуговицу красной клетчатой рубашки.

Дима стоял посреди гостиной — в чистых серых джинсах и белой футболке. Он оглядывался с детской непосредственностью. Дима не спросил Павла, откуда детские вещи, и Павел был ему благодарен.

— Садись. Сейчас будем обедать.