Левая рука Бога

– Следующий, – быстро сказала Мария. Знала она, чей это имярек. Одной наглой и рыжей.

– Номер два, имярек «Лотреамон», число…

– Отставить! – Мария села на кровати, приблизила список, прокрутила первую страницу. – Вот ведь Локотькова, вот зараза!

Катька умудрилась забить своими поддельными страницами весь целевой поиск.

«В ПОРБ на нее стукнуть? – подумала Мария. – В образовательную безопасность?»

Она некоторое время обваривала в голове эту мысль, потом с сожалением отказалась. Нет, это тяжелое вооружение, его надо приберечь на крайний случай, если Локотькова совсем берега потеряет.

– Входящий запрос, отправитель Светлана Хаитова.

– Мама! – подскочила Мария. – Входящий перевести на второй умник, уведомление о запросе стереть. Удалить историю запросов, закончить работу.

В тумбочке запищал второй умник, Мария вытащила его, набила ключслово. Серый умник с левой связью ей Тема подогнал. Это, конечно, все незаконно, но иначе папа узнает. Будет очень большая беда.

– Мам! – Мария вышла на открытую приступку.

– Привет, Машуля, – картинки не было, над умником Тема поработал, сказал, что вызов на него идет через два тайных узла. Поэтому только голос, да и тот какой-то стертый. Усталый. – Как у тебя дела, зайчик?

– Ой, да все хорошо, – махнула Мария. – Вчера в учебную поездку ездили всем классом, на Колдун-гору! Там, оказывается, научное глядело, которое прослушивает землю…

– Маш, ты лучше про учебу расскажи, – напряглась мама. – Не надо по телефону про такое…

– Мам, ты чего? Нас же повезли от гимнасия, – засмеялась Мария. – Значит, ничего тайного там нет.

– Ну и ладно, – обрадовалась мама. – Но ты про учебу скажи. Ты готовишься? У вас же экзамен весной?

– Мам, не экзамен, а испытание! Как ты не выучишь? Ты не переживай, ничего со мной не случится. Я же в верхних строчках грамоты успеваемости! – Мария упала в плетеное кресло, под тень навеса.

– Я волнуюсь, зай, просто волнуюсь. Сама же знаешь, от этого испытания зависит, пройдешь ты в десятый или нет. Ты девочка умная и гимнасий у тебя хороший, но сердце не на месте все равно. Сама же знаешь, сейчас ничего обещать нельзя. Вон недавно порбовский глава выступал, сказал, что если кто-то в школах первой ступени завалит испытание, то вылетит из высшего общественного разряда. А потом что – на долевое пособие тебе придется жить? Переходить в общенародную школу?

Голос ее изменился.

– Мам, ты что там, плачешь? – возмутилась Мария. – Чего не хватало! Самой не смешно? Ну ты же знаешь, что папа такого не допустит. Закончу девятый и приеду к тебе.

– Он не отпустит, – чуть успокоившись, сказала мама.

– А я и спрашивать не буду, – решительно сказала Мария, хотя особой уверенности не испытывала. – После испытания в девятом классе дают временное удостоверение, я могу выезжать в пределах Югороссии. Сяду на возок и приеду.

– Маша-Маша, – вздохнула мама. – Не надо отца злить, ты же знаешь, что будет.

– Да ничего не будет! – воскликнула Мария. – «Времянка» дает ограниченные права гражданина НоРС. Забыла, что я на правоведа буду учиться? Я все Гражданское уложение уже вызубрила.

– Конечно, не забыла, – Маше казалось, что мама там, далеко, улыбается. Стоит, наверное, у какого-нибудь дерева и отколупывает старую кору. Вот странно, она помнила ее лицо только по редким снимкам, которые не выкинул папа. Смутно помнила, какая она высокая и стройная. А длинные пальцы, которые отщипывают полоски-завитушки старой коры с сирени, до сих пор в памяти.

– Ты у меня умница, Машуля. Только отца не зли, ты же понимаешь – есть закон, а есть судебный обвинитель.

Маша закусила губу.

– А у тебя как дела?

– Да все хорошо, – вздохнула мама. – Все хорошо. Бабушка тебя целует-обнимает, хочет тебе варенья абрикосового передать, не знаю, получится ли.

– А работа? – перебила ее Мария. – Ты все там же, на этом дурацком складе работаешь? Бинты мотаешь?

– Машуль, ну что за выражения? – обиделась мама. – Нет сейчас работы в Винодельном, и это не склад, это лечебное производство. Мы на военных работаем, между прочим.

– Ага, – сказала Мария. – Весь мир давно на искусственную кожу перешел, а мы все бинты крутим и портянки мотаем.

– Все, Машка, хватит такие разговоры вести, – рассердилась мама. – Не нашего это ума дело, зачем военным бинты. Наши и без этой кожи всем жару дадут. Главное, заказы есть, работа есть…

– Ага. И хозяева твои вторую ладью в Туапсе прикупили. Хорошо, наверное, Ахмеду там.

– Да и пусть плавает, – отмахнулась мама. – Чем дальше от нас, тем лучше. Ой, все, меня зовут. Целую, золотце, обнимаю крепко-крепко. Все, трям, зайчик.

– Трям, мама, – сказала Маша, положила умник на столик. «Трям» – это из мультика, старого советского мультика про медвежонка, ежика и бочонок меда. Медвежонок хотел съесть бочонок, а ежик – сделать из него лошадку. В детстве Маша очень любила этот мультик.

Она не очень хорошо помнила, когда ушла мама. Она была, они смотрели мультики, читали – много читали, мама любила сказки Андерсена, они гуляли по набережной и кормили лебедей.

А потом вдруг мама исчезла, и с Машей стала гулять Галина Федоровна. Последний вечер, который она помнит, – мама расчесывала ей волосы и все время повторяла, что все хорошо, все в порядке. Что ей надо уехать ненадолго, потому что Машина бабушка сильно заболела и мама ей должна помочь. Но она скоро вернется, а пока они будут по умнику каждый день разговаривать. Маша не помнила. Наверное, она тогда плакала.

Поначалу так и было, мама каждый день с ней разговаривала, а Маша ей рассказывала, что случилось в саду или что они с Галиной Федоровной сегодня готовили. А потом мама все реже стала появляться. Маша просила, но папа сказал, что поехать к бабушке они сейчас не могут, Маше надо готовиться к гимнасию. Может быть, попозже.

Потом появилась Алина. И Маша все поняла. Она больше не разговаривала с отцом о маме, не просилась к ней – потому что каждый раз папа начинал сильно кричать. Маша его не хотела расстраивать, он и так на работе устает…

Мария спрятала серый умник, включила обычный.

– Есть обновления ваших подписок, – известила система. – Русло «Все для веселья», русло «Это русские!», русло…

– В топку.

– Русло «Хельга».

– А это выведи, – сказала Мария, села на кровать. По экрану поплыли строки, одна за другой, они находили краями друг на друга, сталкивались, как льдины. Спокойный монотонный девичий голос начитывал:

– Сохранить, – сказал Мария.

– Безопасность русла не подтверждена ПОРБ, оно, возможно, имеет вредное для вас содержание разряда 16+. Обращаю ваше внимание, что эти вирши содержат запретные слова…

– Сохрани, – крикнула Мария, хлопнула отцовским допуском по подставке. – Достала, железка.

Погасила картинку, упала на кровать. К черту это сочинение – с Марфой она договорится, потом сдаст. Что-то было не так, внутри что-то сдвинулось, словно она начинала заболевать.

Мария спустилась на второй этаж, села в лечебное кресло. Дорогая штуковина, в гимнасии образец попроще будет. Если она заболевает, кресло выдаст подтвержденное решение, отошлет его в гимнасий, и про сочинение на время можно будет забыть. Поболеть дня два было бы совсем неплохо. И Федя помучается.

Кресло запищало, передвижная дуга просвета двинулась, замерцала. Маша прикрыла глаза, поморщилась, когда палец кольнула игла.

– Мария Шевелева. Быстрая проверка закончена. Уровень телесного здоровья – в зеленом поясе. Текущий уровень душевного здоровья – в границах зеленого пояса, наблюдается легкое расстройство уровня железистых веществ, возможна нестройность чувств. Советуем…