Короткая счастливая жизнь коричневого тапка (Сборник) (ЛП)

— Я подозреваю, что вы смошенничали. Наверняка по дороге с ней что-нибудь случилось.

— Если вы так считаете, — парировал Харди, — вы можете обследовать трубу сами.

— Пожалуй, я это и сделаю. Возможно, я найду там… какую-нибудь ловушку.

— Как хотите, — сказал Харди. Ухмыляясь, он выключил газ и открыл металлическую дверцу.

— Дайте мне фонарь, — потребовал Гроут.

Харди вручил ему фонарь, и Гроут, кряхтя, полез в трубу.

— Только без фокусов! — донесся оттуда его голос, отдающийся гулким эхом.

Харди подождал, пока Гроут скроется в трубе, потом наклонился и заглянул внутрь. Профессор Гроут, чихая, с трудом добрался до середины трубы и остановился.

— В чем дело? — спросил Харди.

— Тут слишком тесно…

— Да?.. — Улыбка Харди стала шире. Он вынул трубку изо рта и положил ее на стол. — Здесь я в состоянии вам помочь…

С этими словами он захлопнул дверцу, бросился к противоположному концу трубы и включил силовое поле. Загорелись лампы, защелкали переключатели.

— Ну вот, уважаемая лягушка, теперь прыгайте, — произнес Харди, сложив на груди руки. — Прыгайте, сколько захочется.

Он подошел к газовому рожку и зажег горелку.

В трубе было темно. Какое-то время Гроут лежал без движения, прислушиваясь к собственным медленно плывущим мыслям. Что случилось с Харди? Что он задумал?.. Потом Гроут все-таки поднялся на локтях и тут же ударился головой о потолок трубы. Становилось жарко.

— Харди! — Громкий, панический крик загрохотал в трубе, отражаясь эхом от стен. — Откройте дверь! Что происходит?

Он попытался развернуться, чтобы пробраться к дверце, но не смог. Ничего не оставалось, кроме как двигаться вперед, и Гроут пополз дальше, бормоча сквозь зубы:

— Ну, вы у меня дождетесь, Харди, с вашими шуточками. Вы думаете…

Совершенно неожиданно труба подпрыгнула. Гроут упал, ударившись подбородком о металлическую поверхность, и заморгал. Труба определенно выросла, и теперь места стало более чем достаточно. А одежда!.. Брюки и рубашка болтались на нем, словно упавшая палатка.

— О господи, — тихо проговорил он, встал на четвереньки, развернулся с трудом и пополз обратно к двери. Толкнул ее, но дверь не поддалась.

Довольно долго он просто сидел, но когда металлический пол под ним нагрелся, Гроут неохотно отполз по трубе в более прохладное место. Он обхватил руками колени и мрачно уставился в темноту.

— Что же мне делать? — спросил он сам себя вслух.

Через некоторое время к нему вернулось присутствие духа.

— Я должен рассуждать логически. Однажды я уже попал в силовое поле и стал теперь в два раза меньше. Следовательно, рост у меня теперь не больше трех футов. Соответственно, труба стала для меня как бы вдвое длиннее.

Гроут достал из огромного кармана фонарик, листок бумаги и принялся за вычисления. Фонарик, тоже ставший в два раза больше, он держал с трудом. Вскоре пол под ним снова нагрелся, и он, не задумываясь, подвинулся дальше.

— Если я останусь здесь достаточно долго, — пробормотал он, — то я…

Труба снова подпрыгнула, удаляясь сразу во всех направлениях, и Гроут очутился под грудой грубой ткани. Задыхаясь, он наконец высвободился и, оглядываясь вокруг, произнес:

— Полтора фута. Что же будет дальше?

Но когда пол под ним снова стал горячим, он все-таки отполз еще.

— Три четверти фута. — На лице его выступил пот. — Всего три четверти.

Он бросил взгляд вдоль трубы. Далеко-далеко мерцал пересекающий трубу луч света фотоблокирующего устройства. Если бы добраться до него, если бы только добраться…

Поразмыслив над своими выкладками еще немного, Гроут пробормотал:

— Надеюсь, я не ошибся. Судя по вычислениям, я доберусь до светового луча примерно через девять с половиной часов, если буду двигаться без остановки.

Тяжело вздохнув, он встал, положил фонарик на плечо и добавил:

— Однако к тому времени я здорово уменьшусь.

После этого он зашагал дальше с гордо поднятой головой.

Профессор Харди повернулся к Питнеру.

— Расскажите аудитории, что вы видели сегодня утром.

Все посмотрели на Питнера, и тот занервничал.

— Э-э-э… Я заглянул в подвал, и меня пригласили осмотреть «Лягушачью камеру». Профессор Гроут пригласил. Они собирались начать эксперимент.

— Какой эксперимент?

— Эксперимент, связанный с парадоксом Зенона, — нервничая, пояснил Питнер. — С лягушкой. Ее посадили в трубу и закрыли дверцу. Затем профессор Гроут включил аппаратуру.

— И что произошло?

— Лягушка начала прыгать. И уменьшилась.

— Правильно, уменьшилась. А потом?

— Потом она исчезла.

Профессор Харди откинулся на спинку кресла.

— И лягушка не достигла противоположного конца трубы?

— Нет.

— Что и требовалось доказать.

Аудитория забормотала.

— Как видите, лягушка, вопреки ожиданиям моего коллеги профессора Гроута, не достигла конца трубы. И никогда не достигнет. Увы, мы больше не увидим это несчастное существо.

Аудитория заволновалась, и Харди постучал по крышке стола карандашом, потом зажег трубку и, снова откинувшись в кресле, выпустил в потолок облако дыма.

— Боюсь, этот эксперимент явился слишком тяжелым ударом для бедняги Гроута. Как вы, наверное, заметили, он не пришел после обеда на занятия. Насколько я понял, профессор Гроут решил отправиться в длительный отпуск в горы. Может быть, после того, как он немного отдохнет, придет в себя и забудет…

Гроут морщился, но продолжал идти.

— Не волноваться, — уговаривал он себя. — Главное — продолжать двигаться вперед.

Труба снова подпрыгнула, и он покачнулся. Фонарик упал на пол и погас. Гроут остался в огромной темной пещере, у которой, казалось, не было ни конца ни края.

Но он продолжал идти.

Через какое-то время его одолела усталость.

— Отдых мне не повредит. — Он сел на грубый неровный пол. — Но, судя по новым вычислениям, мне потребуется около двух дней, чтобы дойти до конца трубы. Может быть, даже больше…

Гроут немного подремал, потом двинулся дальше. Внезапные увеличения трубы в размерах перестали его пугать: он привык. Рано или поздно он доберется до конца и пересечет световой луч. Силовое поле выключится, и он снова обретет свои нормальные размеры… Гроут улыбнулся: то-то Харди будет удивлен.

Он ударился обо что-то большим пальцем ноги и упал. Страх охватил его, он задрожал и встал, озираясь в окружающей темноте.

В какую сторону теперь идти?

— О господи, — пробормотал он, наклоняясь и трогая пол. Куда же ему теперь идти? Время тянулось. Он двинулся медленно сначала в одну сторону, затем в другую, не различая ничего вокруг, совсем ничего. Потом побежал, бросаясь в темноте то туда, то сюда, спотыкаясь и падая. И вдруг пол под ним покачнулся — то самое знакомое ощущение. Гроут облегченно вздохнул: значит, он движется в нужном направлении! И он снова побежал, но теперь уже успокоившись, ровно, глубоко дыша открытым ртом. Затем мир снова покачнулся, и Гроут стал еще чуть меньше, а значит, направление оставалось верным. Он продолжал бежать.

По мере того как он бежал, пол становился все грубее и грубее. Вскоре ему пришлось перебираться через какие-то камни, и Гроут остановился. Разве трубу не полировали? Сначала шкуркой, потом…

— Ну конечно же, — пробормотал он. — Даже поверхность лезвия для бритья может показаться грубой, если ты сам так мал…

Он продолжал двигаться вперед, ощупывая руками преграды. Вскоре огромные камни вокруг и даже его собственное тело начали слабо светиться. Что это?.. Гроут взглянул на свои руки: ладони поблескивали в полумраке.

— Тепловое излучение, конечно же. Спасибо, Харди.

Прыгая с камня на камень, Гроут двигался в сумеречном свете по бесконечной равнине, усеянной булыжниками и валунами, перескакивая через расселины, как горный козел. «Или как лягушка», — подумалось ему, когда он перепрыгнул через очередную яму и остановился перевести дух. Как долго ему еще бежать? Он оглядел высящиеся вокруг железные сопки, и внезапно его снова охватил страх.