G.O.G.R. (СИ)

Сидоров снова остался за старшего – скучать в одиночестве в кабинете. После того, как «разоблачили» Грибка и уволилась Маргарита Садальская – в отделении сделалось скучно, как в склепе, а быть «за старшего» – и того скучнее. Радуется, наверное, один только Муравьёв – не надо больше записывать «зверские» показания загипнотизированных преступников и «попорченных» Борисюка и Соколова.

Сначала Сидоров поливал цветы. Потом – ходил взад-вперёд по кабинету, представляя, что он наловил несколько опасных бандитов и допрашивает их с пристрастием. Когда ему наскучило и это занятие – сержант сел на стул и стал придумывать, чем бы ему ещё заняться. Может быть – поиском «призрачного» медвежатника? Неплохая идея – надо будет спросить у Казаченки, как там с ним дела и, если что, помочь…

Внезапно дверь распахнулась, испустив страшный скрежет, и в кабинет ворвалось некое существо. Сидоров от неожиданности выронил неинтересную книжку «Идеальный огород. Современный пчеловод», которая каким-то образом завалялась в ящике стола, и воззрился на непонятного зелёного «пришельца».

- Санчес! – заверещал он каким-то звериным фальцетом. – Санчес, ты же мент!

- А? – вытаращился Сидоров, начиная узнавать в «брате по разуму» своего друга Брузикова «Ван-Хельсинга». Интересно, как же он пробрался-то мимо грозного роботурникета??

- Санчес, выручай! – метался по кабинету «Ван-Хельсинг», опрокинув на бок бутылку для полива цветов.

- Ты чего, Миха? – изумился Сидоров, подобрав с пола «Современного пчеловода».

Брузиков, казалось, не слышит его. Он метался, словно вспугнутый голубь, размахивая руками, засунутыми в болотно-зелёные рукава «лесной» куртки.

- Да сядь ты! – рассердившись на паникёра, Сидоров поднялся на ноги и железной рукой пригнул напуганного неизвестно чем Брузикова к стулу с дырой посередине. – Рассказывай, давай, что там у тебя опять стряслось?!

Брузиков дёргался на стуле, и стул под ним качался и скрипел. Его куртка была вся перепачкана землёй, а кепка сбилась на затылок.«Ван-Хельсинг» глянул на Сидорова вытаращенными, вращающимися глазами и пробормотал дрожащим, срывающимся голосом:

- Са-санчес… Дракула разбужен! Он восстал… князь тьмы! И загрыз Бежиха!

«Ван-Хельсинг» подскочил со стула, схватил Сидорова за воротник и принялся яростно сотрясать и орать в лицо:

- Санчес, сделай что-нибудь, ты же мент!

- Миха ты чего, с дуба рухнул?! – опешил Сидоров, высвобождая помятый воротник из грязных пальцев Брузикова. – Что за Бежих? Какой Дракула?!

Брузиков никак не хотел отрываться от воротника Сидорова, и обиженный воротник уже начинал трещать, не выдерживая стальной хватки.

- Бежих – это мой брат по поиску! – клекотал, словно птица, Брузиков, временами встряхивая Сидорова. – Мы через подземку полезли с ним в твою яму, а там… там… Дракула… сожрал Бежиха! Схомячил, как гуску! Санчес, скорее, врубай свою мигалку, погнали туда!! – молил Брузиков, и едва ли не валялся на коленях, дёргая Сидорова снизу за пиджак.

Сидоров застыл и стоял, как статуя, пропуская мимо ушей душераздирающий вой устрашённого неизвестным монстром Брузикова. Из его завываний сержант понял только то, что Брузиков прихватил некоего своего дружка-паранормальщика, и они отправились с ним в «подземелье Тени», а потом… Сидоров ощутил в желудке тяжёлый комок страха. Сразу же вспомнились и Горящие Глаза, и тень, которая машет ручкой… А вдруг там, действительно, обитают некие монстры, и они напали!..

- Поехали, Санчес! – подгонял Брузиков, и уже топтался у двери.

Сидоров не желал выглядеть трусом, ведь он, действительно, мент. Поэтому сержант выпихнул Брузикова в коридор, запер дверь кабинета на замок и двинулся навстречу трудностям и опасностям, стараясь не семенить, а делать широкие уверенные шаги.

Взяв в милицейских гаражах свой «Москвич», Сидоров втолкнул Брузикова на заднее сиденье и поехал туда, к подземному переходу между бульваром Пушкина и парком Щербакова.

Мокрый снег сменился холодным и противным дождиком. Дворники освобождали лобовое стекло от крупных капель и сбрасывали их на асфальт. Доехав до места, Сидоров свернул на обочину и заглушил мотор. В дождливый будний день никто не хотел идти в парк Щербакова, и поэтому в переходе было безлюдно – даже «народный певец» не давал концертов. Заржавленная дверца, что вела в «обитель Дракулы», была чуть приоткрыта, и за ней жутко чернела пустота зияющей бездны.

- Миха, давай, показывай, где там твоего Держиха заграбастали? – небрежно спросил Сидоров, пытаясь скрыть гримасу испуга под маской «бравого рейнджера».

Брузиков застопорился у приоткрытой дверцы и остановил Сидорова.

- Открой ухо, Санчес, – прошептал он ещё более таинственно, чем рассказывал о пропаже своего друга Бежиха. – Ты помнишь, тут такой чувак на гитаре бренькал?

- Ну? – нетерпеливо фыркнул Сидоров. – Бренькал, и что теперь?

- Это Гоха был, – прошептал Брузиков, всё ещё удерживая Сидорова от шага в «логово чудовищ». – Он каждый божий день тут бренькал. И не потому, что у него бабла нету, а потому что у него душа поёт. Гоха йогом был, и ни дня не пропускал – он своими песенками с Буддой общался, сечёшь?

Сидоров пожал плечами: он не верил ни в Будду, ни в йогов.

- А теперь, – продолжал Брузиков, и на спине Сидорова одна за другой возникали леденящие мурашки. – Гоха уже пятый день не вылезает…

- Откуда? – удивился Сидоров, пытаясь призвать силу воли и согнать мурашки со своей дрожащей спины.

- Не знаю, – буркнул Брузиков. – Где он там ночует я не в курсе, но я думаю, что и Гоху тоже Дракула прожевал, как и Бежиха, сечёшь, Санчес?

Сидорову уже надоели глупые причитания Брузикова. Сержант отринул страх, оттолкнул проржавевшую низкую дверцу и нырнул в сырой, могильный холод подземелья.

Брузиков оказался «оснащён» мощным фонариком, луч которого рассёк «потусторонний» мрак и вырвал из него земляные стены пещеры. Сидоров опасливо огляделся вокруг, стараясь не отходить далеко от дверцы, чтобы, если вдруг возникнет опасность в виде… Дракулы? – выскочить назад, в переход. Но Дракула пока не показывался – затаился, наверное, поджидает – и Сидоров решился-таки сделать второй шаг – вглубь подземелья.

- Веди, Миха, – сказал он Брузикову, и Брузиков, выставив перед собою фонарь и осиновый кол на всякий случай, небыстро двинулся вперёд, показывая дорогу. Брузиков шагал робко, часто оглядывался, и один раз чуть не выбил Сидорову глаз своим дурацким колом. В последний момент, увернувшись от занозистой деревяшки, Сидоров перехватил кол на лету и отобрал его у Брузикова.

- Смотри, куда тычешь, ты, Баффи! – проворчал Сидоров, отшвырнув кол куда-то в темноту. – Едва глаза не лишил! И давай, ползи быстрее. Сколько я буду наступать тебе на пятки?!

- М-м-м! – мукнул в ответ Брузиков и поплёлся чуть быстрее, но всё же, чрезвычайно медленно.

Вскоре появились зловещие боковые ходы, из которых вырывались холодные призрачные ветерки, и в любой момент могли возникнуть Горящие Глаза. Сидоров соблюдал «правила Сидорова» – не смотрел ни в боковые ходы, ни на свою длинную, чёрную тень. Пройдя несколько шагов, сержант вдруг споткнулся обо что-то в темноте и от неожиданности упал прямо на идущего впереди Брузикова. «Ван-Хельсинг» испустил перекошенный ужасом свинячий взвизг, выронил фонарик и повалился носом вниз на сырую мягкую землю. Брузиков забарахтался, перебирая ручками и ножками, словно жучок, перебирает лапками, заканючил в землю. Его фонарик откатился в сторону и светил теперь в лицо Сидорову. Сидоров поборол испуг быстрее Брузикова. Отдышавшись, он уселся, подобрав под себя ноги, и попробовал успокоиться и внушить себе, что тут, в этой пещере нет ни вампиров, ни привидений, а исчезновение этого Бежиха можно объяснить вполне обыденно: заблудился без «нити Тесея». Повернув голову, Сидоров увидел в свете фонарика то, обо что он споткнулся. На полу пещеры валялся разбитый «уловитель вампиров», изготовленный из радиоприёмника «Океан». Наверное, этот неудачник «Ван-Хельсинг» уронил его, когда улепётывал от… От кого, Сидорову, наверное, предстоит узнать. Загнав свой страх перед сверхъестественным поглубже в «собственный пупок», Сидоров поднялся на ноги и пихнул распластавшегося на земляном полу Брузикова носком ботинка.