На полпути к могиле

— Ах, что за сладость! — восхищенно отозвался он, вынырнув у меня из загривка. — Ах-х, еще!

Я все кашляла, в горле горело. От самогона или от призрака, пусть гадает кто хочет.

— Еще имя, — с трудом выдавила я. — Тогда и получишь еще.

Уинстона уже не приходилось упрашивать.

— Вайолетт Перкинс, двадцати двух лет, умерла в прошлый четверг от удушья. Кричала до последней минуты.

Он сообщил это без особого сочувствия. Рука призрака нетерпеливо махала мне, расплываясь по краям.

— Еще!

Глубокий вдох — и лунный свет пролился в скважину. Я раскашлялась еще сильнее, даже глаза заслезились.

— Неужто кто-то платил за эту отраву? — просипела я, глотнув воздуха.

Горло у меня чуть не лопнуло, когда Уинстон протянулся сквозь него и выплыл у меня из-за спины.

— Ты думал, что навеки оставил меня без лунного света, а, Симмс? — крикнул он проплывавшему мимо привидению в капюшоне. Призрак не отозвался. — Ну-ка, глянь, кто здесь выпивает, пока ты обречен вечно падать с этого обрыва! Пью за тебя, старина Джон! Кармен Джонсон, двадцати семи лет, умерла от потери крови десять дней назад. Пей, хозяйка! И на этот раз глотни, как настоящая женщина. Ты же не младенец, небось не подавишься!

Я так и дивилась на него. Похоже, из всего, что он потерял, ему больше всего не хватало выпивки.

— Ты и мертвый остался алкоголиком. Тебе уже ничто не поможет.

— Уговор есть уговор, — перебил он. — Пей!

— Ни хрена, — пробормотала я себе под нос, с тоской глядя на бутылку.

Джин в сравнении с этим зельем показался бы сахарной водичкой. «Кости за это поплатится, — еще раз напомнила я себе. — И одним серебряным колом не обойдется. Он заслужил большего!»

Через двадцать минут в моем блокноте оказалось еще тринадцать имен, бутылка опустела, а я едва держалась на ногах. Не будь я так пьяна, изумилась бы, сколько девушек убиты за последнюю пару месяцев. Помнится, новый губернатор хвастал по телевизору, что уровень преступности падает? Мой список доказывал обратное. Скажи кто этим бедным девушкам о падении уровня преступности, думаю, они бы нашли что возразить.

Уинстон лежал, сложив ладони на брюхе. Когда я протяжно рыгнула, он улыбнулся, будто и у него под ложечкой полегчало.

— Ах, хозяйка, ты ангел! Что, ни капельки не осталось? Я бы припомнил еще кого…

— Хватит с тебя, — грубо перебила я и опять рыгнула. — Там пусто. А имя ты мне все равно должен назвать, после того как заставил меня хлебать это дерьмо.

Уинстон хитро улыбнулся мне:

— Возвращайся с полной бутылкой, тогда назову.

— Эгоист паршивый, — процедила я и, пошатываясь, повернулась к нему спиной.

Я не прошла и нескольких шагов, когда отчетливо ощутила то же покалывание, но теперь уже не в глотке.

— Эй!

Я успела заметить, как ухмыляющийся прозрачный Уинстон вылетает у меня из штанов. Он захихикал, когда я с размаху хлопнула сама себя и подпрыгнула от ярости.

— Грязная пьяная свинья, — сплюнула я. — Ублюдок!

— И тебе доброго вечера, хозяйка! — крикнул он, понемногу расплываясь в воздухе. — Возвращайся поскорей!

— Надеюсь, черви нагадят на твой труп, — отозвалась я.

Меня только что поимел призрак. Можно ли пасть ниже?

Кости вышел мне навстречу из-за куста ярдах в пятидесяти от могилы.

— Что случилось, Котенок?

— Ты! Ты меня обманул! Чтоб мне никогда больше не видать ни тебя, ни этой склянки с жидким мышьяком!

Я запустила в него пустой бутылкой из-под лунного света. И конечно, промазала на дюжину футов. Он поднял посудину и поразился:

— Ты выпила всю эту дрянь? Нужно было только чуть-чуть пригубить!

— А ты об этом сказал? Сказал? — Он подхватил меня, как раз когда земля ушла у меня из-под ног. — Ты же ничего не сказал. Имена я раздобыла, не беспокойся, но вы… все вы, мужчины, одинаковые! Живые, мертвые, неумершие — извращенцы. У меня в штанах побывал пьяный извращенец. Ты хоть понимаешь, как это негигиенично?

Кости обнимал меня, не давая упасть. Я бы возмутилась, да забыла, как это делается.

— О чем ты говоришь?

— Уинстон просочился ко мне в штаны, вот о чем, — объявила я, громко икнув.

— Ах ты, мерзкий лишайный гад! — выкрикнул Кости, обернувшись в сторону кладбища. — Если б у меня шланг еще работал, я бы сию минуту помочился на твою могилу.

По-моему, я расслышала смешок. А может, это был просто ветер.

— Забудь. — Я повисла на Кости, цепляясь за его куртку. Пришлось выбирать: цепляться за него или падать. — Кто все эти девушки? Ты был прав, их убили вампиры.

— Я так и подозревал.

— Ты знаешь, кто это сделал? — бормотала я. — Уинстон не знал. Он только и знает, кто и от чего умер.

— Ты меня больше не расспрашивай, все равно не расскажу, и — даже не думай — я тут ни при чем.

В лунном свете кожа его была совсем как сливки. Он так и стоял, глядя вдаль, стиснув зубы, и выглядел свирепым и очень красивым.

— Знаешь что? — Я вдруг совершенно некстати расхихикалась. — Ты хорошенький. Ты такой хорошенький!

Кости покосился на меня:

— Черт побери, ты утром сама себя возненавидишь за эти слова. Ты должна бы страшно злиться.

Я снова хихикнула. Какой он смешной!

— Больше не злюсь.

— Ладно. — Он подхватил меня. Листья зашелестели у него под ногами — он нес меня на руках. — Не будь ты наполовину мертвой, такая доза самогона тебя бы убила. Ладно, пушистик, давай-ка домой.

Очень-очень давно мужчины не носили меня на руках. Может, конечно, Кости и носил, когда я была без сознания, но это не в счет. Сейчас я отлично чувствовала его твердую грудь, и легкость, с какой он меня держал, и как хорошо от него пахло. Не одеколоном — он им не пользовался. Этот чистый запах принадлежал ему одному, и он… опьянял.

— А я, по-твоему, хорошенькая? — услышала я собственный голос.

Что-то, чему я не знала названия, мелькнуло у него на лице.

— Нет. По-моему, ты не хорошенькая. По-моему, ты самая красивая женщина, какую мне доводилось видеть.

— Лжец, — вздохнула я. — Если бы так, он бы так не сделал. Он бы не ушел к ней.

— Кто?

Я не слышала его, уйдя в воспоминания.

— Может, он знал. Может, где-то в самой глубине он чувствовал, что я — зло. Жаль, что я такой родилась. Лучше бы мне вовсе не рождаться.

— Послушай-ка меня, Котенок, — перебил Кости. Я в полубреду почти забыла о нем. — Не знаю, о ком ты говоришь, но ты — не зло. Ни единой клеточкой тела. С тобой все в порядке. И болван тот, кто этого не видит.

Моя голова упала ему на плечо. Минута, и припадок депрессии прошел. Я опять захихикала:

— Уинстону я понравилась. Мне бы только раздобыть лунного света, и меня всегда ждет на свидание призрак!

— Сожалею, милая, но должен тебе сообщить, что у вашего с Уинстоном романа продолжения не будет.

— Кто сказал? — засмеялась я, глядя на накренившиеся деревья.

Странное дело, они как будто еще и вращались.

Кости поднял мне голову. Я моргнула. Деревья снова встали прямо! А потом все заслонило его лицо, склонившееся надо мной.

— Я сказал.

Кажется, он тоже вращался. Может быть, все вращалось. Так мне казалось.

— Я пьяная, да?

До сих пор мне не случалось напиваться, поэтому я нуждалась в подтверждении. Он фыркнул, пощекотав мне дыханием щеку:

— Еще какая!

— Ты не вздумай меня кусать, — сказала я, заметив, что его губы всего в нескольких дюймах от моей шеи.

— Не дергайся. Как раз этого и в мыслях не было.

Впереди показался грузовичок. Кости поднес меня к пассажирской дверце и затолкал на сиденье. Я развалилась, вдруг почувствовав, как устала. Хлопнула дверь со стороны водителя, завелся мотор. Я все ерзала, устраиваясь поудобнее, но кабина у моего грузовичка была тесновата.

— Вот что, — проговорил через несколько минут Кости и пристроил мою голову к себе на колени.

— Свинья! — вскрикнула я, дернувшись так, что ушиблась щекой о баранку.