G.O.G.R. (СИ)

Однако из дома никто не вырвался. Чёрт оставил добычу. Или всё-таки Филлипс не так уж плохо стреляет и попал в него? Идти и разыскивать «трофей» Филлипс не стал: побоялся. Мало ли, что это за тварь там обитает? Кричала страшно, как демон. Филлипсу даже удалось увидеть её краешком глаза – если это, конечно, была она, а не его собственная тень.

Постояв немного среди деревьев, Филлипс отправился обратно, в Мышкино.

Он шёл с опаской, оглядывался каждый раз, когда неподалёку хрустнет ветка, или пикнет мышь в траве. С озера Лазурное наползал неприятный сырой туман. Наконец-то Филлипс почувствовал себя в безопасности. От одной мысли о том, что он находился в тесном погребе наедине с неким чудищем, за шиворот сыпались мерзкие мурашки. Нет, больше он не полезет в подвал, особенно ночью. А если Эммочка начнёт бухтеть про трусость – выпихнет её ногой под зад, пускай катится на подобное «задание» сама – узнает, кто такой «верхнелягушинский чёрт». Если он её заест – для Филлипса даже лучше – никто не будет зудеть над ухом и упрекать в трусости.

Филлипс почти что, бежал по росистой траве, ежеминутно оборачиваясь и изучая однообразные древесные стволы, что оставались позади. А вдруг за одним из них… «Похоже, я становлюсь мнительным, – безрадостно подумал Филлипс. Но всё же… Он иногда отчётливо слышал шаги за своей спиной, будто бы за ним кто-то не отставая, идёт. Но сколько он ни оглядывался – сзади были лишь деревья. Вскоре Филлипс добрался до Мышкино.

Миновав поле, бывшее когда-то колхозным, вышел он на окраину деревни. Показались избушки. Мышкинцы давным-давно посапывали себе в тёпленьких постельках и видели десятый сон. Домик Эммочки, где застрял Филлипс, был ещё далеко, на противоположной окраине. Филлипс ещё раз оглянулся на оставшийся позади лесочек в поисках воображаемого (а может, и нет?) преследователя. Никого. Агент уже поравнялся с самой крайней хаткой – старенькой, почернелой, служившей жилищем пьющему столяру Ермолаю Родионникову. Всё, он в деревне, и здесь на него уже никто не нападёт. Филлипс расслабился и попытался насвистеть весёленький мотивчик, однако свистеть он не умел, и поэтому только тихо шипел. Так и дошёл он до самой хаты Эммочки и медведем ввалился в сени.

Мимо окошка, в котором затрепетал свет свечи, медленно проплыло нечто серое, полупрозрачное и зловещее. Оно приблизилось, покрутило почти что невидимым подобием головы и заглянуло в окошко, в щель между двумя занавесками. Увидав, как внутри, в комнате, Филлипс избавляется от маскировочного костюма, нечеловеческая нежить издала хищный смешок и, превратившись в ничью тень, стремительно удалилась в лес…

====== Глава 15. Решено разобраться. ======

Пётр Иванович и Сидоров приехали в Краснянский райотдел милиции и сидели теперь в кабинете его начальника полковника Соболева. Соболев был высок и усат, он смотрел на своих «гостей» удивлённым взглядом, выглядывая из-под густых рыжих бровей.

- Как? – вопрошал он, разгуливая по своему кабинету из одного угла в другой. – Неужели и у вас – черти?? Я понимаю, Зайцеву они мерещились – так у него образования – девять классов и школа милиции. Но вы-то следователь, – надвинулся он на Серёгина. – Институт, наверное, закончили. Какой чёрт, я не понимаю?!

Пётр Иванович пытался объяснить Соболеву, что они с Сидоровым напали на след опасной банды, но пришлось рассказать про «мистический» выборочный гипноз. Соболев в своё время наелся мистикой – Зайцев доводил его до белого каления своим чёртом, которого, по мнению «нормального человека», не существует в природе. Однако выпроводить Петра Ивановича за дверь и попрощаться с ним ему не удалось: Серёгин защитился материалами тридцать седьмого дела и застопорился в кабинете у Соболева надолго.

Полковник Соболев даже расщедрился и выделил Серегину опергруппу из семи человек, компрессор, осветительный кабель, два автогена и циркулярную пилу – чтобы устранить металлическую дверь в подвале «Хозтехника».

Уже через два часа у Чёртового кургана во всю гудел и рычал компрессор, куст над холодной пещеркой был срезан циркулярной пилой, а внутрь пещерки протянут осветительный кабель. Несколько десятков ламп водворили свет в тёмный подвал. Семь человек гуськом спустились по крутой каменной лестнице в неизведанное подземелье и вскоре достигли железной двери. Двоих Серёгин оставил снаружи – наблюдать за компрессором и поддерживать связь. Двое оперов, которых выделил Соболев, несли по автогену, а Сидорову доверили циркулярную пилу.

- Начинаем, – не мешкая скомандовал Серёгин, косясь на блестящую в электрическом свете дверь.

Из двух автогенов с воем вырвалось пламя, заскользило по гладкому голубоватому металлу. Опера работали не меньше получаса, даже вспотели, таская тяжёлые паяльные лампы, но разрезать монолитную дверь так и не смогли.

- Хватит, – сказал Пётр Иванович, остановив работу.

Серёгин подошёл к двери и отметил, что на ней нет и царапинки, а когда решился дотронуться до неё – обнаружил, что дверь даже ни капельки не нагрелась! Металл оставался холодным и зеркально гладким, словно дверь только что поставили!

- Черти… – раздражённо пробормотал Серёгин, а потом отдал новую команду: – Саня.

Сидоров сделал большой шаг вперёд и включил циркулярную пилу. Пила засвистела и завыла, сержант приблизил её к двери и принялся распиливать. По подземелью распространился запах горелого, из-под пилы Сидорова во все стороны летели искры, но дверь всё не желала поддаваться – даже циркулярная пила не смогла оставить на ней и тоненькой царапинки!

- Вот это – номер! – буркнул Серёгин, когда Сидоров, потерпев поражение, отошёл от «марсианской» неуязвимой двери и выключил пилу. – Не открывается! Что же делать, что же делать… – раздумывая, Серёгин закружился по освещённому подземелью, глядя вниз, на свои башмаки.

Два милиционера из Краснянского РОВД скучали возле ревущего компрессора. Один от нечего делать обдирал на склоне холма одуванчики, а второй – просто сидел и глазел в макрокосм. Внезапно воцарилась тишина: заглох компрессор.

- Эй, Толян, смотри, – пробормотал один, кивнув на затихший агрегат. – Чего это с ним?

- А я знаю? – фыркнул второй и достал рацию, чтобы связаться с Серёгиным.

Команда Петра Ивановича в подземелье погрузилась в полную темноту. Неожиданно погасли все лампы, которые питались от компрессора, и Серёгину пришлось нашарить в кармане фонарик и зажечь его. По серым, покрытым пыльным налётом стенкам заплясали многочисленные чёрные тени. А одна, кажется, помахала Сидорову ручкой…

- Что случилось, что случилось… Да у нас тут темно, как… не буду говорить где! – ответил за Серёгина Сидоров. – Это я у вас хотел спросить, что вы с компрессором сотворили??

- Ничего… – пролепетал милиционер по имени Толян, глядя на «уснувший» по непонятной причине компрессор. – Он сам взял и заглох…

И тут вдруг компрессор как-то странно запыхтел, а потом – из его мотора вырвался маленький язычок оранжево-жёлтого пламени.

- Горит! – пискнул второй милиционер, по фамилии Хомякович, и подбежал к компрессору, пытаясь забросать его землёй.

Сидоров услышал в микрофоне рации его голос и сразу же заволновался:

- А что у вас горит?

- Где горит? – это к Сидорову подбежал Серёгин и вперил фонарик прямо сержанту в лицо.

- Ы… – пискнул Сидоров, отталкивая фонарик, который светил ему в глаза. – У них там, кажется… компрессор загорелся…

- Быстро все наверх! – скомандовал Пётр Иванович, как настоящий адмирал, и поспешил обратно, к лестнице, чтобы вылезти из пещеры.

Сидоров поспешил вслед за Серёгиным, рассекая холодный мрак подземелья лучом фонаря, а за Сидоровым потянулись и милиционеры из Краснянского РОВД, потащили свои паяльные лампы и циркулярную пилу. Сидоров, как обычно, соблюдал «правило Сидорова», но, как обычно, нарушил его и глянул в боковой ход. А из могильного мрака на него плотоядно сверкнули Горящие Глаза, и Сидоров уверен, что на этот раз они ему не померещились…