Бледный всадник, Черный Валет

го сухую лапку. Вместе они протолкнули ключ глубже; затем он со скрежетом провернулся.

Стальная дверь толщиной в ладонь медленно поползла в сторону. Наружный слой резиновых уплотнений рассыпался на окаменевшие кусочки. Воздух в подземелье был неподвижным, холодным, сухим и стерильным. Ничем не пахло. Тишина буквально высасывала из ушей барабанные перепонки.

– Помоги нам, Господи! – пробормотал обер-прокурор себе под нос. – Надеюсь, старая сука ничего не перепутала…

В его устах последние слова прозвучали по меньшей мере смешно, но шутки закончились. Дикарь почувствовал это сразу же, как только переступил высокий металлический порог бетонного склепа. Здесь было что-то, с чем он никогда раньше не сталкивался. Не живое и не мертвое. Нечто, застигнутое врасплох в момент великого перехода и замороженное в промежуточном состоянии, но все же несравнимо более близкое к окаменелости, чем к существу. Тут происходила тишайшая агония, растянутая во времени. Бесконечно длившаяся смерть…

Дикарь был вроде собаки, почуявшей приближающееся землетрясение. Короткие волоски, оставшиеся после бритья, вставали дыбом у него на загривке. Черное пространство внутри бункера манило его, однако что-то другое, пребывавшее там в неподвижности, отталкивало, стремилось изгнать наружу. Оно пугало одним фактом своего безмолвного присутствия…

Дикарь с трудом сдержал дрожь, которая прошла по всему его телу, и сделал первый шаг в темноту. Затем обернулся, схватился за ручки кресла и помог внести в бункер скрючившегося старика.

Пол был шершавым и ровным; из мебели имелся только одинокий стул. Из оборудования – какой-то механизм с трубчатой рамой и педалями, опутанный проводами. Вскоре стало ясно, что данное помещение – всего лишь «предбанник». Следующая дверь была не заперта. Провода тянулись сквозь пропиленные в ней отверстия.

Перед тем как открыть ее, обер-прокурор схватил Джокера за руку и затараторил, будто размышляя вслух:

– Никак в толк не возьму, кем же был твой папаша? По-моему, мы с напарником всех порешили. Неужели кто-то выжил?..

Дикарь вырвал руку, а старик заржал, очевидно, довольный своими дедуктивными способностями. Теперь телохранители держались позади, и дикарю пришлось самому толкать кресло. Как ни странно, старый маразматик не внушал ему ненависти – только чувство легкой гадливости. Нечто подобное он испытывал, разделывая туши убитых животных; он выбрасывал бесполезную требуху и срезал с костей мясо – пищу, то, что было необходимо для жизни. Обер-прокурор был чем-то вроде куска вяленого мяса – бесполезен сам по себе, но дикарь по глупости попал в зависимость от него. Теперь он хотел любой ценой получить назад свои пистолеты.

Другое помещение выглядело нетронутым с того самого дня, когда подручные Начальника собрались здесь на последний сеанс. Запыленная видеодвойка, к которой были протянуты провода, не заинтересовала дикаря – он не имел ни малейшего понятия о том, что это такое. Может быть, орудие пытки? Около десятка стульев были в беспорядке