Обитаемый остров

себе это еще мало что значит. - Он бы с удовольствием изложил Доктору основы теории исторических последовательностей, но у него не хватало слов. И без того ему временами приходилось переходить на русский. - Ладно. Но вот вы сказали - справедливое общество. Это что такое? И чего хотите вы? К чему вы стремитесь, кроме сохранения жизни? И кто вы?

Трубка Доктора шуршала и трещала, тяжелый смрад распространялся от нее по подвалу.

- Дайте мне, - сказал вдруг Лесник. - Дайте я ему скажу... Мне дайте... Ты, мил-человек, того... Не знаю, как там у вас в горах, а у нас тут люди любят жить. Как это так - кроме, говорит, сохранения жизни? А мне, может быть, кроме этого ничего и не надо!.. Ты что полагаешь - этого мало? Ишь ты, какой храбрый нашелся! Ты поживи-ка в подвале, когда у тебя дом есть, жена, семья, и все от тебя отреклись... Ты это брось!

- Подождите, Лесник, - сказал широкоплечий.

- Нет, это пусть он подождет! Ишь ты, какой нашелся! Общество ему подавай, базу всякую...

- Подожди, дядя, - сказал Доктор. - Не сердись. Видишь. человек ничего не понимает... Видите ли, - сказал он Максиму, - наше движение очень разнородно. Какой-то единой политической программы у нас нет, да и быть не может: все мы убиваем, потому что убивают нас. Это надо понять. Вы это поймите. Все мы - смертники, шансов выжить у нас немного. И всю политику у нас заслоняет по существу биология. Выжить - вот главное. Тут уж не до базы. Так что если вы явились с какой-нибудь социальной программой, ничего у вас не выйдет.

- В чем же дело? - спросил Максим.

- Нас считают выродками. Откуда это пошло - теперь и не вспомнишь. Но сейчас Неизвестным Отцам выгодно нас травить, это отвлекает народ от внутренних проблем, от коррупции финансистов, загребающих деньги на военных заказах и на строительстве башен. Если бы нас не было, Отцы бы нас изобрели...

- Это уже нечто, - сказал Максим. - Значит, в основе всего опять же деньги. Значит, Отцы служат деньгам. Кого они еще прикрывают?

- Отцы никому не служат. Они сами - деньги. Они - все. И они, между прочим, ничто, потому что они анонимны и все время жрут друг друга... Ему бы с Вепрем поговорить, - сказал он широкоплечему. - Они бы нашли общий язык.

- Хорошо, об Отцах я поговорю с Вепрем. А сейчас...

- С Вепрем вы уже не поговорите, - сказал Мемо злобно. - Вепря расстреляли.

- Это тот однорукий, помните? - пояснила Орди. - Вы же должны его помнить...

- Я помню, - сказал Максим. - Но его не расстреляли. Его приговорили к воспитательным работам.

- Не может быть, - сказал широкоплечий. - Вепря? К каторге?

- Да, - сказал Максим. - Гэла Кетшефа - к смертной казни, Вепря - к воспитательным работам... к каторге, а еще одного, который не назвал своего имени, забрал к себе штатский. По-видимому в контрразведку.

И снова все замолчали. Доктор хлебнул из кружки. Широкоплечий сидел, опершись головой на руки. Лесник, горестно покряхтывая, с жалостью глядел на Орди. Орди, сжав губы, смотрела в стол. Это