Синий олень. Трилогия (СИ)

Короче, обычная ссора супругов. Похоже, что муж решил бросить супругу‑изменницу и начать новую жизнь где‑то в другом конце страны – эка невидаль! И, тем не менее, во всей этой истории Корнилова кое‑что крайне заинтриговало. Где, например, вечером в городе можно купить мясо, если его и днем с огнем не сыщешь? Почему следователь не расспросил подробно эту самую Голубкову, из‑за длинного языка которой весь сыр‑бор и разгорелся?

К делу Ефремова майор вернулся чуть позже, когда читал заявление гражданина Голубкова об исчезновении жены. Никаких скандалов или сцен ревности, как у Ефремовых, тут и в помине не было, жена приготовила ужин, а когда муж после еды прилег перед телевизором отдохнуть, она вышла из дому и как в воду канула. Это была именно та Мария Егоровна Голубкова, о которой упоминала мать Ефремова. Исчезли гражданин Ефремов и гражданка Голубкова, в одно и то же время, исчезли, словно в воду канули – так же, как Тина Валевская и ее спутники.

Интуиция подсказывала Корнилову, что между всеми этими случаями есть нечто общее. Позвонив по внутреннему телефону, он вызвал оперативника Богданова, занимавшегося делом исчезнувшей гражданки Голубковой. и сказал:

– Вот что, Шурик, нынче же еще раз побеседуй с мужем Голубковой, пусть снова и во всех подробностях припомнит их беседу перед ее уходом из дому. Да, и ознакомься лично с делом Ефремова – допроси еще раз его супругу и попробуем найти зацепку. Но, прежде всего, забеги в офис к Володину – он ведь теперь у нас стал вроде как монополистом по снабжению города мясом. Так вот, забеги к нему и узнай… гм… узнай, где поздно вечером в городе простому гражданину вроде Голубковой можно купить мясо.

Володин так и не сумел подавить свою неприязнь к Шалимову, хотя со времени их противостояния на городском рынке прошло два года. Он признавал, что Муса с его лисьим нюхом и полным отсутствием моральных устоев незаменим в тех случаях, когда нужно выследить или запугать конкурента – недаром Самсонов взял этого хитрого татарина в свой штат – и, тем не менее, нынешняя неудача Шалимова заставила его позлорадствовать.

– Люди разные приходили, много людей, – равнодушно говорил Муса, – с мясокомбината его приятель Щербинин приезжал, он на мясокомбинате работает. Но никто ничего не разгружал.

– Ты говоришь, товар не отгружали, но мой человек сообщил, что этой ночью брат Тихомирова опять продавал мясо.

Муса развел руками.

– Никто не приезжал, головой клянусь. Моих ребят не провести, была б машина, знали бы. Не было машины.

– Значит, твои люди плохо работают, Муса.

Лицо Шалимова осталось непроницаемо спокойным.

– Лучше моих людей никто не работает, – все также равнодушно сказал он. – Самсонов велел за комплексом следить – следим. Мимо моих людей и муха не пролетит.

– Ты говоришь, его приятель на машине приезжал. Не мог он товар подвезти?

Муса отрицательно мотнул головой.

– Приехал, два пакета забрал и тут же уехал. Ничего не привозил. Будем следить еще.

– Слушай, Муса, гм… я сейчас подумал, что, может, не стоит зря убивать время? Можно ведь… просто спросить у этого молодого Тихомирова, а? Твои ребята, наверное, сумеют…гм… потолковать с ним и развязать язык?

– Мои ребята все сумеют, но это отдельная работа – за «потолковать» Самсонов не платит.

– Я сам заплачу.

– Задаток вперед, – коротко бросил Шалимов.

Вздохнув, Володин открыл портфель и отсчитал ему деньги. Как раз в эту минуту секретарша громко сказала по селектору:

– Вячеслав Иванович, к вам тут товарищ из милиции пришел, ждет.

Володин вздрогнул и поспешно проговорил:

– Только ты это… аккуратней, чтоб без всяких там членовредительств или еще похуже, понимаешь, ведь, да? Лишних неприятностей нам не надо.

В черных глазах Мусы мелькнуло насмешливое презрение.

– Следов не останется, – пожав плечами, ответил он, – припугнем – сам расскажет.

– Пригласи товарища из милиции, – крикнул Володин, кивком указав Шалимову, чтобы тот вышел из кабинета через другую дверь.

Доставить к себе Колю Тихомирова Муса поручил своему брату Рафику. У их родителей, Абдуллы и Фатимы Шалимовых, было десять детей – Муса, самый старший, Рафаил, самый младший, и восемь девочек между ними. Сам Абдулла в войну служил в войсках НКВД и с молодых лет, вплоть до Двадцатого съезда партии, считал себя пламенным коммунистом‑борцом за дело партии. Однако после осуждения культа личности Сталина, кумира своих юных лет, он сразу обрюзг, поник сердцем, а когда родилась четвертая дочь, начал потихоньку молить аллаха о ниспослании ему второго сына. Аллах его просьбе внял, но только после того, как Фатима произвела на свет еще четырех дочек.

Время шло, девушек выдали замуж, отец умер, а любимец семьи Рафик, став взрослым, постоянно ввязывался в неприятные истории. Поэтому Муса по просьбе матери увез младшего брата из родного города и взял под свою опеку. Рафик работал на него уже около полугода, и теперь ему было дано сравнительно простое задание – подстеречь Николая Тихомирова в укромном месте, затолкать в машину и привезти в загородную «резиденцию» Мусы, где его ждали, чтобы слегка «попугать».

Технология дела была давно отработана – притормозить рядом с одиноким путником, втолкнуть его в машину и слегка кольнуть в бок «пером», чтобы сидел тихо и не вякал. Рафик поначалу рвался было поиграть в «крутого» парня и для острастки приставить к затылку жертвы дуло своей «пушки», но Муса строго‑настрого запретил ему без надобности вытаскивать оружие:

«Узнаю, что без дела достал «пушку» – заберу на…й».

В конце концов, Рафик и сам понял, что дулом пистолета советского человека особо не напугаешь – у нас не Америка, простой народ не привык бояться огнестрельного оружия, потому что реально видит его только в кино и в игрушечных магазинах.

Когда Коля, как обычно, вышел из задней двери салона, автомобиль с Рафиком и тремя его головорезами стоял на расстоянии пятидесяти метров от комплекса. До широкой и хорошо освещенной улицы Ушакова нужно было пройти узким безлюдным переулком, но едва сидевший за рулем напарник Шалимова‑младшего собрался тронуться с места, как из‑за угла вынырнула женская фигурка в светлом пальто и загородила Коле дорогу.

– Что делаем – обоих берем? – напарники выжидающе смотрели на Рафика. Тот заколебался:

– Подождем, может, уйдет.

Но женщина – это была Галя Ефремова – не уходила. Вцепившись в рукав Коли, она кричала:

– Нет, ты врешь, ты знаешь! Он сказал, что пойдет поговорить с тобой, он мне так сказал!

– Да, заткнись, не видел я твоего Ваню! – буркнул Коля, опасливо оглядываясь и пытаясь ее обойти. – Не приходил он ко мне, ясно? Сто раз уже тебе говорил!

Вырвавшись наконец из ее цепких пальцев, он скачком бросился в проулок, а Галя, стоя посреди дороги – так, что машина Рафика никак не могла бы проехать, – продолжала исступленно кричать ему вслед:

– Ладно, меня завтра к следователю вызывают, я все ему расскажу! Не говорила про тебя, а теперь скажу, как ты меня заставил! За мясо!

Коля, уже отбежавший от нее, в ужасе замер на месте, вернулся и, бросив испуганный взгляд на припаркованную на углу машину, показавшуюся ему пустой из‑за затемненных окон, громко зашипел:

– Дура, сама же себя и опозоришь! Кто тебя заставлял, интересно, ты сама больше моего балдела! Говорю, не видел я твоего Ваню! Иди, хоть всем рассказывай, пусть весь город знает, как ты хорошо зад подставляешь и умеешь ноги расставлять!