Люди в красном. Сборник

— Можно просто взорвать «Интрепид», — предложил Хестер.

— Не сработает, — отрезал Хэнсон.

— Конечно сработает! — заупрямился Хестер. — Бу-бух! Вот вам «Интрепид», вот вам телешоу!

— Шоу не про корабль, а про его обитателей, — заметил Хэнсон. — Про капитана Абернати и его команду.

— Про некоторых ее членов, во всяком случае, — добавила Дюваль.

— Про пятерых главных героев, — поправился Хэнсон. — Если взорвать корабль, они просто перейдут на другой. Более совершенный. Назовут его «Интрепид-А» или вроде того. Такое случалось на других научно-фантастических шоу.

— А, так ты у нас исследователь шоу? — осведомился Хестер насмешливо.

— Да, — ответил Хэнсон серьезно. — После произошедшего с Финном я пересмотрел все научно-фантастических сериалы, какие смог отыскать.

— И что выяснил? — спросил Даль, уже рассказавший другу о результатах встречи с Дженкинсом.

— Что Дженкинс прав.

— Мы таки в телешоу? — спросила Дюваль.

— Да. И он прав не только в этом. Мы и в самом деле в плохом телешоу. Насколько я могу судить, это скверное и откровенное подражание тому сериалу, про который говорил нам Дженкинс.

— «Звездные войны», — поспешил вставить Хестер.

— Нет, «Звездный путь», — поправил Хэнсон. — Были и «Звездные войны», но это другое.

— Как бы то ни было, наше шоу не только плохое, а вдобавок краденое, — отозвался Хестер. — Жизнь моя стала еще чуточку бессмысленнее.

— Но зачем делать скверную кальку с чужого телесериала? — удивилась Дюваль.

— В свое время «Звездный путь» был очень успешным, — ответил Хэнсон. — Кому-то пришла в голову мысль снова использовать старые идеи. Они хорошо работали прежде, значит могут сработать и сейчас. Люди будут с удовольствием смотреть то, что с удовольствием смотрели раньше. Как-то так.

— Ты наше шоу отыскал в своих расследованиях? — осведомился Даль.

— Нет. И вряд ли смог бы. Когда делают научно-фантастический сериал, фактически выдумывают новую временную линию, стартующую перед началом производства. То есть «прошлое», соответствующее сериалу, не может включать наш сериал.

— Потому что тогда не избежать рекурсии и метасюжетности, — добавила Дюваль.

— Да, но вряд ли они о таком задумывались, — заметил Хэнсон. — Просто хотели сделать шоу максимально реалистичным в своем контексте, а реалистичности нельзя добиться, если телешоу показывает свое же собственное прошлое как телешоу.

— Знали бы вы, как не нравятся мне наши разговоры, — возмутился Хестер.

— Они никому не нравятся, — сказал Даль. — Но обсуждать надо.

— Не обобщай, — упрекнула его Дюваль. — По мне, так интересно.

— Интересно было бы вести этот разговор в кубрике, напихавшись дурью, — возразил Хестер. — Говорить такое после смерти друга не слишком забавно.

— Ты все еще переживаешь из-за Финна? — спросил Хэнсон.

— Конечно! А ты нет?

— Помнится, ты не слишком ладил с ним, когда вы прибыли на «Интрепид», — заметил Даль.

— Я не утверждаю, что он мне всегда нравился. Но здесь у нас лучше пошло друг с другом. К тому же он из нашей компании, свой. Жаль его. И я переживаю.

— А я переживаю из-за того, что он меня вырубил таблеткой! — буркнула Дюваль. — И из-за того, что я осталась и выжила. Если бы не таблетка, может он бы и не погиб.

— А ты могла бы и погибнуть, — напомнил Даль.

— Если б сценарист не вписал мою кончину в серию, может, и не погибла бы.

— Но ведь гибель Финна была прописана, — заметил Хэнсон. — Ему обязательно следовало оказаться в той каюте, причем именно в момент взрыва бомбы.

— Помните, я говорил недавно, что разговоры ваши идиотские? Так вот, сейчас идет именно такой разговор! — произнес Хестер зло. — Терпеть ненавижу!

— Пардон, — отозвалась Дюваль.

— Джимми, ты сказал, что, когда шоу началось, оно создало новую временную линию, — сказал Даль, не обращая внимания на Хестера, в отчаянии воздевшего руки. — Ты можешь определить, когда именно это случилось?

— Какой нам прок от этих знаний? — спросил Хэнсон.

— Просто любопытствую. Мы находимся на временной линии, ответвившейся от «обычной реальности» — чем бы эта «реальность» ни была в данном случае. Интересно знать, когда произошло ветвление.

— Трудная задача. С нашей точки зрения, в нашей временной линии никаких перегибов и ветвлений нет. Нам сравнивать не с чем. Мы видим лишь наше время и наш мир.

— Можно поискать момент, когда в нашем мире начала происходить уж совсем несусветная чушь, — предложил Хестер.

— Как ты определишь «несусветную чушь»? — возразила Дюваль. — Космические путешествия попадают в эту категорию? А контакты с разумными инопланетными расами? А квантовая механика? Я вообще не понимаю всякое квантовое дерьмо. По-моему, его точно сляпал неведомый халтурщик.

— Первым научно-фантастическим телешоу, какое я смог найти, было «Капитан Видео». Его транслировали в тысяча девятьсот сорок девятом году, — рассказал Хэнсон. — Первые серии «Звездного пути» появились спустя двадцать лет. Так что, скорее всего, наше шоу запустили где-то между концом тысяча девятьсот шестидесятых и две тысячи сто пятым годом, когда телевещание прекратилось.

— Изрядный промежуток, — заметил Даль.

— Но это если предполагать, что «Звездный путь» существовал на самом деле, — вставил свое Хестер. — Ведь куча развлекательных программ присутствует только на нашей временной линии. А она может начинаться и раньше «Звездного пути», а он может существовать лишь для того, чтобы, э-э, подразнить нас.

— Ну, вот вам и рекурсия, и метасюжет, — возмутилась Дюваль.

— И правда к тому же, — сказал Хестер. — Мы ведь уже выяснили: сценарий пишет полнейший засранец. Такое как раз засранец и напишет.

— Что правда то правда, — согласилась Дюваль.

— Эта временная линия — полное дерьмо, — подытожил Хестер.

— Энди, глянь! — позвал Хэнсон.

К столу подкатила грузовая тележка. В ее контейнере лежала записка. Даль взял ее, и тележка уехала прочь.

— От Дженкинса? — предположила Майя.

— Да, — подтвердил Эндрю.

— И что там?

— Дженкинс говорит, что придумал, как все изменить, — сказал Даль. — Он хочет поговорить об этом со всеми нами.

ГЛАВА 14

— Предупреждаю сразу: это похоже на безумие, — сказал Дженкинс.

— Поразительно! — воскликнул Хестер. — Ты считаешь, мы ждем от тебя чего-то другого?

Дженкинс кивнул — мол, твое очко. Потом изрек:

— Путешествие во времени.

— Путешествие во времени? — выговорил растерянно Даль.

Дженкинс кивнул и включил свой голографический дисплей, показывая временную линию «Интрепида» и ветвящееся дерево серий телешоу.

— Вот здесь! — указал он на узел ветвления. — Посредине того, что мне кажется четвертым сезоном сериала, Абернати, К'рооль и Хартнелл сели в шаттл и направились к черной дыре, чтобы использовать ее гравитационное поле, искажающее пространственно-временной континуум, для путешествия назад во времени.

— Да это вообще бессмысленно, — сказал Даль.

— Само собой. Это очередное нарушение законов физики, учиненное Сюжетом. Но суть не в том, что законы физики нарушились совершенно нелепым образом. Главное — наша троица сумела уйти в прошлое, причем в определенное время. Определенный год. Они прибыли в две тысячи десятый.

— И что? — осведомился Хестер.

— А то, что самая вероятная причины их прибытия именно в этот год — создание нашего телешоу.

— В научной фантастике люди постоянно путешествуют во времени, — добавил Хэнсон. — Писатели все время сталкивают персонажей со знаменитостями прошлого и вовлекают их в исторические события.

— В том-то и дело! — вскричал Дженкинс, тыча дрожащим пальцем в Хэнсона. — Если в шоу показывают возвращение в прошлое, причем в реальное, а не выдуманное прошлое, то путешествие привязывают к известному публике событию либо личности. Иначе ведь никакого интереса. Но если возвращают героев в современное публике настоящее, нет нужды привязывать их к общеизвестному. Достаточно показать настоящее и как персонажи на него реагируют! Вот такой зрелищный иронический эффект.