Fugit irreparabile tempus

Генерал глотнул коньяк и выжидательно уставился на Андрея Семеновича, а тот, хитря и наслаждаясь ситуацией, не спеша, закурил вторую уже папироску и, выдохнув ароматный дым, сказал:

— И нигде не сказано, как они ездили еще в один лагерь, километрах в двухстах от города…

— Ну, я, конечно, не такой уж знаток того периода, — почесал в затылке Агеев, — но дам задание, проверят ребята…

— Пусть проверят, — согласно кивнул дед. — Пусть и в мемуарах китайцев, да наших пошарят, только — вряд ли что найдут.

— Погодите, Андрей Семеныч, но вот же ведь написано… — генерал осекся. — То есть, вы хотите сказать…

— Чего хотел, то уже сказал, — важно ответил дед. — Откуда в Австралии появилась такая информация?

— Ну, так ведь она же не закрытая. Верно? — попробовал разобраться в ситуации Агеев.

— Информация не закрытая потому… — Андрей Семенович сделал паузу, явно наслаждаясь растерянностью генерала. — Потому что её нет, Валера… х-м, Иваныч. И никогда не было.

— Ну, как же нет? Пусть китайцы в мемуарах ничего об этом не писали, но ведь еще и наши были, кто готовил поездку, кто сопровождал… Да, в конце концов, те же лагерные… комендант, кум, охранники…

— Комендант и прочая братия в лагере опознала в лицо только Камова, когда он «аусвайс» предъявил, — терпеливо пояснил дед. — Каких-таких китайцев он с собой привез — им и дела никакого не было. Да и вряд ли подполковник конвойной службы издавал собственные мемуары «Как я охранял зеков»…

— Озадачили вы меня, Андрей Семеныч, — откровенно сказал генерал. — Совсем ничего не понимаю. Информация старая, секретов в ней никаких нет… И в тоже время — с душком… нехорошим… откуда же этот, прости господи, автор её взял?

— Вот и я этот душок уловил, Валера, свет Иваныч, — кивнул старик. — Иначе б к тебе не пришел. Автор взял информацию не из архивов, и даже не из воспоминаний одного какого-то человека…

Андрей Семенович вновь взял паузу, потом вдруг перегнулся через столешницу к генералу и шепнул:

— Он — очевидец…

Несколько секунд генерал переваривал информацию, потом глаза у него округлились, и он тоже шепотом переспросил:

— Это — как?

— Эх, Валера… х-м, Иваныч, — дед откинулся на спинку стула, чрезвычайно довольный произведенным эффектом. — Это — очень просто. Все, что здесь написано, было на самом деле. И, мало того, даже разговоры в лагере именно такие разговаривали. Ну, не дословно, конечно…

Окончательно обалдевший от понедельничных новостей генерал Агеев все-таки уточнил:

— А вы-то, Андрей Семеныч, откуда это все знаете?

— Сразу видно, что ты по диагонали текст пробежал, — усмехнулся старик. — Там еще старший сержант из сопровождающей китайцев охраны фигурирует… Так вот — это я. Мне, правда, как раз аккурат перед конференцией старшину присвоили, но там такая суета и морока была, что погоны я только потом поменял, так и ходил с поперечной лычкой до отъезда всех этих гостей из Хабаровска…

— Но… Андрей Семеныч, вдруг этот автор всё нафантазировал? — вернулся к реальности генерал. — Просто так ловко придумал, что совпало с происходившим…

— Может быть, можно и придумать так, что броня фантастического танка будет соответствовать реальной, — согласился дед. — И принцип устройства атомной бомбы нафантазировать можно. Но вот то, что с китайским зеком разговаривал Чан Кай Ши, а никто другой — не придумать. И эту нелепую драку в пятом бараке… Кстати, а тот барак, куда заходили китайцы первым делом — без номера в книжке-то… он и в жизни был без номера. Вернее, нас просто туда отвели, а вот про пятый дежурный по лагерю кричал во всю глотку…

— Чертовщиной какой-то попахивает, — откровенно признался генерал. — Если кто из очевидцев рассказал своим детям-внукам, то вряд ли такие детали упомянул. А если сам очевидец писал… Тут не клеится, Андрей Семеныч. Книжка в Австралии издана, вроде бы, автор наш, но тоже не факт, а из наших очевидцев вряд ли кто такое писать будет, не такие вы, старшие, люди…

— Значит, проверить надо, Валера, свет Иваныч, — мягко сказал, почти посоветовал дед. — Проверить всех, кто к этой истории отношение имел. Как после Хабаровской конференции жили-служили, кто, может, и сейчас жив… ну, и остальное, как положено. Не забыл еще оперативную науку?

— Вашу науку разве можно забыть? — заулыбался генерал.

И дед в тон ему тоже невольно улыбнулся. Да уж, молодых он учил от души, вкладывая в них не только опыт и знания, но и собственное отношение к работе, как единственно стоящему занятию на этом свете.

6

…- Так вот оно как… если бы не крепкая память старика этого, Малышева, да не его же любопытство и внимательность, то сидели бы мы без этой работенки счастливые и довольные, — с иронией констатировал капитан Дудинцев, дождавшись перерыва в рассказе начальника. — А что ж так долго с делом-то тянули? С весны…

— А никто не тянул, — ответил подполковник, горделиво расправляя плечи. — Дело нам передали почти сразу же, только взял я его на себя. Там же для начала шли запросы всякие, в архивы, в соседние службы. Мне, как начальнику, на них оперативнее отвечали, да и личные связи тоже кое-что значат. Просто так ведь никто не хочет своих ребят от текучки отвлекать, ну, а по старой дружбе — оно как-то легче и быстрее выходит иной раз, чем по приказу даже и самого Председателя…

«Архивариусы наши, да работники на местах такой объем провернули, что страшно и подумать, но! выяснили. Ни в каких архивах об этой поездке китайцев в лагерь под Хабаровском упоминания нет, всё, что смогли найти — старые накладные на горючее и списание истраченного, точь-в-точь подходящее по километражу.

Прошерстили и людей, к этому делу причастных. В живых всего-то несколько человек осталось, они толком и не помнили про этот эпизод, не то, что бы рассказать кому-то подробно, да в деталях. На всякий случай поговорили с их родственниками, близкими знакомыми. Вывод однозначный получился, что от наших людей такой утечки быть не могло, как изначально и думал дед Малышев».

— А кто он такой-то, этот дед? — тихонько, но все-таки понимая, что подполковник услышит, спросил Всеволод у Дудинцева.

— Легенда наша, — также шепотком ответил тот. — Из старой гвардии, фронтовик еще… я тебе потом расскажу…

Подполковник недовольно покосился на подчиненных, но делать им замечание не стал, а продолжил:

— Далее пришлось разведку тревожить. Тут уж без санкции Председателя не обошлось, сами понимаете, там ведь и нелегалы, и прочие наши ребята по лезвию каждый день ходят, а тут — с такими вот глупостями, про которые и говорить-то серьезно было тогда трудновато.

«По линии разведки установили, что автор книжки в Австралии никогда не был, да и вообще, вряд ли из страны выезжал. А рукопись доставил в издательство австралийский атташе по культуре, он частенько мотается туда-сюда, да и у нас водит дружбу со многими художниками, писателями… А тем, как шлея под хвост попала, непременно в последние годы надо во фронду поиграть, губки надуть и глазки обиженные сделать…

Ладно, про творческую нашу интеллигенцию — это я так, к слову, не все среди них фрондеры, большинство, конечно, нормальные, порядочные люди.

Но вот самое ценное, что смогли для нас раскопать разведчики, это несколько листов той самой рукописи романа, которая осела в австралийском издательстве. Я даже думать боюсь, чего им эта операция стоила, ведь непросто так в чужой стране, в издательстве, которое наверняка под присмотром полиции, а то и контрразведки, добыть листочки романа, которым Госдеп американский заинтересовался.

Листочки эти эксперты едва ли не на молекулы разложили, что бы хоть какую-то пищу нам дать для розыска, но — увы — мало что смогли. Бумага наша, стандартная, отпечатков пальцев на ней, как у дурака махорки, ну, сами понимаете, тут и редакторы, и корректоры, и переводчики, и курьеры… да мало ли еще кто листочки эти трогал. И повезло нам только с чернилами для ЦПУ. Ну, как повезло — выяснилось, что чернила не стандартные, какими кассеты заправляют, а — смесь разных, близких по составу, но все равно различимых при анализе.