Лето с чужими
Лето с чужими читать книгу онлайн
Японские романы и фильмы соблазнили весь мир — это факт. Хотя в каждом главный герой — сама Япония, они мало что открывают западному взгляду и тем завлекают в свой мир, где сверхъестественное многократно вложено в реальность, будто набор лакированных шкатулок. Но реальная жизнь в наше время достаточно похожа — что в Калифорнии, что в Токио. И книги Таити Ямады, как и его более известного коллеги и соотечественника Харуки Мураками, — прекрасные точки перехода от нынешнего жесткого реализма к потустороннему.
В первом романе Таити Ямады, выходящем на русском языке, наверное, больше всего пугает удушающий цинизм современности. Где грань между подлинно сверхъестественным и глубоко личными призраками самого человека? Ведь главный герой книги — как и автор, довольно востребованный телесценарист средних лет, — даже не знает, какая нечисть его преследует: может быть, он ест и пьет с призраками, может быть, даже занимается с ними любовью... Но в книге их гораздо больше, чем становится ясно в конце: призрачна не только его брошенная семья, не только фантомы, которых он выводит на страницах черновиков «по двести знаков на каждой», но сама его жизнь в многоквартирном доме рядом с автотрассой, где по ночам горят только три окна. Сегодняшние призраки сотворены нашими тайными страхами, намеренными заблуждениями и нечаянными маниями. Призраки Ямады — едва заметные помехи на телеэкранах современного общества, у которого непоправимо сбилась настройка.
Традиционные «сказки о призраках», как считают японцы, лучше всего рассказывать летом. Если вас от ужаса прошибает пот, в летнюю жару это не так заметно. Однако сейчас жуть модернизирована, и в дрожь нас бросает не только от скрипа дверей или всполохов молнии на башнях готического замка, но и от гула лифта и мигания лампы в пустом коридоре. Так добро пожаловать в современный кошмар многомиллионного города, где любая произвольно взятая душа по-прежнему инфернально одинока.
Максим Немцов, координатор серии
Таити Ямада (р. 1934) — японский сценарист и писатель. С 1958 года работал на киностудии «Сётики», в конце 1960-х годов начал писать для кино и телевидения независимо. Критики считают, что он «революционизировал» японскую телевизионную драматургию и стал «живой легендой» японского кинематографа. Автор сценария японских блокбастеров «Странствия людей», «Американская история», «Создание воспоминаний», молодежного телесериала «Яблоки разных размеров» и т. д.
Роман «Лето с чужими» (1987) завоевал престижную литературную премию Ямамото Сюгоро за лучший роман «для широкой аудитории». В 1988 году книга была экранизирована режиссером Обаяси Нобухико (в американском прокате фильм носил название «Невоплощенные»).
Жуткая сказка о призраках, написанная с гипнотической ясностью: динамичная, интеллигентная, с не оставляющими в покое болезненными пассажами психологического просветления, от которых книга трогает до глубины души. Ямада — один из лучших японских авторов, которых мне доводилось читать.
Брет Истон Эллис, автор «Американского психопата», «Информаторов» и «Гламорамы»
Высоко рекомендую. Умная и тревожная история о призраках, которая застала меня совершенно врасплох.
Дэвид Митчелл, автор «Сна № 9»
«Лето с чужими» написано в такой тональности, которая выдает глубокую эмоциональную проницательность... Издатели отправили Таити Ямаду тем же рейсом на Запад, которым к нам прибыли Харуки Мураками и Кэндзабуро Оэ, только Ямада пишет партитуры богаче и целеустремленнее, чем у его более знаменитых соотечественников. Однако, пока не выросло международное признание Ямады, сравнения с Мураками и такими фильмами, как «Звонок», неизбежны.
«Scotland on Sunday
Этот призрачный роман написан с той ясностью, которая традиционно считается японской.
«The Observer»
Незабываемо зловещее полотно — и мощная атмосфера, в которой мешаются жар, дождь и скорбь... История о призраках, аскетичными мазками набрасывающая портрет городского отчуждения. Мощное настроение «Лета с чужими» не пропадает еще долго после того, как наступит изящный и мрачный конец.
«The Guardian»
Превосходно написанный роман, где ненавязчиво поднимаются неоднозначные вопросы, достойные психологического триллера, однако книга не отпускает от себя, подобно старому доброму детективу. Как и классика «хоррора» — фильм Хидео Накаты «Звонок», — «Лето с чужими» предлагает заглянуть в то забытое прошлое, где «ужас» был высоким искусством, а произведения в этом жанре приводились в действие не количеством пролитой крови или выпотрошенных внутренностей, а хорошим сюжетом.
«The Asian Reporter»
«Лето с чужими» — туго скрученный и туго натянутый роман; дочитывая такие книги, подолгу не выпускаешь их из вспотевших ладоней. Ямада заводит сюжет в неожиданные углы, и у читателя остается ощущение поистине японской «сказки о призраках». В книге достаточно общего культурного фона, чтобы западный читатель себя с нею ассоциировал, однако хватает и отчуждения, чтобы поразиться ее новизне и инаковости. Тем, кому захочется раскрасить свой страх чужими оттенками иной культуры, найдется чем восхищаться в этом точном и пугающем романе.
«Vertical Inc.»
То, что могло оказаться простой сказкой о призраках, перерастает в психологически острый портрет человека, не привыкшего к тому, чтобы о нем заботились... Добавьте джаз, кота и колодец — и получится роман Харуки Мураками. Но очевидное сравнение подрывается истинным и трогательным психологизмом «Чужих». И если книге не хватает экзистенциальной грации Мураками, это компенсируется гуманизмом самой возможности — встретить своих давно покойных родителей.
Патрик Несс, писатель
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
И тут меня охватила паника.
В ванной свет не включался. Я несколько раз щелкнул выключателем, но светлее не стало. Вдруг мне почудилось в ванной нечто странное. Вдруг из ванны сейчас покажется корявая рука, вылезет по локоть, потом появится морда, а затем — и само тело в полный рост.
Я раскрыл рот, набрал в грудь воздуху и, еле сдерживаясь, чтобы не заорать, что есть силы захлопнул дверь ванной комнаты.
«Идиот. Просто перегорела лампочка. И только. Чего я боюсь?» — пронеслось в голове, но я стоял, не шелохнувшись. К чему-то прислушиваясь. Звук! Что за звук?
Звонок. Звонок в дверь. Ничего особенного. Кто-то пришел. И давит на звонок. Ничего странного. Постой, кто это может быть? Вдруг отец — что делать? А если мать? Я побрел к домофону. Я безропотно тонул в собственном страхе и ненавидел себя за это. «Так, хватит», — едва слышно произнес я и поднял трубку.
— Это я — Кей.
Вот радость.
Я открыл дверь. Одетая в светло-зеленую блузку и желтую юбку, Кей, наклонив голову, спросила:
— Можно?
Я не стал рассказывать ей о своем приключении.
Как правило, в такие минуты человек вообще не знает, как поступить. Может, все дело просто в моей давней привычке — тотальной осторожности. Раскаиваюсь, но всякий раз, пытаясь заговорить, я себя сдерживал.
В конце концов, это же не признание в соучастии при грабеже.
Галлюцинация, возможно, — мой недостаток, но не хотелось, чтобы Кей узнала о моем страхе перед непонятными вещами.
Кей сказала, что видела меня на крыльце из окна. Я был мертвенно-бледный и очень усталый.
Я возразил, что бледность — из-за света луны, а сам я свеж и бодр. Абсурд — будто сорокавосьмилетний мужчина скрывает усталость перед женщиной моложе его на пятнадцать лет.
— Вот как? — сказала Кей уже в моих объятьях. — Что-то тут не так.
— Что, дурное предчувствие?
Попытавшись превратить свои слова в шутку, вопрос я задал наполовину всерьез. Есть такое понятие — «женская проницательность».
— Именно, — ответила она. — Не пойми меня неверно, но такое ощущение, словно ты — в другом измерении.
— Вроде галлюцинации?
— Да, что-то вроде. Я давила на звонок, а у самой не было уверенности, что ты вообще дома.
— Может, как раз это и есть галлюцинация?
— Ничуть. Что, испугался?
И мы оба рассмеялись.
С единственным условием — не прикасаться и даже не пытаться увидеть грудь — я любил Кей, я прижимался к ее белым ягодицам с единственной родинкой.
Оказалось, что она работает в финансовом отделе пищевой компании, а родом из небольшой деревушки в часе езды автобусом от Тоямы.
Следующий день я с обеда и до поздней ночи провел в бильярдном баре, где накануне собирал материал для работы. Проект еще не одобрили, но писать после того, как все уладится, времени уже не будет, и мне дали команду заранее подготовить сценарий первой серии.
Продюсер был уверен в проекте, реализация которого не вызывала сомнений до тех пор, пока не возникало сомнений у спонсоров. Даже по виду верные предложения от так называемых «субподрядных студий» нередко разбиваются о мнение киностудии, и я никогда не начинал писать до принятия окончательного официального решения. Однако на этот раз проектом занималось подразделение самой киностудии, все отделы которой: производственный, редакционный и коммерческий — уже дали согласие. Оставалось собрать последний материал перед началом работы.
Я принялся писать на следующее утро.
В десятом часу вечера позвонила Кей и предложила выпить под жареный хребет угря.
В этот день я исписал пятьдесят три страницы черновика по двести знаков на каждой — работа спорилась. До одиннадцати мы выпивали у меня и расстались, ограничившись лишь поцелуем. Я жаждал продолжения, но Кей отказалась:
— Не хочу, чтобы ты требовал близости после каждого моего звонка.
Я ответил, что так не считаю. Хотя сказать по правде, я уже в том возрасте, когда, памятуя об усталости на следующий день, не грех и пропустить.
Я поцеловал Кей в прихожей, затем еще раз в — коридоре и, проводив до лифта, дождался, пока сомкнутся двери.
На следующее утро я проснулся в семь. В восемь сел за работу, к вечеру исписал шестьдесят восемь страниц. Вместе со вчерашними получается сто двадцать одна, что примерно равно объему одной серии. Нынешний сериал отличался болтливостью персонажей. Даже с учетом немых бильярдных и теннисных сцен, для тараторящих болтунов, по моему расчету, следовало написать еще страниц сорок.
Усталый, я поужинал в итальянском ресторанчике неподалеку, зашел в прокат и взял новый фильм Эдди Мёрфи, который посмотрел за банкой пива. Незаметно уснул на диване. Ночью проснулся, но думать ни о чем не хотелось, и я просто завалился на кровать. Выспался хорошо. Заполнив день работой и мелкими делами, я, как мог, отстранил от себя родителей.
На третий день, дописав сто шестьдесят пятую страницу, я завершил работу над первой серией. Вышло длинновато, но в самом начале нередко описываются персонажи, а также их места обитания. Если вводные описания опустить, самих диалогов останется куда меньше.
Редкая производительность. Бывало, за весь день из-под пера выходили какие-нибудь жалкие две-три странички, которые уже на следующее утро безжалостно летели в урну, наводя на серьезную мысль о смене ремесла. Однако сейчас я ощущал прилив сил. Выходило неплохо, все персонажи бодро начинали свои роли.
При этом — три часа дня. Оставалось перечесть и отредактировать текст, но это я собирался сделать завтра. На следующий день огрехи куда заметней.
Оставаться в квартире одному не хотелось. Кей еще на работе. Кому ни позвони, вряд ли кто-то сможет прийти ко мне в три часа дня.
Раньше я приглашал жену, и мы вмести шли смотреть кино. Однако радость от завершенной работы в конечном итоге была моей радостью, и я понимал, что жена чувствует себя обделенной. С тех пор я старался никак эту радость не выражать. Поэтому и перед Кей нужно вести себя осторожно.
Однако успешное завершение первой серии — радость не только от того, что с «пилотом» покончено, но и путь к успеху всего сериала. Несколько иная радость, чем при успехе полнометражного фильма. И продюсер, и режиссер не ожидают такого начала. Изначально проект не задевал меня, но в процессе стал однозначно моим. Я увлек за собой и сюжет, и героев.
Поехав на Гиндзу, я зашел пустующую днем пивную.
Затем мысли мои постепенно сместились к отцу и матери, которых я отвергал. Такое ощущение, будто я медленно оглядываюсь назад.
А там стояли и улыбались мои родители. Не в пивной, естественно, а нежно смотрели на меня из глубины моего сердца.
«Мы тебя ждем. Береги себя», — сказала мать.
Мне стало жутко. Хотя, если подумать, родители не сделали мне ничего дурного. Пожалуй, мать даже с радостью выслушает мой самодовольный рассказ об успешном завершении работы.
Конечно, все это очень странно, и очень похоже на иллюзию, но если задуматься — что плохого в том, чтобы в нее окунуться? Стоит мне оказаться в квартире и погрузиться в работу, меня одолеют галлюцинации похуже. От них я буду вынужден избавляться. Но зачем же избегать мирных призраков — они придают мне силы, нежно меня успокаивают? Они бы вообще не появились, не поедь я сам в Асакуса.
Женщина окликнула меня при расставании, а значит, она — моя мать. Но как ребенок я им еще не сказал ни слова.
Сорокавосьмилетний ребенок у тридцатипятилетних родителей может быть только в ирреальном мире. Но если призраки это допускают, почему бы не довериться им? И тут страх на удивление пропал. Только стояли перед глазами радостные лица родителей.
Мне приходилось видеть лица тех, кто мне радовался: какое-то время — жены, сына, когда он был еще младенцем. По сравнению с другими, я вовсе не считаю себя обделенным. Но даже так иллюзия потребности в родительской улыбке — плод моей собственной слабости.
Откажись я от этой потребности — и поселившимся в Асакуса родителям придется исчезнуть. Они есть, потому что их навещаю я, и как бы ни развлекались они, как бы ни проводили без меня время, их жизнь в мое отсутствие — пустота. Их просто не существует. Я представил замерших на ходу отца и мать в виде фигур мадам Тюссо. Вдохнуть в них жизнь способен лишь я один.
