Инкарцерон

В зале повисла гробовая тишина.

— Она бросила моего сына перед алтарем? — с яростным блеском в глазах осведомилась королева.

— Клаудия внезапно поняла, что не может стать его женой, — с поклоном ответил Джаред, — и покинула дворец, не найдя в себе сил объявить вам об этом лично. Она молит вас о снисхождении.

Последняя фраза Клаудии бы явно не понравилась, но приходилось быть осторожным. Джаред мысленно подобрался, ожидая, что последует за его словами.

Ядовито усмехнувшись, королева повернулась к Смотрителю.

— Какой удар для вас, мой дорогой Джон! Какое крушение всех ваших надежд и планов! Должна сказать, я с самого начала считала все это неудачной идеей. Эта девица всегда была… не от мира сего. Вы крайне неудачно выбрали преемницу.

Тот продолжал все так же неотрывно смотреть на Джареда, и Книжник почувствовал, как медленно цепенеет под этим взглядом василиска.

— Куда она отправилась?

Джаред нервно сглотнул.

— Домой.

— Одна?

— Да.

— В экипаже?

— Нет, верхом.

Смотритель повернулся.

— Снарядить погоню. Живо!

Неужели поверил? Джаред не знал, что и думать.

— Я, разумеется, сочувствую вашим семейным неурядицам, — без капли жалости в голосе проговорила королева, — но вы, надеюсь, понимаете, что подобного оскорбления я не потерплю. Свадьбе не бывать, даже если девчонка приползет ко мне на коленях.

— Неблагодарная тварь, — пробормотал Каспар, но под взглядом матери тут же умолк.

— Торжества окончены, — резко бросила она. — Все свободны.

Тут же, словно по сигналу, в зале вновь поднялся гомон. Гости, расходясь, возбужденно перешептывались, отовсюду слышались недоуменные голоса. Джаред, не шелохнувшись, стоял посреди этого шума под пристальным взглядом Смотрителя. Не в силах больше выдерживать его, он повернулся, но тут же услышал изменившийся почти до неузнаваемости, хриплый голос Джона Арлекса:

— К вам это не относится!

Проталкиваясь через людской поток, к ним спешил лорд Эвиан.

— Смотритель, — произнес он, подойдя ближе. — Я только что узнал… неужели правда?..

В его тоне не осталось ни капли обычной манерности, бледное лицо горело решимостью.

— Правда. Она сбежала. — Смотритель едва удостоил его угрюмого взгляда. — Все кончено.

— Но… королева…

— Остается на троне.

— Как же наш план?..

Глаза Смотрителя яростно сверкнули, разом заставив толстяка умолкнуть.

— Довольно! Разве вы не слышали, что я сказал? Возвращайтесь к своим духам и нарядам. Ничего другого нам не остается.

В недоумении Эвиан теребил кружевную отделку тесного костюма, потом его пальцы ухватились за пуговицу и принялись откручивать ее.

— Нельзя же вот так отказаться от всех наших надежд!

— У нас нет иного выбора.

— Все наши мечты положить конец засилью Эпохи — все впустую?! — Он сунул руку под камзол. — Нет, я не могу так.

Прежде чем Джаред успел понять, что происходит, молнией сверкнула сталь, и Эвиан с занесенным кинжалом бросился к королеве. Та обернулась, и удар пришелся ей в плечо. Сиа пронзительно вскрикнула. По парче заструилась кровь. Хватая воздух ртом и слепо цепляясь за Каспара, королева повалилась на руки придворных.

— Стража! — выхватив рапиру, закричал Смотритель.

Эвиан, в испещренном кровавыми брызгами розовом наряде, попятился. Кажется, он и сам понял, что покушение не удалось — королева билась в истерике, но было ясно, что рана не смертельна. Возможности нанести второй удар уже не оставалось — вбежавшие в зал солдаты окружили неудавшегося убийцу, заключив в кольцо острых пик. Невидящий взгляд толстяка скользнул по Джареду, Смотрителю, по бледному от ужаса Каспару.

— Я делаю это во имя свободы, — произнес он ровным голосом, — в мире, лишенном ее.

Ухватив кинжал обеими руками, Эвиан стремительным движением вонзил его себе точно в сердце. Все еще сжимая рукоятку, он упал, несколько раз дернулся и замер. Джаред, растолкав стражников, склонился над телом: смерть была почти мгновенной. Кровь медленно проступала на шелке темным пятном. Книжник с ужасом смотрел на полное лицо толстяка, на его остекленевшие глаза.

— Глупец, — произнес стоявший позади Смотритель. — Тряпка. — Протянув руку, он рывком поднял Джареда на ноги и развернул лицом к себе. — А что насчет вас, достопочтенный Книжник? Как думаете, вы сильнее духом? Я всегда был уверен в противном. Вот мы и посмотрим, кто прав. — Он взглянул на начальника стражи. — Отвести в его комнату и запереть там. Все приборы и устройства из комнаты принести мне. Приставить к двери двух часовых — не выпускать его самого и никого не впускать к нему.

— Да, сир, — с поклоном ответил тот.

Королеву поспешно унесли, толпа рассеялась, и в зале внезапно не осталось ни души. Гирлянды цветов слегка покачивались на задувавшем в открытые окна легком ветерке, рассеивая запах флердоранжа. Джаред, которого вели к выходу, шагал по облетевшим лепесткам и раздавленным сладостям — свидетельствам свадьбы, которой не суждено было состояться.

Прежде чем его вытолкали за дверь, он обернулся и увидел, что Смотритель стоит, склонившись над пустым очагом. Обе его руки, лежавшие на белом мраморе высокой каминной полки, были сжаты в кулаки.

Ничего не произошло — только ударил ослепительный, до рези в глазах свет. Открыв их, Клаудия сперва почти ничего не увидела — мешали выступившие слезы и застилавшие все вокруг темные пятна. Потом ей удалось разглядеть стены камеры, в которую она попала.

В том, что это была именно камера, сомневаться не приходилось. В маленькой каморке отвратительно воняло — девушка едва поборола рвотные позывы и невольно задержала дыхание. В воздухе висел смешанный запах сырости, мочи, разлагающейся плоти и прелой соломы, которой был устлан пол и на которой сидела она сама. На руку ей прыгнула блоха. Клаудия с воплем вскочила и стряхнула насекомое. Дрожа от омерзения, она огляделась, почесывая руку.

Значит, вот каков Инкарцерон. Именно таким она его себе и представляла.

Стены камеры испещряли выцарапанные на камне имена и даты. Надписи, оставшиеся с незапамятных времен, затянуло пушистой плесенью и наростами молочно-белого лишайника. Крестообразный свод потолка терялся во тьме. Единственное окно, высоко поднятое, похоже, было заделано снаружи. Ничего больше в камере не было — только незапертая дверь.

Клаудия осторожно вдохнула, стараясь не закашляться. Тяжелая, гнетущая тишина обволакивала ее липкой, холодной завесой, за которой чувствовалось чье-то напряженное внимание. В углу камеры девушка вдруг заметила красный огонек Глаза, бесстрастно наблюдавшего за ней.

Чувствовала она себя нормально — ни звона в ушах, ни головокружения. Она оглядела себя, остановив взгляд на руках, сжимавших Ключ. Неужели она правда превратилась в крошечное, меньше атома, существо? С другой стороны, размер — понятие относительное: может, напротив, это в ее мире живут невообразимые гиганты.

Шагнув к двери, Клаудия увидела, что та не запиралась уже много лет. Свисавшие с нее цепи проржавели, а петли едва держались. Пригнувшись, девушка подлезла под перекошенную створку и оказалась в грязном мощеном коридоре, уходившем в темноту.

Взглянув на Ключ, Клаудия тронула панель управления.

— Финн? — шепнула она.

Ответа не было, но откуда-то издалека донеслось низкое гудение — словно заработал какой-то механизм. Торопливо выключив связь, с бьющимся сердцем Клаудия прислушалась.

— Это ты?

Снова никакого ответа. Сделав пару шагов, девушка остановилась. Тот же негромкий звук раздался опять, совсем рядом. Он словно двигался по коридору, отыскивая ее. Красный зрачок раскрывшегося в потолке Глаза медленно описал полукруг, остановился и повернулся обратно, уставившись прямо на замершую Клаудию.

— Вот ты где, — произнес мягкий голос. — Я узнаю тебя.

Голос принадлежал не Финну. Клаудия слышала его впервые.

— Я помню всех своих детей, всех до последнего. Но тебя довольно долго не было здесь. Это мне не понятно.