Непереплетённые

«Откуда?», — делает знак она и смеётся, когда приятель показывает на обращённое к двери зеркальце рядом с монитором. И снова разражается смехом, когда Тор, желая её поддразнить, постукивает сложенным в знак «Би» «клювом» по своему предплечью. Значит, почувствовал, что она вошла. Тор всегда знает. Любой другой столь же наблюдательный человек вызвал бы у Бруклин подозрения, но никому на свете она не доверяет больше, чем Тору.

«Что я узнала — ты обалдеешь», — показывает Бруклин.

Он со вздохом придвигает свой стул к кровати.

«Тебе сюда нельзя, Би. И я не могу постоянно подчищать из твоих файлов записи о проступках. Я же сказал: пообщаемся за ужином».

Он использует американский язык жестов, сокращённый до диалекта глухих, живущих в приюте. Парочка подружилась лет десять назад, когда Бруклин защитила на игровой площадке глухого мальчика. За это время она научилась переводить знаки на привычный звуковой английский.

Она «разговаривает» медленнее, чем приятель, но пальцы её настойчиво протыкают воздух.

«Нужно поговорить СЕЙЧАС. В кабинете директора было учительское собрание. Им велено сегодня до вечера проранжировать всех детей. В воскресенье».

Собеседник приподнимает брови.

«Может, власти потребовали больше данных, чтобы подкормить своего бумажного монстра».

Бруклин знает, что он сам в это не верит. В конце концов, именно он почуял неладное.

«Только с двух верхних этажей?» — показывает она.

Тор резко втягивает воздух и кивает. Друзья понимают суть происходящего. На верхних этажах обитают дети старше тринадцати.

«Очередная жатва, и так скоро?» — Он замедляет жестикуляцию и встречается с подругой взглядами.

«Сокращение бюджета? — предполагает та. — Значит, в заготовительные лагеря отправят внеочередную партию?»

Раньше такого не было. В приюте всегда тщательно следили за тем, чтобы количество его обитателей оставалось неизменным — каждые полгода уходило около 10 ребят. Но выбраковывать детей из-за сокращения бюджета? Бруклин смотрит на Тора в надежде, что он рассмеётся над самой этой мыслью или хотя бы покачает головой, показывая, насколько она нелепа. Но друг остаётся серьёзным, и Бруклин хмурится.

Их взгляды встречаются, и гостья, не прибегая к языку жестов, медленно произносит, отчётливо шевеля губами:

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

На уроках учителя заставляют Тора говорить, по крайней мере пытаются. В остальных случаях он пользуется языком жестов. Бруклин никогда не заставляет его читать по губам, только в тех случаях, когда ей нужно «считывать» его самого. Видеть его глаза.

«Спокойно, Брукс, — показывает он. — Ничего я не знаю, просто слежу за новостями. Думаешь, ты в зоне риска?»

Она возвращается к языку глухих. Тор не устаёт повторять, что её жесты передают только слова, что она лишена дара передавать пальцами эмоции. Так же, как Даркин комментирует её игру на музыкальных инструментах — мол, это какой-то предсмертный хрип, а не музыка.

«Бёфы часто переходят грань. И пусть директор не жалуется, что из меня получается качественный монстр».

Она перебирает пальцами в обычной своей скучной манере, надеясь, что Тор не заметит горько поджатые губы и страх в её взоре.

«И ты беспокоишься, что потеряешь баллы из-за драки на прошлой неделе?»

Она переводит взгляд с его пальцев на лицо и чувствует, как опускаются уголки её губ. Откуда он узнал?!

Тор ухмыляется

«Ты недооцениваешь нашу подпольную сеть глухих».

Она отвечает жестом, который изобрели не глухие. Тор смеётся, но снова серьёзнеет.

«Даже бёфы умеют лизать задницы начальству, Би. Это единственный навык выживания, которого ты лишена. — Тор похлопывает её по руке, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. — Мне нравится, твоя прямота. Говоришь, что думаешь, и думаешь так, как говоришь. Но с такими манерами друзей не заведёшь».

Она, опять не прибегая к языку жестов, произносит:

— В списке нас ставят по порядку в зависимости от баллов. Это не соревнование в популярности. — И возвращается к жестам: «Можешь узнать, на каком я месте в этом списке?»

Он откидывается на стуле, металлические части которого издают жалобный стон. Бруклин через силу улыбается, зная, что её друг не обратил бы на этот звук внимания, даже если бы слышал. Он смотрит задумчиво, изучающе.

«Почему ты беспокоишься, Би? У тебя хорошие оценки».

Возможно, она и правда немного беспокоится из-за вторничной драки, но Тору об этом знать необязательно. Она пожимает плечами.

«Да, всё хорошо. Мне просто интересно».

Она знает, что на её лице написана неуверенность и Тор это видит. Теперь он тоже забеспокоился.

Когда Бруклин переодевается к обеду, Абигейл, соседка по комнате восхищается её футболкой с картинкой реки Параны. Другая соседка, Наоми, спрашивает, где Бруклин добыла эту прелесть.

— В шкафу с пожертвованиями. — Бруклин пожимает плечами. — Вчера была большая посылка от какой-то церкви.

По комнате прокатывается почти осязаемая волна возбуждения, ощутимая так же явственно, как постоянно висящие здесь ароматы лимонного мыла и мятного бальзама для губ.

Абигейл подозрительно интересуется, почему не было объявления о доставке, а ещё одна соседка спрашивает, когда Бруклин успела отхватить эту майку, если шкаф по воскресеньям заперт.

— Вчера и отхватила.

— Но ты же сказала, что посылка пришла вчера, — замечает Абигейл. — Шмотки ещё сутки чистят и сортируют.

Бруклин подмигивает.

— Полезно иметь знакомства в прачечной, правда?

Часть девушек смеётся, остальные лишь с завистью пялятся на майку. Приятно оказаться в центре внимания. Быть предметом зависти. Бруклин добавляет щедро:

— В следующий раз, когда придёт большой улов, я вам скажу.

— Могла бы и в этот раз сказать, — недовольно комментирует Наоми. — Надо помогать своим сёстрам.

Бруклин изображает улыбку, думая про себя: «Ага, щазз!». В приюте ты помогаешь лишь самому себе и, возможно, сослуживцам по отряду. Но в основном самому себе, потому что больше никто не поможет.

— В следующий раз, — повторяет она.

Столовая, покрашенная в стандартный для государственных учреждений зелёный цвет с тошнотно-жёлтым оттенком, вмещает около 300 человек. Приютские едят посменно. Бруклин и вся её смена рассаживается за длинными столами, залитыми светом от высоких окон и дневных ламп. Слишком много света, на вкус Бруклин. Приютской едой лучше бы «любоваться» в полумраке.

За обедом на скамейку рядом с ней пристраивается Логан, парень из её отряда. Он сильный, но к радиореле и навигационному оборудованию его лучше вообще не подпускать — неумеха полный. Бруклин его натаскивает, взамен он делится с ней новостями о доставках еды и одежды. По непонятной причине он считает, что она получает большую выгоду, чем он, и должна выказывать больше благодарности.

— Тебе идёт эта майка, — говорит Логан. Он сидит слишком близко, и один из воспитателей, наблюдающих в столовой, бросает на Бруклин недовольный взгляд, словно это её вина.

Она толкает соседа по скамейке бедром и кивает в сторону наблюдателя, который продолжает злобно пялиться. Логан фыркает и отодвигается на несколько дюймов.

— Слыхал, вечером привезут мороженое. Встретимся на лестнице в кухню, когда выключат свет?

Бруклин качает головой.

— Ты что, сдурел? После драки на прошлой неделе охранники начеку. И вообще, по воскресеньям нет доставки.

Провалив попытку заманить подругу на свиданку, Логан неловко ёжится. Его преимущества — приятная внешность и сила. Из него получится хороший бёф, поскольку он послушно выполняет приказы и не медлит ни секунды, когда нужно поиграть мускулами. Но интеллект и изящество — вещи, на его биваке отсутствующие. Мозгом он совсем не пользуется, и тот наверняка усох до размеров лежащего на тарелке шарика пюре.

Впрочем, именно это в нём и нравится Бруклин. Рядом с Логаном легко. После недавнего переформирования она оказалась в одном с ним отряде, и так ещё проще. Логан всем нравится, а поскольку она нравится ему, остальные бёфы её терпят. Это её тоже устраивает.