Томный дух болотного зверя

— Да-а-а, — тяжело вздохнул Лёга Стрельцов.

— Но, я еще о деньгах не закончил, — произнес Виктор, стараясь не упустить важную мысль. — Дело в том, что здесь один каверзный момент существует. Тому, кто сейчас покинет лагерь, как вы поняли, скорее всего, ничем уже рисковать не придется, хотя и денег ему не дадут. Однако, при неосторожности, ушедший из команды человек может лишить заработка и остальных, — тех, кто не щадя своей задницы, остался вкалывать на болотах ради возможности крупно получить потом причитающееся.

— Это еще почему? Я имею в виду, как он лишит их заработка? — удивился Мишка.

— А вот так. Все начнется с того, что кто-либо из нас покинет лагерь, бросив работу. Потом, желая, как я выразился недавно, — справедливости, этот человек неосторожно зайдет в милицию, ну а там, до запуска «цепной» реакции, будь она не ладна, рукой подать: заявление, допросы, поиски, следствие. Работа встанет, денег — не будет, — пояснил Виктор. — Так что давайте договоримся… Если кто уйдет отсюда, не сообщайте пока никуда об исчезновении людей.

— Понятное дело, — друзьям свинью — не подкладываем! — проговорил Лёга Стрельцов.

— В отношении вызова МЧС — срабатывает тот же самый алгоритм: они узнают обо всем, передают нас милиции, милиция… А-а-а, короче, все равно кранты… Так что, Ананьева с Алексеем в беде бросить придется… С легкой подачи Купера… Иначе опять возникает угроза никогда не получить причитающиеся нам деньги.

Виктор подумал о том, как быстро все меняется.

Он сам, а так же ребята, достаточно честные и законопослушные до сего момента, вдруг, в одночасье начинают совершать противоправное деяние, уклоняясь от дачи важных показаний, касаемых пропажи людей из экспедиционной команды…

Виктор решил прекратить эти философствования.

— В общем, так, — опять обратился он к ребятам, — Всё мы, вроде, обговорили. Даже насчет ухода, если кто захочет свалить, мысль шуршала. Откровенно говоря, — завидую тому человеку, который волен уйти. Ведь, у нас-то с Юлей, как я уже говорил, — нет такого выбора. Без Куперовских денег мы все равно жизни не увидим.

— А ты думаешь, у нас жизнь будет? — подал голос Баламут.

— Вы, по крайней мере, вернетесь к своему «разбитому корыту», — парировал Виктор. — А девчонке придется возвращаться в ад. Я же, по любому, ради нее за Купером пойду, потому что…

— Любишь, — закончил за него Лёга. — Мы, Вить, не знаем, какие у вас там проблемы, и не наше дело это знать, ну а в остальном — всем все ясно. Мы продолжаем путешествие…

— В надежде, что жизнь потом не будет такой хреновой, — подхватил Андрей.

— Что ее американское бабло смажет, и мы станем, как сыр в масле кататься, гы-гы-гы… — загоготал Мишка Парфенов.

Все, отсалютовав друг другу стаканами с чаем, чокнулись ими и сделали каждый по нескольку добрых глотков этого тонизирующего напитка.

— Хм… Юля чай говнулированный заварила, — хмыкнул Лёга Стрельцов, сплевывая на землю осадок, которого и он, и все остальные, уже изрядно хлебнули, ибо тот поднялся со дна стаканов во время торжественного чоканья.

На это его выражение Андрей и Мишка прыснули в стороны, смеясь и кашляя одновременно. Видимо, приступ смеха у них оказался слишком внезапным и сильным, чтобы они смогли удержать его до тех пор, пока проглотят набранный в рот напиток, итог — жидкость попала им «не в то горлышко».

— Какой чай Юля заварила? — насторожился Виктор.

— Говнулированный, — повторил Лёга, тоже начиная смеяться.

— Он имеет в виду гранулированный, — пояснила Юля. — Этот чай мы в Конино купили. Я уже тогда была не в восторге от такой покупки, но выбор в сельском магазине отсутствовал. Пришлось взять то, что было, и изощряться потом… Ведь, до сегодняшнего вечера, я заварку, прежде чем по стаканам разливать, через ситечко процеживала. Вот вы и не догадывались, чего на самом деле пьете. Но сегодня, в суматохе, ситечко потерялось. Без него, сами понимаете, гранулы стало — не отсеять. Вот, теперь они на дне посуды, как мышиные какашки и перекатываются. Так что, Олег его правильно называет.

— Брось ты, Юль, нормальный чай, — попытался отговорить ее от поношения напитка смеющийся Лёга.

— Ничего не нормальный, — покачала головой девушка.

— Почему? — моргнул Мишка Баламут и демонстративно подставил под подбородок кулак, дескать, — я готов слушать.

— Потому что делается он из самых отходов чайного производства, — Юля стала складывать на поднос грязные тарелки и стаканы. — Ведь, каков процесс изготовления чая?

Все пожали плечами.

— Сначала чайные листья собирают и засовывают в сушильную машину, — девушка временно пристроила поднос на одном из свободных раскладных стульчиков, и, вынув из кармана своего фартучка губку для мытья посуды, аккуратно вытерла ей обеденный стол. — При сушке листьев, на специальную сетку, покрывающие поддон камер, где они термически обрабатываются, падают отколовшиеся от цельных листочков части. В сами же поддоны, через сеть, оседает чайная пыль, — очень мелкая крошка этого растения, перемешанная с той грязью, от которой листья не смогли отмыть при их подготовке к высушиванию. Надеюсь, вы понимаете, — грязь осыпается, потому что тоже высушилась. Потом, на конвейере, целые листочки упаковывают, как крупнолистовой чай, расколовшиеся мельчат, — получается чай чаинками, а вот чайную пыль говну… прошу прощения, гранулируют и продают под видом чая. Безотходное производство.

— Но он же все-таки похож на чай, — произнес Мишка. — Черный, заваристый, не то, что зеленый.

— Ты не любишь зеленый чай? — спросила его Юля.

— Нет, — Мишка изобразил гримасу отвращения у себя на лице.

— Он очень полезный, — заметила девушка.

— Ну и что, что полезный? А вдруг мне подделку продадут? В ней-то пользы — шиш, — не растерялся Мишка. — Черный чай я, хоть, по цвету отличу, а откуда я узнаю, что зеленый — настоящий?

— По вкусу, — Юля взяла поднос в руки.

— Не такой уж я гурман, чтобы травы по вкусу распознавать. Трава она и есть трава. Может, мне вовсе и не чай продали, а… крапиву, например, которую в Аджарии около какого-нибудь вокзала скосили?

Все засмеялись.

— Хорош разглагольствовать, — сказал Виктор ребятам, одновременно забирая поднос у Юли. — Кстати, дорогая, ты с провиантом на три дня разобралась?

— Да, — ответила девушка. — Подобрала комплекты сухих продуктов и консервы к ним.

— Отлично! Тогда, пора спать.

— Погоди, — вмешался Андрей Солдатов. — Мы, ведь, тоже на завтра вещи насобирали. Когда их, вместе с Юлиными харчами, да посудой, в машины-то запихивать будем?

— Посуду, кстати, еще вымыть надо, — подала реплику Юля.

— Завтра утром пораньше встанем, и все это сделаем, — объяснил Виктор. — А то, вон, уже… Скоро полночь! Кто сегодня в караул пойдет, помните?

— Вчера дежурили Лёга, Алексей…, Стокер и я, — загнул пальцы Андрюха. — Значит, сегодня должны вахту держать ты, Баламут с Купером, и… Ананьев…

— Ананьева нет, но время его дежурства все равно, считай, прошло, — заметил Виктор. — С полуночи до рассвета, в аккурат шесть часов осталось, — по два на каждого.

— Точно! — подтвердил Лёга.

— Господин Купер, я начинаю дежурство. Вы помните, что вам сегодня тоже дежурить полагается? Или, может, у вас дела и требуется подмена? — крикнул Виктор в сторону передвижной лаборатории.

Там снова горел экран компьютера и светило несколько низковольтных лампочек, причем лампочек, со времени последнего наблюдения парня за происходящим возле «финского» домика действом, немного добавилось, из-за чего фигуры американцев теперь не были «фантомами», а представляли собой сносно видимые, включая мелкие детали, типа лица, «тотемы».

Купер обернулся на крик Виктора.

Фигура парня, освещенная костром, стояла в ожидании.

Джон знал, что, когда он покинул ребят после ужина, те, за столом, не долго, но все-таки секретничали. Относительно этого ему подумалось, что если устремления молодых людей выстраиваются в нужном направлении, — порядок. Если же нет, значит, старшая жена Ылма облажалась.