Непереплетённые

Он всё ещё трудится в поте лица над алгеброй, когда домой приходит отец. Казалось бы, сыновнее прилежание должное вызвать одобрение, но нет.

— Ты чего сидишь в темноте? Испортишь глаза, и что потом?

Джасперу хочется поспорить, что в столовой довольно светло — на улице ещё не стемнело, а отцовы глаза не успели адаптироваться к помещению. Но мистер Нельсон не из тех, кто спокойно реагирует на возражения, тем более, когда устал, а сегодня он выглядит особенно измождённым. Поэтому Джаспер молча включает свет, размышляя, не получит ли он чуть позже нотацию, что надо экономить электричество. «Ты нас разоришь счетами за коммуналку, и что потом?»

Отец любит читать нотации, и чем он злее, тем дольше разглагольствует. Только однажды он физически приложил сына. Джаспера тогда временно исключили из школы, за то что тот ругнулся на учителя математики, полностью заслужившего такую реакцию. Отец взорвался как вулкан и швырнул сына о стенку, да так, что треснул гипсокартон. Потом папа плакал и молил о прощении. Джаспер предполагал, что вряд ли этот случай — последний. Чаще всего насилие становится постоянным — как у нескольких его друзей, чьи родители, живущие под серьёзным давлением, воспринимают своих детей как единственный доступный клапан для выпускания пара. Но такое не повторится, если Джаспер не даст отцу повода снова себя ударить. По крайней мере, до момента, когда ему удастся сбежать в безопасное место — туда, где подростки защищают друг друга.

За ужином отец обычно жалуется на мир и придурков в своём офисе, набрасывается с критикой на подростковый «марш террора» в Вашингтоне, хотя тот — событие давнее. Возможно, потому, что Джаспер однажды обмолвился, как бы ему хотелось на это взглянуть. Но сегодня отец не выступает с рассуждениями, не жалуется на работу, дорожное движение и вообще что бы то ни было. Отец выглядит усталым, но, кажется, проблема в чём-то ещё. Он молчит, погружён в себя и заметно бледен.

Помалкивает и мама. Она держит на столе отцовские лекарства, на случай, если тот забудет их принять. Джасперу невыносима тишина за столом, нарушаемая лишь царапаньем приборов о тарелки. Даже нотация была бы лучше, чем это. Если все молчат, он должен начать беседу.

— У тебя с сердцем плохо, папа? — решается он. Временами ему хочется, чтобы отец просто упал и умер, но когда вероятность этого кажется реальной, Джаспер ненавидит себя за такие мысли и приходит в ужас от того, что нечто похожее может действительно случиться.

— Я в порядке, — отец отвечает предсказуемо, однако теперь двери для обсуждения открыты, и в разговор вступает мама.

— Может, тебе надо сходить к врачу?

— Это несварение, — отрезает отец немного громче. — Я не идиот, чувствую разницу.

Джаспер нанизывает на вилку горошек и произносит, не глядя на отца:

— От несварения губы не синеют.

Тот с грохотом бросает вилку.

— Это что, допрос?

Семейство замолкает на несколько секунд. Джаспер считает горошины на своей тарелке и обдумывает, как бы так разрезать стейк, чтобы снять с кости побольше мяса. Он ждёт продолжения — в каком направлении потекут мысли отца. У того действительно временами бывает цианоз. Низкое кровяное давление. Уже было два сердечных приступа. Отец похудел, начал делать упражнения, но от своих привычек в еде не отказался. Врачи говорят, что рано или поздно ему понадобится новое сердце. С таким же успехом можно было бы сказать отцу, что рано или поздно ему придётся убрать в гараже.

— Ладно, — заявляет тот наконец. — Завтра схожу проверюсь, если это вас осчастливит.

Джаспер внутренне вздыхает с облегчением. Конечно, до конца этой недели он ещё пожелает отцу скорой смерти. Но не раньше, чем тот принесёт домой результаты обследования, показывающие, что он здоров.

Врачи изменили дозировки лекарств, которые выписывают отцу, велели отказаться от красного мяса и внесли его в некий мифический лист ожидания на трансплантацию. Губы больного больше не синеют, а в семье Нельсонов так уже повелось — чего не видим, то не существует. Так что внимание Джаспера вновь переключается на Альфа и его банду беспризорников.

Произвести впечатление на Альфа очень сложно, и задачка эта требует определённого нахальства. Вожак неспроста застолбил старый театр — парень обожает спектакли и шоу. Джаспер может ему это дать. Требуется всего лишь держать ушки на макушке и поймать момент, когда можно будет показать себя. И такой шанс появляется через неделю. Совпадение трёх случайных событий позволяет Джасперу обставить своё представление. Первое: в пятницу родители идут на вечеринку и не вернутся, по крайней мере, до полуночи. Второе: соседи, отправляясь в отпуск, заплатили Джасперу, чтобы он кормил их кошек. Третье: именно этот сосед является обладателем новенькой спортивной машины, припаркованной во дворе. Ярко-красная, цвета “яблоко в карамели”. Про такие тачки отец Джаспера говорит «средство от кризиса среднего возраста» — сплошные мускулы и изгибы. Про такие тачки жуликоватый продавец автомобилей говорит «секси» и продаёт их дороже реальной стоимости. Но это тот самый случай, когда запчасти машины более ценны, чем вся она целиком.

Итак, родители отправляются на вечеринку, а Джаспер, покормив кошек, заводит автомобиль, соединив проводки напрямую, без ключа зажигания. Водительские права он пока не получил, но имеет разрешение ученика и умеет водить машину, как любой подросток его возраста. Основная сложность заключается в том, чтобы проникнуть на дикую территорию и добраться до логова Альфа, не попавшись в лапы других беспризорников. Угонщик кладёт на переднее сиденье лом на случай, если придётся защищаться.

Сегодня в дикой зоне оживлённо: повсюду костры, джем-сейшены и пьяные драки. Жизнь тут бьёт кровавым ключом, словно из свежей раны. Беспризорники отмечают годовщину подросткового марша как свою победу. Возможно, так оно и есть. Конечно, протест был подавлен с помощью слезоточивого газа, транков и дубинок, но всё же «дикари» показали, какую внушительную силу они собой представляют.

Джаспер передвигается по боковым улицам, где меньше народу и ниже риск попасть в окружение завидущих беспризорников. Впрочем, те, мимо кого он движется, провожают взглядами красного зверя, которым он рулит. Один парень выходит на дорогу перед машиной, даже улыбаясь, чтобы успокоить водителя. Но Джаспер на эту улыбку не покупается. Он продолжает движение, и беспризорнику приходится отскочить с дороги, чтобы не попасть под колёса. Ударил бы его Джаспер, если бы тот не отпрыгнул? Кто знает… Возможно. Потому что, остановись он, наверняка сам стал бы трупом. Такова она — дикая зона.

Когда он наконец прибывает к старому театру, уличные наблюдатели Альфа начинают ошарашенно переговариваться:

— Это Школота?

— Да нет, какой там Школота?!

— Да, это Школота!

Джаспер гордо выступает из машины и велит наблюдателям:

— Позовите Альфа!

Словно имеет право раздавать приказы.

Один из приспешников исчезает внутри и через минуту возвращается с вожаком.

— Это машина моего соседа, но теперь она твоя, — заявляет Джаспер, улыбаясь от уха до уха. — Подарок от меня. Взамен ничего не прошу.

Что, на самом деле, не совсем правда. То, что Джасперу нужно взамен, невозможно оценить в денежных знаках. То, чего хочет Джаспер — ключ к королевству Альфа. Или если не ключ, то хотя бы незапертая дверь. Роскошный автомобиль в обмен на право войти. По мнению Нельсона это более чем справедливо. А как только он исчезнет в дикой зоне, можно будет навсегда сказать «прощай» корпоративной школе, родительским ожиданиям и свой скучной, бесцветной жизни. Как заметил Альф, беспризорники — это будущее, и Джаспер во что бы то ни стало намерен стать его частью.

— Ты её украл?

— Не было ничего проще! — гордо отвечает Джаспер.

Вожак, храня непроницаемое выражение лица, осматривает машину. Похититель нетерпеливо ждёт, когда его одобрительно похлопают по плечу, но это не происходит.