Черным по белому

Рэмси Кемпбелл

Черным по белому [1]

Сэм Стратт лизнул пальцы и обтер их носовым платком — подушечки посерели от снега со столба на автобусной остановке. Бережно вытащил книгу из полиэтиленового пакета на соседнем сиденье, вытащил из книги автобусный билет, переложил вплотную к обложке, чтобы руками не заляпать, и погрузился в чтение. Как оно часто случается, кондуктор решил, что билет — именно на эту поездку; Стратт не стал его разубеждать. Снаружи снег заметал тротуар, ложился под колеса сторожких автомобилей.

Стратт вышел у Бричестерской центральной; жидкая слякоть плеснула ему в ботинки. Спрятав пакет под пальто для вящей сохранности, он, давя под ногами свежевыпавшие снежинки, протолкался к книжному киоску. Стеклянные панели были закрыты неплотно; снег проникал внутрь и припорашивал глянцевые журналы.

— Вы только гляньте! — пожаловался Стратт юноше, что стоял рядом и беспокойно озирал толпу, втягивая шею в воротник, точно черепаха. — Просто возмутительно! Никому и дела нет!

Юнец, вглядываясь в мокрые лица, рассеянно кивнул. Стратт перешел к соседнему прилавку, где продавец выдавал газеты.

— Послушайте! — окликнул его Стратт.

Продавец, отсчитывая покупателю сдачу, жестом велел ему подождать. Сквозь запотевшее стекло над книгами в мягкой обложке Стратт видел, как юнец кинулся вперед, обнял какую-то девушку, ласково обтер ей лицо платком. Стратт скользнул взглядом по газете в руках у покупателя, ожидающего сдачи. «Зверское убийство в разрушенной церкви» — прочел он; накануне ночью в стенах лишенной крыши церкви в Нижнем Бричестере обнаружили труп; когда же мраморно-недвижное тело очистили от снега, взгляду открылись чудовищные увечья — овальные, похожие на… Покупатель забрал газету и сдачу и вышел. Продавец, улыбнувшись, обернулся к Стратту:

— Извините за задержку.

— Да-да, — отозвался Стратт. — А вы сознаете, что вон те книги снег засыпает? Может, их кто-нибудь купить захочет, знаете ли.

— Вот вы — хотите? — парировал продавец.

Стратт, поджав губы, вышел навстречу шквалам снежной пыли. И услышал, как за его спиною стеклянные панели со звоном сдвинулись вплотную.

«Книги на автостраде» — вот и укрытие; укрывшись от хлещущего дождя со снегом, Стратт критически оглядел ассортимент. На полках новые поступления гордо демонстрировали обложки, прочие — развернулись корешками. Девицы хихикали над комическими рождественскими открытками; какой-то небритый верзила — занесло его сюда порывом снежной метели — застыл на пороге, недоуменно озираясь. Стратт поцокал языком: в книжные магазины не следует пускать бродяг, они, чего доброго, книги запачкают. Искоса поглядывая в его сторону, не станет ли этот проходимец отгибать обложки или ломать корешки, Стратт медленно шел между полок, но того, что нужно, не находил. Кассир болтал с продавцом — тем самым, что на прошлой неделе порекомендовал Стратту его тогдашнюю покупку, «Последний поворот на Бруклин», [2] и терпеливо выслушал весь список недавно прочитанных Страттом книг, хотя названия, похоже, ничего ему не говорили. Стратт обратился к продавцу:

— Здравствуйте. Нет ли на этой неделе еще чего-нибудь интересненького?

Продавец озадаченно поднял взгляд.

— Еще чего-нибудь?..

— Ну, знаете, книг в таком вот духе?

Стратт поднял повыше полиэтиленовый пакет, демонстрируя серую обложку издательства «Алтимейт-пресс»: «Мастер порки» Гектора Кв.

— А, нет. Не думаю. — Продавец потеребил нижнюю губу. — Разве что… Жан Жене? [3]

— Кто? А, Дженнет? Нет, спасибо, это ж тоска зеленая.

— Тогда мне очень жаль, сэр, но боюсь, я не в силах вам помочь.

— А!

Стратт почувствовал, что ему дают от ворот поворот. Продавец его словно не узнал — или, может, притворялся. Стратт и раньше встречал ему подобных — и те относились к его литературным предпочтениям с молчаливой снисходительностью. Стратт снова оглядел полки, но ни одна из обложек не привлекла его внимания. В дверях он украдкой расстегнул рубашку, чтобы спрятать книгу понадежнее, и тут на плечо его легла рука. Грязные пальцы скользнули к его руке, коснулись пакета. Стратт сердито стряхнул с себя руку и возмущенно обернулся к бродяге.

— Минутку! — прошипел незнакомец. — Вы ищете вот такие же книги? Я знаю, откуда они берутся.

Такой подход оскорбил Стратта в его лучших чувствах: да, он читал и будет читать книги, которые никто не имеет права запрещать или изымать из продажи! Стратт выхватил пакет из жадных пальцев.

— Значит, тебе они тоже нравятся?

— Ага. У меня таких полным-полно.

— Например? — провокационно уточнил Стратт.

— О, «Адам и Эван», «Бери меня как хочешь», все приключения Гаррисона, ну, сами знаете, много их есть…

Стратт был вынужден признать, что незнакомец и впрямь знает, о чем говорит. Продавец у кассы не сводил с них глаз; Стратт вызывающе встретил его взгляд.

— Хорошо, — отозвался он. — Ну и где он, этот твой магазинчик?

Бродяга подхватил его под руку и нетерпеливо увлек под косой снег. Плотнее запахивая воротники, пешеходы пробирались между машинами, которые ждали, пока эвакуируют забуксовавший впереди автобус; дворники размазывали снежинки по углам лобовых стекол. Незнакомец протащил Стратта сквозь рев и визг гудков, затем — между двух магазинных витрин, за которыми самодовольные девицы наряжали безголовые манекены, и увлек в переулок. Стратт узнавал этот район, его он тщетно прочесывал в поисках нелегальных магазинчиков: удручающие ниши с подборками мужских журналов, то и дело накатывающая волна жаркого, пикантного аромата кухни, машины под снеговыми шапками, шумные пабы — островки тепла среди непогоды. Проводник Стратта нырнул в дверной проем уличного бара отряхнуть пальто; белая глазурь пошла трещинами и осыпалась на пол. Стратт последовал примеру незнакомца и пристроил поудобнее пакет с книгой, спрятанный под рубашкой. Потоптался на месте, сбивая снежную корку с ботинок, но тут же остановился, когда спутник его в свою очередь поступил так же: ему не хотелось уподобляться незнакомцу даже в таком пустяке. Стратт с отвращением глядел на бродягу, на его распухший нос, которым тот то и дело шмыгал, втягивая сопли; на щетину, что топорщилась и шевелилась, когда, раздувая щеки, бродяга сморкался в ладонь. Подобная неряшливость вызывала у Стратта брезгливый ужас. Снаружи снег уже понемногу заметал их следы.

— Больно быстро мы идем, мне бы горло промочить после такой пробежки, — проговорил бродяга.

— Ах вот, значит, в чем фокус?

Но впереди ждала книжная лавка. Стратт первым вошел в бар и взял две пинты пива у пышнотелой барменши, на груди которой топорщились гофрированные оборки: она колыхалась туда-сюда, переставляя стаканы, и залихватски управлялась с пивными кранами. Старики посасывали трубки в полутемных нишах, радио изрыгало марши, завсегдатаи с кружками играли в дартс, с развеселой небрежностью промахиваясь и по мишени, и по плевательнице. Стратт встряхнул пальто и повесил его рядом, бродяга раздеваться не стал — просто сидел и пялился в свое пиво. Твердо вознамерившись в беседу не вступать, Стратт разглядывал мутные зеркала, где отражались бурно жестикулирующие компании за замусоренными столами, которые в поле видимости не попадали. Но со временем молчаливость соседа стала его удивлять: такие типы, думал Стратт, обычно куда как словоохотливы, их еще не вдруг замолчать заставишь! Это просто невыносимо: торчишь тут непонятно зачем в душном баре на задворках, а ведь мог бы быть уже в пути и книгу читать, — надо что-то делать! Он одним глотком допил пиво и с глухим стуком водрузил кружку на подставку. Бродяга вздрогнул, затем, заметно смешавшись, принялся потягивать пиво маленькими глотками — ему отчего-то было явно не по себе. Наконец стало очевидно, что он лишь тянет время и на дне не осталось ничего, кроме пены, и бродяга отставил стакан и отрешенно уставился на него.