G.O.G.R. (СИ)

- Крыса отмороженная! – огрызнулся бомж Парамоныч, убегая и уволакивая по скользкому свалявшемуся снегу отрытый в мусоре пуховик.

Бабушку Лютченко они тоже видели – выходила с чёрной рыночной кошёлкой, покрытой принтом в виде мелких и очень ярких розочек.

Кого ещё видели? Да много их входило, выходило… Только Анны Лютченко среди них не было.

Как-то странно всё получается. Прозевать Анну впятером просто невозможно – кто-нибудь бы и заметил. И тогда Серёгин предположил, что за Анну в её квартиру мог прийти кто-то другой – например, подружка – и забрать её вещи. Лютченко дала ей ключи, она зашла и – забрала…

Рассуждения Петра Ивановича оборвала и рассеяла весёлая песенка, которую спел ему его мобильный. Серёгин вынырнул из «тонкого» мира гипотез, вернулся на прагматичную Землю и взял трубку.

- Алё? – спросил он.

Звонили из психбольницы, а то, что сообщили – едва не свалило Серёгина в глубочайший из обмороков. Пётр Иванович даже зашатался на ногах – это даже Сидоров заметил и подставил стул, чтобы он сел. Даже Подклюймуха прекратил ворчать на своих прошляпивших дружинников и воззрился на плюхнувшегося на стул Серёгина.

- Саня, погнали в дурку… – это всё, что смог выдавить ошарашенный полученным оттуда сообщением Пётр Иванович.

====== Глава 117. Тупик для “врача-оккультиста”. ======

Пётр Иванович и Сидоров примчались в психбольницу со скоростью настоящего торнадо – Серёгин даже мигалку прилепил на крышу «Самары» и подключил орущую сирену, чтобы без проблем проезжать на красный свет.

В коридоре их встретил взъерошенный Никольцев и сразу повёл на второй этаж, где была палата Шубина – Свиреева. Серёгин не шёл, а скакал через две ступеньки, Сидоров делал огромные шаги и перелазил сразу через три. «Начальник охраны» Шубина лейтенант Никольцев едва поспевал за ними. А там, на втором этаже Серёгина и Сидорова ждал настоящий «гризайль ».

Борисюк и Соколов сидели на полу, привалившись к бледно-зелёной стенке, и спали рядышком, словно две горлинки. Около них в полном замешательстве топтались уборщица, сестра-хозяйка и врач Иван Давыдович. Дверь палаты Шубина была распахнута. Серёгин подполз к этой двери на тяжелеющих ногах и заглянул за неё. В палате всё было нормально: чисто, ничего не раскидано, не украдено, не поломано… Всё было нормально – только Шубин – Свиреев куда-то «испарился».

- Никак не можем их растолкать, – подала голос сестра-хозяйка, кивнув на спящих Соколова и Борисюка. – С этими друзьями всегда истории случаются: то шишки набивают друг другу, то, вот ещё…

- Ыгы, – пробормотал Серёгин и сделал шаг в злополучную палату, проглотившую Свиреева – Шубина.

За ним «крёстным ходом» последовали Сидоров, врач Иван Давыдович, лейтенант Никольцев и сестра-хозяйка. Уборщица же не пожелала входить в «мистическое обиталище» и осталась в безопасном коридоре.

Пётр Иванович тщательно обследовал пол, кровать и табурет около кровати, пытаясь найти хоть что-нибудь мало-мальски подозрительное и указывающее на то, что могло здесь произойти. Ничего подозрительно, всё обычное.

- Где Лисичкин? – осведомился Серёгин у ютящегося в углу врача Ивана Давыдовича.

- Да, вот, – пробормотал тот, переступив с одной ноги на другую. – У этого, из шахты, как раз и был сеанс с вашим Лисичкиным. А потом вдруг лейтенант ваш ко мне подбегает, и давай голосить и выспрашивать, куда подевался этот Свиреев.

- Я на посту сидел, – оправдывался Никольцев под тяжёлым взглядом помрачневшего Серёгина. – Никуда не отходил…

- Кроссворды решал, небось? – угрюмо проворчал Пётр Иванович, глядя на лейтенанта исподлобья.

- Нет, – покачал головой Никольцев. – Следил. Видел, как Лисичкин к нему пошёл… А потом вдруг – отвернулся на секундочку – не больше… Поворачиваюсь, а Борисюк с Соколовым у стенки сидят. Я подумал ещё, чего это они спят-то на посту? Подошёл, давай толкать – не просыпаются. Я дверь в палату приоткрыл – а там – ни Шубина, ни Лисичкина…

- Грррмм! – рассерженно хмыкнул Серёгин, а потом налетел на врача Ивана Давыдовича: – Разыщите мне Лисичкина!

- Угу, – кивнул тот и, не мешкая, отослал на «задание» троих санитаров.

- Ничего не трогайте! – Пётр Иванович отогнал уборщицу, которая хотела взяться за ручку двери. – Отпечатки не уничтожьте!

Уборщица недовольно буркнула что-то себе под нос и удалилась, гордо помахивая тряпкой на швабре. А Пётр Иванович выставил всех из палаты, чтобы не затаптывали следы, и снова основательно и придирчиво осмотрел всё алмазным глазом сыщика. Он даже под кровать заглянул и… остолбенел.

- Вот те на! – выдохнул за спиной Серёгина Сидоров.

Под кровать Шубина кто-то аккуратненько затолкал «врача-оккультиста» Лисичкина. «Мефистофель Фаустович» лежал на левом боку, спиной к окружающим и лицом к стенке. Пётр Иванович пихнул Лисичкина в спину.

- Лисичкин! – позвал он достаточно громко, но «врач-оккультист» остался глух и нем.

- Что за чёрт?! – поскрёб макушку Серёгин. – Лисичкин! – и снова пихнул гипнотизёра – посильнее.

Но и сейчас Лисичкин ничего не сказал и не вылез. Тогда Пётр Иванович и Сидоров совместными усилиями выволокли пыльного «Мефистофеля» из-под кровати и усадили на полу, прислонив спиной к стенке. Он был живой, но выглядел так, будто бы спит. С носа Лисичкина свисала клочковатая серая паутина – кажется, под кроватями гордая уборщица вообще не убирала.

- Оглушили, что ли... – пробормотал Сидоров.

Пётр Иванович похлопал «оккультиста» по щекам – не помогло. Тогда он дал врачу Ивану Давыдовичу санкцию на вход на «место преступления» и на осмотр потерпевшего.

- Навернули по башке, – поставил диагноз врач Иван Давыдович и вытащил из кармана своего халата пузырёк с нашатырным спиртом.

Нюхнув нашатыря, Лисичкин громко чихнул и пришёл в себя.

- Гы-ы-ы! – заревел он, словно орангутанг в зоопарке, окинув собравшихся вокруг себя пустым звериным взглядом.

- Лисичкин? – опешил Серёгин, увидев этот дикий взгляд.

Однако в следующий миг в глазах Лисичкина проклюнулся интеллект, он заморгал и даже узнал Серёгина.

- Где я? – вопросил он, уставившись на Петра Ивановича, словно только что проснулся не у себя на работе, а в лондонском Тауэре.

- В психушке, – буркнул в ответ Серёгин, заметив, что на лице Лисичкина не видно ни единого синяка – значит, по лицу не били.

- За что?? – перепугано вскричал Лисичкин и вскочил на ноги, но потом – снова упал, потому что ноги у него затекли.

Пётр Иванович еле-еле объяснил устрашённому неизвестной силой гипнотизёру, что его не упрятали сюда, как психа, а он просто здесь работал с Шубиным. Лисичкин, наконец, прекратил панику, подвигал ногами и сморщился: по ногам скакали жгучие «колючки».

- Куда делся Свиреев? – потребовал от гипнотизёра Серёгин.

- Э-э, – протянул Лисичкин, растирая покрытые «колючками» ноги. – Я пришёл к нему в один час пополудни, начал сеанс… А потом – вы меня разбудили. Я не знаю…

«В один час пополудни»! Серёгин сверился со своими часами «Полёт»: половина третьего – поздновато – похититель Шубина – Свиреева уже успел далеченько ускакать.

Борисюка и Соколова тоже растолкали с огромным трудом. Они даже на нашатырный спирт не реагировали. Врач Иван Давыдович уже притарабанил солидных размеров многоразовый шприц, наполненный чем-то мутным

- Экстракт элеутерококка – подскочат, как миленькие, – плотоядно изрёк он и нацелил шприц на Борисюка.

И в тот же миг оба, как по команде, разлепили глаза и одновременно, как роботы, встали на ноги. Соколов собрался, было, невозмутимо откочевать в пустую палату Шубина, но Серёгин преградил ему сей «путь миграции» словом:

- Куда? – и заступил дорогу.

Соколов выглядел странно, словно сомнамбула. Но, когда Серёгин вырос у него на дороге – он ожил окончательно и изумлённо застопорился на полпути к палате.

Соколов никак не мог понять, каким образом он покинул свой пост в палате и очутился в коридоре. А Борисюк – не понимал, каким образом заснул – ведь ночью он прекрасно выспался.