G.O.G.R. (СИ)

Бойцы Самохвалова зашарили в кустах, но их голые ветки и кошки бы не скрыли – не то, что человека!

Серёгин отдал приказ оцепить набережную, однако в успехе сей операции он был абсолютно не уверен.

- Ничего не понимаю, – пробормотал Пётр Иванович. – Как же это – рассеялся-то?

====== Глава 115. Правда о кошках и собаках. ======

Кашалот сидел, размазавшись по твёрдому стулу, и содрогался в рыданиях. Он весь трясся и дёргался, а недовольный нагруженной массой стул жалобно под ним скрипел. Кашалот громко сморкался и портил салфетку за салфеткой, которые подсовывал ему Сидоров, чтобы он не сморкался на стол.

- Я пропа-ал! – ныл обрюзгший Кашалот, выкидывая очередную салфетку мимо корзины. – Тень отобрал у меня и «Триест», и «Луч», и рестораны… Мне на свалке жить оставалось, вот я и вызвал его на стрелку с безнадёги-и!

Кашалот почувствовал, что его нос снова наполнен соплями и слезами, и полез в карман пиджака в поисках носового платка, потому что салфетки у Сидорова уже закончились.

В кармане оказалось пусто, как в пустыне Атакама.

- Высморкаться!.. – прогнусавил он в нос.

- Все ваши вещи здесь, – сказал Серёгин, кивнув на стол, где Сидоров разложил изъятые при обыске вещи бандитов.

Вещи были сложены в несколько отдельных кучек и каждая кучка подписана – чтобы не перепутать, где чьи. Кашалот потянул пухлые ручки к кучке с табличкой: «Георгий Семенов» и выволок из неё внушительных размеров клетчатый платок.

- Ого, какую скатерть таскает! – буркнул Сидоров, узрев сей гигантский платок. – А я ему все салфетки поотдавал!

- Вслед за платком потянулся и лист плотной бумаги, сложенный вчетверо. Увидав бумагу, Кашалот выронил платок на пол и схватил её. Развернул и едва не хлопнулся в обморок прямо тут, в милиции перед следователем. Это был договор передачи компании «Казак» во владение «Росси – Ойл». Под договором красовались подписи его, Кашалота, и Чеснока.

- Вот, видите?! – взвыл Кашалот, как старый, умирающий волк. – Смотрите, как они надувают меня!! – и стал тыкать договором в нос Серёгину. – Тень работает на «Росси – Ойл»!

Пётр Иванович заинтересовался предлагаемой бумагой и взял её из рук Кашалота. Рассмотрев документ, Серёгин понял, что уже видел такие – в папке, которую показывал им с Сидоровым Мартин Мильтон.

- Видали?! – подал голос Кашалот. – Это только сегодня так! А раньше – и «Луч», и «Триест», и рестораны-ы!..

- Сегодня? – удивился Серёгин. – Но тут стоит вчерашнее число.

- Вчерашнее? – опешил Кашалот. – Как, вчерашнее?! Когда я только сегодня… я даже подписать тут ничего не успел – вы налетели…

- Смотрите сами, – пожал плечами Серёгин и отдал договор обратно, Кашалоту.

Кашалот выхватил, вытаращил глаза на печатный текст договора. Почитал немного и опять возопил:

- И Чеснок тут же, со мной торчал – сегодня, а не вчера! И тоже подписать не успел! Наду-ули-и!

Пётр Иванович написал несколько слов в бланке протокола допроса и сказал, оторвавшись от написанного:

- Саня, приведи-ка Чеснока.

Сидоров ушёл в изолятор за арестованным Родионом Робертовичем. А Кашалот, завывая, снова заголосил:

- Он тоже не подписывал, он подтвердит!!

Чеснок играл в Сумчатого. Ещё из коридора слышались его крики:

- Кроты! Кроты-ыы!!

Сидоров втолкнул Родиона Робертовича в кабинет. Чеснок споткнулся о порожек и едва не полетел носом вниз. Сидоров схватил его за локоток, помог сохранить шаткое равновесие, а потом – водрузил на другой стул, рядом с Кашалотом. Чеснок ссутулился, втянул голову в плечи и затравленно, словно пойманная котярой мышка, пискнул в адрес Кашалота:

- Крот!

- Ы-ы-ы! – ответил Кашалот, сморкаясь в свой необъятный платок.

Едва Серёгин обратился к Чесноку, тот вспрыгнул вверх, заставив Сидорова усадить себя обратно, и выдал:

- Я – не Чеснок! Я ничего не знаю, не знаю, не знаю!!

- Не ври! – всхлипнул Кашалот. – Лучше правду расскажи, что ты не подписывал договор с Тенью!

- Я не Чеснок! – повторил Чеснок. – Я... мимо проходил…

Чеснок продолжал отказываться от собственных имени, фамилии и отчества до тех пор, пока Сидоров не привёл из изолятора Сумчатого – чтобы опознал. Изрядно похудевший в камере на баланде Лев Львович глянул на Чеснока и булькнул:

- Крот!

- Крот! – булькнул в ответ Чеснок.

Пётр Иванович шикнул на Чеснока и сказал Сумчатому:

- Хорошо, крот. Как зовут «крота»?

- Чесночара! – буркнул Сумчатый, отвернувшись от бывшего партнёра. – Я на него доверенность написал, а он меня засыпал! Это он всех в подземелье спускает! Вот он, главарь бандитов!!

- Что?? – взвился Чеснок. – Да ты, Сумчатый, брехло кротовое! Ты что, окосел, кротяра ехидная?! Это твоё подземелье, а не моё!

Чеснок вскочил и набросился на Сумчатого с кулаками, стараясь залепить ему оплеуху и сшибить с ног. Сумчатый отбежал в дальний угол, едва не перевернув кадку со столетником, обвешанным блестящей мишурой и «дождиками».

- Спасите! – пискнул Лев Львович, спрятавшись за синий сейф. – Это – псих!

Сидоров ринулся наперехват Чесноку, схватил его и заломил руки. Чеснок заныл и осел на пол. Сумчатый решил взять реванш, вылез из-за сейфа и тоже выставил кулаки, подбежав к обезвреженному Чесноку. Тут же в кабинет заскочил Казаченко и поймал Сумчатого, заковав его в наручники. Сидоров и Казаченко растащили «боксёров» в разные углы «ринга», а Серёгин, вытерев рукою пот со лба, сказал:

- Всё, опознание закончено. Ребята, упрячьте этого Сумчатого в изолятор, а Чеснок пускай пока останется.

- Кро-от! – визжал Сумчатый, выпихиваемый Казаченкой за пределы кабинета. – Скажи им, что ты крот, Чесночара!

- Сам ты, Сумчатый, крот! – рычал удерживаемый Сидоровым Чеснок и вырывался, чтобы догнать Сумчатого и, всё-таки, влепить ему парочку затрещин. – И это было твоё подземелье!!

- Нет, твоё-о! – раздавалось из коридора, по которому Казаченко пихал Сумчатого к изолятору.

А Кашалот просто сидел и молчал, не желая зря «нарываться».

Сидоров едва водворил Чеснока обратно на стул и заставил перестать вырываться, припугнув «слоником». Родион Робертович всё ещё оставался в наручниках. Он затих и выглядел теперь банальным бандитом, которого банально «замели». Чеснок окинул печальным взглядом стол Серёгина и обнаружил на нём кучку вещей с тетрадным листком: «Родион Робертович Чесноков».

- Верните мне мои вещи… – всхлипнул он, поёрзав на стуле.

В вещах Чеснока тоже лежал такой же лист бумаги, как и у Кашалота. Наткнувшись на него помутневшим взглядом, Родион Робертович изумился.

- Что это?

- А вы посмотрите, – разрешил Серёгин. – И скажите, ваше это, или нет.

Сидоров получил разрешение освободить Чеснока от наручников. Чеснок протянул обретшую свободу руку к бумаге и выхватил её из грудки полтинников, скрепок и измятых билетов на самолёт. Развернул, пробежал глазами и тоже едва не свалился со стула на пол.

- Я это не подписывал! – возопил Родион Робертович и вместе со стулом надвинулся на Георгия Семенова. – Это ты подстроил, Кашалот!

Сидоров отодвинул стул Чеснока от Кашалота, а Кашалот сказал:

- Ты, Родиоша не кипешуй зря, а расскажи всё, как есть. Как ты попросил Тень защитить тебя от меня, и как он отобрал у меня весь бизнес, и за твоим потянулся. Сечёшь, Родиоша, что сейчас нужно всю правду им выбазарить, а не запираться.

Кажется, речь Кашалота возымела на Чеснока эффект. Родион Робертович перестал вопить и дёргаться, уселся и задумался. А потом вытянул из плеч растрёпанную голову, поправил пиджачок и сказал:

- Во-первых, вот, что. Кашалот наслал на меня качков, а потом три дня в подвале держал прикованным и кормил одними шпикачками. А я их не перевариваю – у меня гастрит. Вы ему за это срок набавьте, я не вру!

Кашалот молчал.

- А про бизнес – правда, – продолжал Чеснок. – «Росси – Ойл» пытается всех местных по миру пустить. А тех, кто не давался – просто стреляли. Сначала – Рыжего, потом – Короткого, потом – Сёму… а за ними и Зубр подвернулся. Тех, кто хоть что-нибудь знал об их делишках, Тень спускал в подземелье. Сумчатый набрехал вам, что это моё подземелье. Подземелье принадлежит только Тени. А мы туда спускались только потому, что Тень назначал нам в нём стрелки и пугал, что если мы не предадим ему свой бизнес – он отведёт нас дальше, где пещера. Дантиста отвели и дворничиху из ЖЭКа тоже – потому что она подслушала разговор. И майора из прокуратуры – тоже спустили, чтобы не рыл.