Карнавал

лет десять.

- Я не хочу!

- Сказала девочка, узнав, что беременна, - раньше надо было думать. А теперь пройдите в соседнюю комнату.

В соседней комнате Листа ещё раз обыскали, отобрали все, что можно было отобрать; обыскали ещё раз, но ничего достойного отбирания не нашли; вынули шнурки из ботинок, сняли майку.

Когда Листа ввели в камеру и закрыли за ним тяжелую дверь, он вначале ничего не увидел из-за полумрака. Затем перед ним проступила улыбка, затем голова, распухшая от кровоподтеков, затем он увидел всего человека. Это было появление Чеширского Кота наоборот - начиная с улыбки. Приглядевшись, Лист заметил, что улыбка Кота была необычайно женственной, и прозвал его про себя Кошкой. Дальше, за Кошкой, смутно плавали силуэты ещё троих людей.

- Мяу, - сказал Кошка.

- Он у нас сторожевая кошка, - объяснил кто-то из темноты, - если кто-то входит, он мяукает. Мы его так надрессировали. Ты кто сам будешь?

- Лист, - сказал Лист.

- Глист? - тогда будешь чистить парашу, но только языком. А спать будешь вместе с Кошкой. В карты играешь?

- Нет.

- Иди сюда. Видишь это?

- Нож.

- Правильно, нож. А это?

- Зажигалка.

- Так ты знаешь? Нет, ты узнаешь ночью, что это такое. И зачем нужно.

- Я и сейчас знаю, - сказал Лист, - у тебя зуб болит, правильно?

- Правильно, - согласился толстый мужчина, - откуда знаешь?

- Я хирург.

- И многих порезал?

- Сотни две.

- Насмерть?

- Нет, насмерть только одного, рука дрогнула. А у тебя флюс. Дай мне нож и зажигалку - через минуту флюса не будет.

- Сява, он тебя порежет, - сказал кто-то из угла.

- У тебя что, здоровья много? - сказал Сява. - Подойди, будет меньше.

Лист прокалил кончик ножа на оранжевом огоньке, оттянул грязную верхнюю губу и проткнул флюс.

- Все.

- Правда, хорошо, - пошевелил губами Сява. - Будешь со мной. Завтра, на прогулке, надо будет одного порезать, я тебе покажу. Кошка, мяукай!

- Мяу, - сказал Кошка.

22

Протерозой, 1 апреля.

Говорят, что мы используем свой мозг примерно на пять процентов. Это рационально, ведь живем мы тоже примерно на пять процентов, а на остальные девяноста пять - исполняем обязанность.

Эту освежающую истину Одноклеточная поняла уже в одно из первых своих просветлений. Просветления следовали друг за другом нерегулярно и каждое из них занимало раздвижение горизонтов при подъеме на высокую гору: порой ты оборачиваешься и замечаешь, что гиганты прекратились в карликов, а пропасти - в трещины - и это печально, как все необратимое, - но с каждым шагом твой горизонт уходит дальше. Она стала замечать мириады деталей. Ведь это так просто - прислушайся, и ты услышишь тысячи звуков, которых не было до сих пор; посмотри, и ты увидишь тысячи новых предметов и оттенков; загляни внутри себя - и, увы, не найдешь там собственных мыслей, потому что слишком редко слушал и слишком редко смотрел внимательно. Она научилась погружаться в осязаемую бессветность собственной души и поняла, что