Синий олень. Трилогия (СИ)

Развернувшись, Мария Егоровна заспешила прочь. Когда за ней захлопнулась дверь, Вася, выйдя в прихожую, с умилением протянул руки к Зойке.

– Какая же ты у меня умница!

– Хватит квохтать, – резко оборвал его Коля, – скажи лучше, когда приедешь?

Вася отвел глаза.

– Ладно, сегодня вечером приеду. Зайду на комбинат за своим драндулетом и приеду.

Зойка, ничего не поняв, в недоумении пожала плечами.

– Ты уезжаешь, что ли сегодня? – спросила она. – А мне уже можно на улицу выйти? Уехал Доронин?

– Ни шагу, сиди здесь и носа не высовывай!

– Ага, ладно, – она вдруг фыркнула: – А здорово я эту толстуху напугала, да? Это я в «Мастере и Маргарите» так прочла.

– Ладно, я пошел, – хмуро буркнул Коля. – Смотри, Васек, если вечером не приедешь…

А в это время расстроенная Мария Егоровна понуро брела домой, и мысли ее были одна другой черней.

«Агафью забрали, а потом и за мной придут. У нас ведь только слова одни, что перестройка, а если по правде, то прав у людей как не было, так и нет. Успеть бы хоть котлет Митеньке приготовить, чтоб мясо не пропало, а то ведь от Катьки, лентяйки такой, не дождешься».

Придя домой, она сразу же накинула передник и начала жарить котлеты мужу Мите. А тот в это время лежал на диване перед телевизором, слушал выступление президента Горбачева и громко комментировал – чтобы супруге на кухне было слышно:

– Слышь, как теперь соловьем заливает – не знал, дескать, ничего о том, что ГКЧП готовится. Да не верю я ему ни на грош! – он вдруг сморщил нос и принюхался: – Маша, ты что, мясо достала? Котлеты жаришь?

– Уже пожарила, Митенька, сейчас подам.

– Вкус интересный, – говорил он, разламывая вилкой третью котлету.

– Импортная говядина, по три двадцать брала. Слушай, я тебе сейчас такое расскажу – подавишься! Помнишь, Кислицина у нас работала?

– Старуха Агафья что ли?

– Она. Так я сегодня к ней заходила и, представляешь, что узнала? Ее арестовали!

– Маша, хватит ерунду говорить, кто это тебе наболтал?

– Нет, ты послушай! Я захожу, а у этого ее соседа целая шайка дома собралась. Кстати, – Мария Егоровна вдруг припомнила еще одну важную новость, ты знаешь, – что этот сосед с Ефремовой невесткой это самое? – она выразительно соединила два пальца. – Я сама их видела, когда вечером за мясом зашла – он ей прямо там же юбку задрал, представляешь?

– Меньше болтай, – сердито проговорил Голубков, – от твоего языка у нас всегда неприятности. У нас свои дела, у них свои, а кто там, что там – пусть сами разбираются.

– Да? А она про нашу Катьку сколько гадостей говорила? Нет, но какая наглая! Строила из себя невесть что, будто она лучше нашей Катьки – дескать, «у меня муж, у меня семья». Ничего, теперь Ваня ей устроит.

– Ты что, уже и ему наболтала?

– Не ему, а одной с нашего завода – встретила ее утром. А что, я молчать должна?

– Завелась! Голова уже от тебя болит, сделай телевизор погромче.

– Погоди Мить, – Мария Егоровна вспомнила с чего начала, – я ж тебе не дорассказала. Захожу я, значит, к Агафье, а у нее дверь опечатана. У соседа ее по квартире девка ходит почти голышом – красивая, но наглая. Так она мне все и рассказала – «черный ворон», говорит, за ней приехал и увез.

Голубков, услышав это, даже сплюнул.

– Тьфу, да кому нужна эта старая перечница? Ты больше слушай, какая шалава тебе что скажет.

– Нет, правда, ты даже не догадаешься, за что! Помнишь, мы тогда в магазине стояли талоны отоварить, а потом, когда мясо не привезли, пошли к исполкому? Агафья тогда на самого Гориславского накричала, чуть в морду ему не дала. За это и забрали. Меня, может, тоже скоро заберут, – в голосе ее звучала тоскливая гордость, – и ты, Митенька, останешься без меня одинешенек! Родной ты мой, Катька ведь и не подумает обед тебе приготовить, она разве будет в очередях стоять, чтобы талоны отоварить?

– Ну тебя!

Супруг, лишенный сантиментов, сердито отмахнулся и начал кусочком хлеба подбирать с тарелки остатки соуса. А Мария Егоровна, заговорив о талонах, неожиданно похолодела и, бросившись в прихожую, начала искать сумочку. Сумки нигде не было. Муж, поев, вернулся на свое место перед телевизором, а она все искала и искала, а потом вдруг вспомнила – сумка осталась в салоне у Тихомирова. И в сумке той лежали заветные талоны. Торопливо натянув плащ и сунув ноги в сапожки, Мария Егоровна крикнула мужу:

– Митя, мне в одно место надо сходить.

Ее грузным шагом до комплекса идти было минут двадцать. Коля, ожидавший Васю, сердито нахмурился при виде назойливой посетительницы.

– Чего вам? Сегодня мяса не подвозили.

– Да я сумочку вчера здесь где‑то положила и не взяла – тут, кажется.

– Я поищу, посидите пока в салоне.

Его совсем не устраивало, чтобы толстуха рылась в косметическом кабинете. Сумку он нашел быстро, а когда вернулся с нею в салон, Мария Егоровна блаженствовала, удобно устроившись в одном из кресел.

– Иностранцы молодцы, – сказала она, – даже при моей комплекции здесь можно спокойно сидеть, а у нас я даже в кино на одном сидении не помещаюсь.

Коля уже не слушал, что она говорила, его что‑то словно толкало и тянуло изнутри. Пристально следя за ее пристроившимися в выемках ладонями, он потянулся к настенному шкафчику.

Глава двадцать третья

Толя Суханов слушал Самсонова, не прерывая, и лицо его ничего не выражало.

«Будущий следователь, – с усмешкой подумал про себя Самсонов, – ничему не должен удивляться, никому не должен бездоказательно верить».

В ответ на его мысли Толя без всякого удивления, словно подводя итог, сказал:

– Значит, вы утверждаете, что вы и погибший много лет назад Юрий Лузгин – одно и то же лицо. Я видел его фотографии, вы действительно похожи, но внешнее сходство случается часто. Конечно, Лиза и Тимур были малы, они вас не помнят, но есть ведь, наверное, кто‑то из более старших, кто может подтвердить ваши слова? За одиннадцать лет взрослый человек не может так сильно измениться.

– Сергей Муромцев и его брат – наверняка они меня узнали бы. И Халида тоже, но… Я ведь объяснил вам, почему не хочу их травмировать. Рустэм Гаджиев и его односельчане, мои бывшие сослуживцы – все подтвердили бы, если б потребовалось. Но я сам не хочу, да и вы на моем месте, может, поступили бы также. Но дело ведь сейчас не во мне, я пришел к вам, потому что хочу помочь найти убийцу моей дочери. Поверьте, мне нет причин лгать, под своим нынешним именем я бизнесмен и очень богатый человек, что я получу, прикинувшись Юрием Лузгиным?

– Я не сказал, что я вам не верю, но речь идет об убийстве, и важна каждая деталь. Если вы придете к следователю, который вел это дело, он задаст вам те же вопросы, что и я.

– Я обратился к вам, потому что не хочу иметь дело со следователем и выворачивать перед ним наизнанку мою жизнь. К тому же, возможно, он так увлечется изучением моей биографии, что начнет искать убийцу не в том направлении. Вы – муж моей дочери, я хочу, чтобы вы занялись поисками убийцы сами.

– Я пока лишь молодой специалист, стажер, мне это дело никто не доверит.

– В частном порядке, так сказать, я готов оплатить все расходы. Поймите, я ничего не знал и не узнал бы, не сообщи мне Алексей Тихомиров. Он мог погибнуть в этой аварии, тогда я бы вообще ничего не узнал – через много лет, может быть. Потому что я решил больше не касаться жизни моих детей. Лучше бы я никогда этого не делал!

Такая боль и горечь прозвучали в его словах, что Толя дрогнул.

– Я хорошо помню этого человека, – мягко ответил он, – этот Тихомиров показался мне очень порядочным и простым. Конечно, я должен буду установить факт происшедшего с ним дорожного инцидента – в подтверждение ваших слов. Не обижайтесь только.