Презумпция виновности

кие, остроносые, неуклюже вывернутые - младшему. Словно даже мертвый недоносок стеснялся своей неуместности. Эти подошвы мертвецов намного красноречивее, чем лужи крови или выпущенные кишки...

Слева от меня по-прежнему стоит безмолвный строй. В глазах Жасмин читаю жалость. В глазах остальных - презрение и насмешка.

Я опозорен. И это нельзя изменить или исправить.

Мозгляк, сделавший за меня грязную работу (вот тебе и хилые рыхлые ручки!), наклоняется и бьет меня рукояткой пистолета по челюсти.

Я падаю. Что это - увольнение?

Если бы босс пустил меня в расход вместе с Хорьками, я бы не возражал, принял бы это как должное. Я понимаю, Каково ему. Есть причина для раздражения. Я разочаровал его. Я разрушил иерархию, которую он выстраивал так долго и поддерживал с таким трудом. Я лишил себя авторитета - и этим частично подставил под удар его спину, бросил тень на хозяина. Но я не виноват - боль ослепила меня.

Стоило сейчас заикнуться о своей "невиновности" - и Мозгляк наверняка пристрелил бы меня. Но я не сделал этого. Неписаный кодекс поведения предусматривал иное.

Мне не хотелось больше жить. Я обнаружил свое полное ничтожество. Я не мог убивать - и, значит, был в Зоне меньше, чем нулем.

Самурай знал бы, что делать на моем месте. Я поступил примерно так же, однако вместо живота порезал себе вены.

Но Зона - не Дзипангу. Здесь не спрячешься от позора и угрызений совести нигде, даже за краем смерти,. - во всяком случае, надолго.

Наступало воскресенье. И я тоже воскрес для новых страданий... Я знал, какой день недели, потому что Мозгляк аккуратненько зачеркивал числа в рукописном календаре. Писал хронику нашего похода. Непонятно только, на кой хрен она сдалась: в канцелярии Суда своих писарей хватает. А еще он вел дневник и прятал его в сейфе. Не сомневаюсь, что и обо мне там много чего интересного написано. Хотел бы я заглянуть в эту тетрадочку хотя бы краешком глаза!

Утро выдалось прекрасное, и еще до полудня я понял: случится что-то плохое. Может быть, самое худшее.

Мы ехали мимо одичавших садов. Деревья цвели, наполняя потоки ветров своим свежим благоуханием. Кое-где еще блестели капли ночного дождя, словно жемчуг, забытый в спальне ночной красоткой. Тучи унеслись, и с умытых небес лился теплый искрящийся сок. (Хорошо сказал! Наверное, перед смертью на поэзию да на сантименты потянуло.)

Мозгляк вылез наверх, чтобы насладиться природой. Этот никогда своего не упустит. Он поздоровался со мной как ни в чем не бывало. И я понял: жизнь моя продлится не дольше этого чудесного дня... Мне в общем-то безразлично, каким будет "увольнение". Пуля в висок - самый быстрый и безболезненный вариант. Это могло бы утешить, если бы только я не знал о неизбежном воскрешении! В лучшем случае снесу себе кусок черепа и стану паралитиком. Так что придется найти убийцу помилосерднее, чем я сам. Но среди "каинов" искать бесполезно, а Мозгляку я для чего-то нужен, хоть и не понимаю, для чего именно.

- Жизнь коротка, и надо