Лето с чужими
Лето с чужими читать книгу онлайн
Японские романы и фильмы соблазнили весь мир — это факт. Хотя в каждом главный герой — сама Япония, они мало что открывают западному взгляду и тем завлекают в свой мир, где сверхъестественное многократно вложено в реальность, будто набор лакированных шкатулок. Но реальная жизнь в наше время достаточно похожа — что в Калифорнии, что в Токио. И книги Таити Ямады, как и его более известного коллеги и соотечественника Харуки Мураками, — прекрасные точки перехода от нынешнего жесткого реализма к потустороннему.
В первом романе Таити Ямады, выходящем на русском языке, наверное, больше всего пугает удушающий цинизм современности. Где грань между подлинно сверхъестественным и глубоко личными призраками самого человека? Ведь главный герой книги — как и автор, довольно востребованный телесценарист средних лет, — даже не знает, какая нечисть его преследует: может быть, он ест и пьет с призраками, может быть, даже занимается с ними любовью... Но в книге их гораздо больше, чем становится ясно в конце: призрачна не только его брошенная семья, не только фантомы, которых он выводит на страницах черновиков «по двести знаков на каждой», но сама его жизнь в многоквартирном доме рядом с автотрассой, где по ночам горят только три окна. Сегодняшние призраки сотворены нашими тайными страхами, намеренными заблуждениями и нечаянными маниями. Призраки Ямады — едва заметные помехи на телеэкранах современного общества, у которого непоправимо сбилась настройка.
Традиционные «сказки о призраках», как считают японцы, лучше всего рассказывать летом. Если вас от ужаса прошибает пот, в летнюю жару это не так заметно. Однако сейчас жуть модернизирована, и в дрожь нас бросает не только от скрипа дверей или всполохов молнии на башнях готического замка, но и от гула лифта и мигания лампы в пустом коридоре. Так добро пожаловать в современный кошмар многомиллионного города, где любая произвольно взятая душа по-прежнему инфернально одинока.
Максим Немцов, координатор серии
Таити Ямада (р. 1934) — японский сценарист и писатель. С 1958 года работал на киностудии «Сётики», в конце 1960-х годов начал писать для кино и телевидения независимо. Критики считают, что он «революционизировал» японскую телевизионную драматургию и стал «живой легендой» японского кинематографа. Автор сценария японских блокбастеров «Странствия людей», «Американская история», «Создание воспоминаний», молодежного телесериала «Яблоки разных размеров» и т. д.
Роман «Лето с чужими» (1987) завоевал престижную литературную премию Ямамото Сюгоро за лучший роман «для широкой аудитории». В 1988 году книга была экранизирована режиссером Обаяси Нобухико (в американском прокате фильм носил название «Невоплощенные»).
Жуткая сказка о призраках, написанная с гипнотической ясностью: динамичная, интеллигентная, с не оставляющими в покое болезненными пассажами психологического просветления, от которых книга трогает до глубины души. Ямада — один из лучших японских авторов, которых мне доводилось читать.
Брет Истон Эллис, автор «Американского психопата», «Информаторов» и «Гламорамы»
Высоко рекомендую. Умная и тревожная история о призраках, которая застала меня совершенно врасплох.
Дэвид Митчелл, автор «Сна № 9»
«Лето с чужими» написано в такой тональности, которая выдает глубокую эмоциональную проницательность... Издатели отправили Таити Ямаду тем же рейсом на Запад, которым к нам прибыли Харуки Мураками и Кэндзабуро Оэ, только Ямада пишет партитуры богаче и целеустремленнее, чем у его более знаменитых соотечественников. Однако, пока не выросло международное признание Ямады, сравнения с Мураками и такими фильмами, как «Звонок», неизбежны.
«Scotland on Sunday
Этот призрачный роман написан с той ясностью, которая традиционно считается японской.
«The Observer»
Незабываемо зловещее полотно — и мощная атмосфера, в которой мешаются жар, дождь и скорбь... История о призраках, аскетичными мазками набрасывающая портрет городского отчуждения. Мощное настроение «Лета с чужими» не пропадает еще долго после того, как наступит изящный и мрачный конец.
«The Guardian»
Превосходно написанный роман, где ненавязчиво поднимаются неоднозначные вопросы, достойные психологического триллера, однако книга не отпускает от себя, подобно старому доброму детективу. Как и классика «хоррора» — фильм Хидео Накаты «Звонок», — «Лето с чужими» предлагает заглянуть в то забытое прошлое, где «ужас» был высоким искусством, а произведения в этом жанре приводились в действие не количеством пролитой крови или выпотрошенных внутренностей, а хорошим сюжетом.
«The Asian Reporter»
«Лето с чужими» — туго скрученный и туго натянутый роман; дочитывая такие книги, подолгу не выпускаешь их из вспотевших ладоней. Ямада заводит сюжет в неожиданные углы, и у читателя остается ощущение поистине японской «сказки о призраках». В книге достаточно общего культурного фона, чтобы западный читатель себя с нею ассоциировал, однако хватает и отчуждения, чтобы поразиться ее новизне и инаковости. Тем, кому захочется раскрасить свой страх чужими оттенками иной культуры, найдется чем восхищаться в этом точном и пугающем романе.
«Vertical Inc.»
То, что могло оказаться простой сказкой о призраках, перерастает в психологически острый портрет человека, не привыкшего к тому, чтобы о нем заботились... Добавьте джаз, кота и колодец — и получится роман Харуки Мураками. Но очевидное сравнение подрывается истинным и трогательным психологизмом «Чужих». И если книге не хватает экзистенциальной грации Мураками, это компенсируется гуманизмом самой возможности — встретить своих давно покойных родителей.
Патрик Несс, писатель
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Таити Ямада
«Лето с чужими»
Глава 1
Уйдя из семьи, я поселился в своем рабочем кабинете — квартире многоэтажного дома. По профессии я телевизионный сценарист. Почти все время провожу в одиночестве. До недавнего времени приходила одна женщина, но за беседами о разводе и она куда-то подавалась. Может, и к лучшему. Развод у меня отнял немало душевных сил, и я решил повременить с развлечениями и сторонился людей.
Впервые я обратил внимание на царившую в доме по ночам тишину недели через три после развода. Абсолютная тишина. Но не такая, как в горах. Еще бы: семиэтажное здание стоит у восьмого кольцевого шоссе, где поток машин не иссякает круглые сутки.
Первое время шум грузовиков, выползающих с темнотой на дорогу, не давал мне спать: становилось муторно от их прорывавшегося будто бы из-под земли рокота. Через сто метров — светофор: рокот на время затихает, чтобы вскоре переродиться в тонкий визг покрышек. И вот уже накатывают одна за другой волны гула, и у меня учащается пульс. Мне вдруг нечем дышать и я, задыхаясь, вскакиваю с постели.
За десять дней привык.
Мне и раньше приходилось ночевать в этой квартире, и каждый раз я ловил себя на мысли, что здесь — не место для ночлега. Но, изрядно поиздержавшись с разводом, я уже не мог позволить себе снимать новое жилье. Если ничего другого не остается, можно, конечно, привыкнуть и тут. Бывало, гул опускался на дно сознания, шум кондиционера — и тот уходил на второй план; я ловил себя на мысли, что слышу лишь тиканье настенных часов.
Более того: здесь как-то слишком тихо, и хотя это — мое внутреннее ощущение, я не знаю, к чему оно.
Впервые я почувствовал эту необъяснимую тишину в одну из июльских ночей. Шел двенадцатый час, я сидел за столом — как вдруг по телу пробежал озноб. Будто я — один-одинешенек в кромешном мраке.
Жуткая тишина...
Отогнав эту мысль, я продолжал писать. Иногда заглядывал в словари, проверял значение сложных иероглифов, но не мог не отметить: в последнее время с наступлением ночи в глубине сознания поселялась тревога.
Я прервал работу и прислушался. За шорохом колес я силился расслышать нечто иное. Но так ничего и не услышал.
Пожалуй, банальный невроз на почве развода. Необычная это штука — чрезмерная тишина в доме рядом с автомагистралью. Развод, правда, был моей инициативой. И что бы там ни говорила жена, она признала, что мы полностью охладели друг к другу. Она сама ощущала этот вакуум и в конце концов согласилась. Мы немного поспорили о разделе имущества, но в целом развелись мирно. Чем с деликатной миной на лице имитировать жизнь, лучше просто к ней вернуться.
— Хорошо, что ты решился, — сказала напоследок жена. Если она и кривила душой, то самую малость. Не знаю, как она, а я сейчас не вправе жаловаться на одиночество. Подумаешь, тишина...
Я подошел к окну и раздвинул шторы. Открыть окно тоже, конечно, не возбраняется, но за ним — лишь невыносимая жара, клубы выхлопных газов и рев проносящихся машин.
Я окинул взглядом стоянку перед домом. Парковка видна не вся, но сколько на ней автомобилей, предположить можно...
Один. Я вижу только розовый микроавтобус. И разлинованную бетонную поверхность. Днем вся она заполнена, однако с темнотой машины одна за другой уезжают, и остается, как и прошлой ночью, лишь розовый автобус.
Как и прошлой ночью? Постой, выходит, я и вчера так же разглядывал бетон?
Видимо, мне сына не хватает. Он у нас единственный, учится на втором курсе. Хотя с чего бы? С чего мне «пять грустить о сыне, который и так-то на глаза не показывается, совсем затворившись в собственном мире.
Я сунул в карман ключ от квартиры и вышел в коридор. Свет гасить не стал. Хотел убедиться — не от моей же собственной слабости духа эта чрезмерная тишина. Просто никого нет — отсюда и тишина. Кому охота жить в таком доме, пропитанном выхлопными газами и ревом машин? Он годится только под офисы.
Остальные четыре квартиры на седьмом этаже — по крайней мере их окна, выходящие в коридор, — зияли темнотой. Я вызвал лифт.
Я знал, что здесь много офисов, но не думал, что столько. По вечерам из дома почти все уходят. Сколько здесь квартир? Кажется, сорок одна. Хорошо, если кто-то остается в одной-двух на каждом этаже.
Двери лифта раскрылись.
Я зашел в пустую коробку. До сих пор не могу привыкнуть к моменту, когда они раскрываются. Боюсь какой-нибудь неожиданной встречи. Но сейчас внутри никого не было, и от сердца отлегло.
Я спустился на первый этаж, пересек тесный душный холл и вышел на улицу.
Я брел к стоянке — сквозь неизменный рев машин и выхлопные газы. Ночная прохлада едва ощущалась.
В невидимом из моего окна секторе стояли еще две легковушки. С картинки на розовом автобусе — как оказалось, на нем ездил кто-то из фирмы детской одежды — улыбались три белки.
Я встал рядом с автобусом и посмотрел на дом. Это — его юго-восточная сторона. В каждой квартире непременно есть окна. Были бы люди, окна бы светились.
Но светилось одно — мое окно на седьмом этаже. Во всех остальных царил мрак.
Вот это да...
Бормоча про себя, я некоторое время всматривался в ряды темных окон. Какое там по одному-два на этаже — здесь, оказывается, вообще нет никого. Единственное светлое окно в двенадцатом часу ночи. Невроз здесь ни при чем — действительно в доме очень тихо. Возможно, кто-то просто уже спит. Но если даже и так — от силы один-два человека.
Моя уверенность в себе несколько восстановилась, и неторопливо я вернулся к подъезду. Войти в него — сложнее, чем выйти: требуется вставить и повернуть в скважине замка ключ от своей квартиры. В результате дверь отворяется секунд на двадцать, за которые необходимо успеть проникнуть внутрь. К слову, когда в квартире кто-то есть, ключ не обязателен — достаточно встать перед камерой и набрать номер квартиры. Обычный домофон: представься, и замок откроют изнутри. Опять же на двадцать секунд. Интересно, достаточно ли такой Предосторожности? По ночам-то привратника нет...
Один. Получается, что в доме я один?
Мне почему-то хотелось в это верить, и я развалился на диване в холле. Нельзя сказать, что меня это не смущало, но от мысли, что я один в этом большом доме, появлялось ощущение какой-то свободы. Наивное и волнующее, оно словно уносило меня обратно в детство.
Но это длилось не больше минуты. Потом мне показалось, что снаружи кто-то есть, и я замер.
За стеклянной дверью стоял человек. Я присмотрелся — женщина. Она искала ключ, держа перед собой сумку. Немолодая, лет тридцать пять. Затем, словно повторив мои движения, женщина сунула ключ в замок. Я напрягся. Еще бы — в такое время кто-то сидит в холле на диване. Так можно невзначай ее напугать. Открылся замок, дверь приотворилась. Я потупил взор. Женские шаги заспешили к лифту. Перед моими глазами промелькнули симпатичные ножки в белых туфлях. Казалось, женщина не заметила меня. Раз так, то к лучшему.
Женские ноги вошли в раскрывшийся лифт, раздался механический звук, и двери сомкнулись. Я поднял голову — судя по лампочке, он остановился на третьем этаже.
