Последний блюзмен

чет десяти тысяч за один концерт? Правда, играть придется далековато отсюда, но я берусь бесплатно доставить вас на место. Четверть гонорара вы получите в задаток, который я могу выплатить здесь и сейчас.

Слепой тупо глядел на тлеющую сигару. Названная сумма была слишком огромна, слишком нереальна для него, и потому происходящее казалось ему дурным сном. Дурным по той причине, что он уже представлял себе горечь пробуждения. Но не хотел просыпаться.

Да, сумма была запредельной. На эти деньги он мог бы безбедно жить несколько лет (при условии, что удастся их сохранить), а главное, он мог бы купить себе хороший инструмент. Шоферы-дальнобойщики рассказывали, что в столице есть антикварные лавки, где продается что угодно, даже… даже электрогитары. Ведь в столице была электростанция, и богатые люди могли позволить себе электрическое освещение по ночам, и еще там были элитные клубы, в которых, по слухам, супермузыканты играли для кучки избранных – играли так, как в старые добрые времена потерянного рая. Бас, ударные, орган Хэммонда, духовая секция. Это звучало фантастически – во всех смыслах. Легенды, эпос, городской фольклор… Слепой боялся даже думать о подобных вещах. Слишком болезненная штука – несбыточные мечты. Хуже этого только разбитые надежды. Нет, он не позволит, чтобы незнакомец причинил ему боль. Когда-то у него была сплошная рана вместо сердца, а теперь – рубец, который не расцарапать ничем. Разве что пробить ножом, но это будет означать окончательное избавление от мук.

– Спасибо за сигару, – сказал Слепой. – Господин Домино, что я могу сыграть для вас? До рассвета ваше время. Вы его купили – и меня впридачу со всеми потрохами. Но только на эту ночь. А потом катитесь к черту.

Господин Домино не обиделся, хотя, взглянув на него единственный раз, можно было смело утверждать, что тот, кто его оскорбит, горько об этом пожалеет. Но со Слепым он остался безупречно вежливым.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли. Я плачу вам за единственный концерт, после чего вы можете вернуться в эту дыру и продолжать в том же духе.

После этих слов он сделал что-то совсем уж безумное – достал пачку крупных купюр и отсчитал две с половиной тысячи. Закончив, небрежно перебросил деньги на сторону Слепого.

В кафе воцарилась липкая зловещая тишина. Теперь Слепой ждал только одного – пули в голову. Он отдавал себе отчет в том, что никто из находившихся в «Дереве Иуды» не видел прежде таких денег за всю свою жизнь. И еще в том, что многие из этих людей были готовы прирезать собственную мать за пятидесятую часть его гонорара.

То, что в кафе не случилось кровавой бойни, впоследствии объясняли массовым гипнозом. И гипнотизером был человек в черном. Он легко манипулировал человеческими пороками и животными инстинктами, но делал это совершенно незаметно для окружающих.

– Почему я? – спросил Слепой голосом более хриплым, чем обычно. Он уставился на деньги, которые были, несомненно, реальны, – так же реальны, как кислые запахи пива и людского пота, как