Непереплетённые

— У любой запчасти такой машины есть молекулярная подпись. Попытаться её разобрать — всё равно что на весь мир крикнуть, где я.

Затем к ужасу Джаспера главарь велит одному из подчинённых увести автомобиль и сбросить в реку. Очень довольный парнишка садится в украденную машину и отбывает.

— Альф, извини, — умоляет Джаспер, пытаясь хоть как-то спасти ситуацию. — Просто я подумал, что тебе захочется… в смысле, я просто хотел тебе показать… в смысле, я могу и лучше. Клянусь! Просто скажи как. Скажи, что мне сделать?!

Альф окидывает его оценивающим взглядом и говорит спокойно:

— Пойдём внутрь.

Вожак с парой ребят ведут Джаспера в закуток на отшибе от общих помещений. Разбитая витрина. Проржавевший аппарат для приготовления попкорна. Когда-то здесь была театральная кафешка.

— Хочешь стать одним из нас? — спрашивает Альф.

Джаспер кивает.

— Ты думаешь, это так весело — воровать жратву и драться, чтобы выжить? — Альф задирает майку, демонстрируя полдесятка заживших шрамов пострашнее даже, чем тот, что на его лице. — Ты знаешь, в скольких ножевых драках я участвовал? В скольких бунтах? Думаешь, это я так развлекаюсь? Тебе хоть раз приходило в голову, что я хоть сейчас поменялся бы местами с твоей вшивой вонючей школьной задницей?

— Ты свободный человек, Альф! — кричит Джаспер. — Ты делаешь что захочешь и когда захочешь.

Альф толкает Джаспера с такой силой, что тот врезается в стену.

— Да как же ты не понимаешь?! Я не могу делать что хочу! Все мои силы уходят на то, чтобы просто выжить. Ты являешься сюда в своей понтовой школьной форме, тащишь мамины побрякушки и дурацкую машину соседа и думаешь, что купишь себе входной билет? Каким нужно быть идиотом, чтобы покупать путь на дно?

— Но… — Джаспер начинает заикаться. — Но… всё не так. Я хочу… я хочу помочь. Я хочу всем вам помочь… Я могу пригодиться.

— Знаешь, что тебе нужно Нельсон? Принять то, что имеешь. Ты выиграл в лотерею и хочешь спустить это в унитаз? Да с какой стати мне иметь дело с таким дураком?

Остальные делают шаг назад, предчувствуя к чему идёт. Джаспер понятия не имеет, что теперь делать, что сказать, кроме:

— Прости меня, Кевин!

— Я сказал: НИКОГДА не называй меня так!

Вожак делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Джасперу уже кажется, что воспитательная беседа закончилась, когда Альф начинает закатывать рукава.

— Ясно, у тебя твёрдая черепушка, есть только один способ её пробить.

И он начинает избивать Джаспера. Не дерётся с ним, а наносит удары, пинает, превращая его тело в кровавый бифштекс. Хуже всего то, что Альф делает это без каких бы то ни было эмоций. Он не зол, не вышел из себя. Он просто выполняет свою работу.

Закончив, он велит Рафу поднять лежащего на полу всхлипывающего Джаспера. И говорит прямо в лицо — мягко, но с отчётливой угрозой, смертельно опасной, как подводное течение:

— Ты скажешь родителям, что тебя избили на другом конце города. Скажешь, что не беспризорники. Да так, чтобы тебе поверили. А потом вернёшься к своей мелкой удачливой жизни, какую хотел бы каждый из нас. И постараешься хоть чего-то в ней добиться. Из уважения к нам — тем, у кого нет такого шанса. А захочешь снова выплюнуть серебряную ложку — вспомни, что произошло сегодня. Сунешься сюда ещё раз — убью.

И беднягу выталкивают на улицу.

Добредя до дома, Джаспер обнаруживает, что родители вернулись с вечеринки рано — их машина стоит на подъездной дорожке. Конечно, его ждёт взбучка, но если правильно всё разыграть, избитое лицо поможет ему получить снисхождение. Он мнётся на пороге, мечтая о том, чтобы проскользнуть в свою спальню и притвориться, что не выходил оттуда весь вечер. Но знает, что это невозможно.

Увидев его, мать ахает и разражается слезами. Отец злится, что Джаспер весь вечер где-то шатался, однако гнев быстро стихает, когда сынок рассказывает о страшном, ужасном событии. Он кормил соседских кошек, а тут вломились два мужика, похитили его, угнали соседскую машину, отколошматили Джаспера и собирались требовать за него выкуп. Но он развязал верёвки и выпрыгнул из движущейся машины, а грабители перепугались и свалили. Всю обратную дорогу до дома он бежал.

Его везут в больницу, лечат раны. Он делает официальное заявление для полиции. Ему показывают снимки разных преступников, но он не может идентифицировать своих обидчиков. Родители праздно рассуждают о переезде в районы, огороженные электрифицированными заборами, но в таких сообществах верховодят или «жизненники», или «выборники», а семейство Нельсонов известно своей аполитичностью и не хочет, чтобы его ассоциировали с любой из сторон. Инцидент исчерпан. Школота возвращается к урокам. Жизнь продолжается. Всё забыто.

Но не для Джаспера.

«Расплетение», а не «растопление». Об этом должны трещать во всех новостях, но СМИ молчат. Впрочем, люди об этом шепчутся. Джаспер слышит разговоры в школе. Слышит шепотки взрослых на улицах.

А ещё война. Поговаривают, что она никогда не кончится, но фактически она уже завершилась. Ни одна из сторон не делает официальных заявлений. Обычно окончание войны обставляется с большой помпой: парады, салюты, незнакомцы, целующиеся на улицах. Но эта война оказалось иной. Обе стороны стыдливо ускользнули в тень, пока никто не смотрел. Как будто случилось перемирие, о котором никто не договаривался. Армии просто перестали сражаться. Прекратились разглагольствования. Словно из ничего, казалось, вдруг возобладал здравый смысл.

А плохие подростки начали исчезать.

Меньше чем через месяц после подписания Соглашения о расплетении тёплым днём Джаспер Т. Нельсон — строгий, в школьной форме — появляется на пороге дома, расположенного всего в нескольких кварталах от его собственного. Он знает, кто здесь живёт. Дети всегда помнят дома бывших друзей детства.

Женщина, открывшая ему дверь, сутулится, словно тяжесть всей её жизни легла на плечи непомерным грузом. Вряд ли она старше матери Джаспера, но настолько потрёпана, что выглядит значительно хуже.

— Чем могу помочь? — спрашивает она. — Если ты что-то продаёшь, я всё равно не куплю, извини.

— Нет, я ничего не продаю, — отвечает гость. — Я по поводу вашего сына, Кевина. Можно войти?

При упоминании этого имени кожа на лице женщины словно бы провисает. Хозяйка делает паузу — явно взвешивает в уме, что делать: пригласить Джаспера в дом или захлопнуть дверь перед его носом. Последнее, впрочем, не представляется возможным, поскольку незваный гость незаметно поставил ступню на порожек, чтобы мать Кевина не смогла закрыть дверь. Пусть только попробует — он завопит на всю улицу, и соседи услышат, как злобная тётка ломает ноги бедному школьнику.

Она принимает верное решение и впускает Джаспера.

Он усаживается в гостиной. Хозяйка устраивается напротив.

— Он мёртв? — спрашивает женщина. — Ты поэтому пришёл? Сказать мне, что он мёртв?

— Нет, — отвечает гость. — Он не мёртв.

Кажется, она одновременно испытывает облегчение и разочарование — и оба этих чувства для неё мучительны.

— Он ушёл из дома почти два года назад, — произносит хозяйка. — Появился здесь только один раз. Даже не сказал почему. Поел и ушёл не попрощавшись. И больше не возвращался. — Она оглядывает Джаспера. — Ты не похож на парня, с которым Кевин стал бы водиться.

— Так и есть, но я всё равно хочу ему помочь, — улыбается собеседник.

— Как? — вопрошает она настороженно.

Джаспер протягивает хозяйке дома документ, исписанный юридической заумью. В трёх экземплярах: на белом, жёлтом и розовом листах.

— Есть новая программа помощи беспризорникам, — поясняет он. — Даёт им возможность принести значимую пользу обществу. Я вступил в школьный клуб, и мы ходим, беседуем с родителями беспризорников, потому что мы не можем помочь этим ребятам без подписанного вами разрешения.