Хроника лишних веков (рукопись)

И я увидел внизу, на самой границе застывшего ночного потока, искорку того самого, «нашего», гуннского костра.

— Рим Четвертый, — раздался надо мной глас атланта. — Был самым большим и красивым городом на Харите. Осталось меньше трети. И пуст, покинут. Только Свободный способен пройти через границу, сохранив свое бытие… Потеря — лишь одежда. Мы, рожденные в Сфере, при столкновении с границей, исчезаем. Без возврата в Исток. Да, безвозвратно…

Ворох, лавина новых загадок!

Мы теперь летели в небесах, стремительно удаляясь от гибнущего города атлантов, рожденных в некой для меня немыслимой и не вообразимой Сфере, удаляясь и от маленького гуннского огонька, последнего маяка, что еще намекал на мои координаты в чужой Вселенной.

«Гунны взошли на небеса… в сферы богов».

Появилась тень догадки.

— Они взошли, — подтвердил атлант, услышав мою невысказанную мысль-догадку. — То, что видишь ты, Свободный, происходит теперь на всех завоеванных планетах высшего, Белого Круга. Они сжигают наш континуум, наше пространство и наше время. «Пёс Гарм сорвется с цепи», — вот слова Предания. Они сбылись.

«Почему же оттуда, из гуннской ночи, я не видел полярного дня этой планеты, а отсюда земную древнюю ночь вижу? Она как будто за стеклом», — думал-спрашивал я.

Но атлант по имени Сигурд-Омега не отвечал.

Я думал, и жгучие мысли отгоняли страх высоты. Либо здесь совсем далекое прошлое, какая-нибудь эпоха Атлантиды теософов и оккультистов, либо совсем далекое будущее… Но вероятнее всего, это некий призрак простанства-времени, раз наше натуральное время, эта кислота темных варварских веков, так легко сжигает все титанические усилия, все завоеванные пространства атлантов.

Сигурд-Омега не откликался на мои размышления. Возможно, радиоволны моего мозга проходили вовне некую божественную цензуру. «Еще один признак Свободного», — предположил я.

Итак, в реальном, пятом веке  м о е й  эры мне можно было идти, плыть и скакать на все четыре стороны, не замечая ни ледяных просторов, ни улиц далеких и чужих миров. В глубинах космических сфер и сил началось непостижимое и ужасное явление: время из года нашествия на Европу гуннов стало изливаться магмой в некую иную эру, в иной эон и распространяться там смертельным потоками инородного пространства. Гунны, сами того не подозревая, сделались плотью и кровью этого извержения времени. Один всадник на лохматом, низкорослом жеребчике мог, не ощутив и не заметив вокруг ничего нового, необыкновенного, проторить сквозь иную, высочайшую цивилизацию страшную просеку…

«Вот таким образом, — сделал я вывод, — поток гуннов разливался сразу в двух временах, губительный для обоих».

Кто-то совершил это неслыханное колдовство. Нет такого героя, нет такого мага в древних мифах… И выходило, что я и был послан найти его. Какая простая загадка! Какая простая задача!

— Да! — эхом донеслось до меня. — В этом твоя миссия, Свободный. Потребовалась энергия семи Сверхновых звезд, чтобы открыть для тебя поток времени. Откровение Последнего Дня гласит: Свободный найдет и встретит Мага на путях низших уровней Войны. В Зеленом Круге, на Планете Истока. Я избран твоим проводником, Свободный. Таков выбор Одина.

Все сходилось. Один, война, страшный пес, рвущийся в Валхаллу.

Я невольно любовался ледяными радугами чужой страны, а из-за горизонта, навстречу нам, поднимался циклопический кристалл — великая хрустальная пирамида, увенчанная фиолетовым сапфиром триллионов карат. Египетский Хеопс казался в сравнении с этой пирамидой детской настольной безделушкой.

Я не успел спросить даже мысленно, как Сигурд-Омега ответил:

— Вход в Исток.

Наша «капля» стремительно неслась прямо на «сапфир». Фиолетовая глубина раскрывалась перед нами.

— Закрой глаза, Свободный, — услышал я глас, словно доносившийся из глубин моего собственного мозга. — Так легче перенести вход.

Я повиновался. Был резкий порыв холодного ветра в лицо. Заложило уши.

ЧУЖИЕ БЕРЕГА

Четыре тонких стеариновых колонны поддерживали легкий свод «Беседки ветров».

Новый величественный пейзаж открывался с пологой и чистой горы, на вершине которой мы очутились под этим легким сводом.

Бескрайний ало-золотой океан осенних лесов, сиреневая тонкая дымка на окоеме тверди, а над горой по-земному синий купол небосвода и солнце… настоящее земное солнце, а не слепящий магниевый сгусток. Чудесно пахло прелой листвой и подогретым октябрьским простором.

— Где мы? — обрадовался я.

— На Планете Истока… — был ответ.

Вдруг я заметил рядом, над собой, руку с тонкими музыкальными пальцами — великанскую, но нежную дворянскую руку. Куда же девалась страшная клешня?! Она пугающе чернела на полу беседки и не шевелилась…

Открытой рукой Сигурд-Омега освободил лицо — и его шлем съежился вдруг, показавшись мне легкой маскарадной тряпочкой.

Глаза!.. Но веки еще были опущены несколько мгновений. Я затаил дыхание. Веки поднялись.

Обычные, серые, настоящие человеческие глаза увидели меня, слава Богу! О, как мне сразу стало тепло и уютно, я вспомнил Чагина… Тот же лик с резкими, мужественными и печальными чертами уставшего воина. Это мог быть и спартанец, и викинг, и русский дружинник… если не считать отсутствия боевых усов и густой бороды…

— Свободному тяжело оставаться в Круге? — со странным, скупым сочувствием спросил Сигурд-Омега, его тонкие, сухие губы чуть шевелились, но не так, как если бы он действительно произносил слова на русском языке. — Здесь как в клетке?

Я попытался дать ответ:

— Вернее определить так: Свободному непонятно. Ему непонятно, почему он «свободный», непонятны законы вашего мира… Впрочем, в противном случае я, вероятно, был бы уже окончательно мертв.

— Мертв?! — изумился Сигурд-Омега. — Свободный?!

— Я ведь не знаю, как вы определяете смерть… — заметил я в свое оправдание.

— Кольцо, — непонятно сказал атлант. — Но ты вне Кольца. Поэтому ты — Свободный.

— Жителям той планеты, с которой я взят, кажется, что они знакомы со смертью… С Кольцом.

— Свободные вне Сферы. Вне Кольца, — как будто пытался меня успокоить атлант. — Цель воина в Сфере — разрыв Кольца.

«Эта игра посложнее «русской рулетки», — только и подумал я.

— Воина, разорвавшего Кольцо, ждет награда?

— Валхалла! — был ответ.

«Прямое попадание!» — обрадовался я.

Догадка прояснялась.

— Все погибшие воины восходят в Валхаллу? — рискнул допытаться я.

— Протопредание, — кивнул надо мной атлант. — Протопредание, рожденное вне Сферы. В Эоне Свободных. В Сфере наоборот — только всепобеждающий воин разрывает Кольцо и восходит в Валхаллу.

— Из Валхаллы не возвращаются? — рискнул я еще раз.

Видом атлант стал очень суров:

— Мне не известен ни один воин, взошедший в Валхаллу. Есть легенды…

— Слишком много препятствий?

— Каждый воин должен пройти все три Круга. На границах высшего, Белого Круга — последняя Война. Слишком бесконечное усилие… Я замыкал Кольцо в Белом Круге более сорока раз… сорок три усилия… и возвращался в Инкарнаполис, на Планету Истока.

— Инкарнаполис и Валхалла не одно и то же?

Ответ, впрочем, угадывался. Как я и ожидал, Сигурд-Омега проявил изумление:

— Инкарнаполис — начало пути. Вахлалла — конец пути.

«Инкарнаполис — Град Воплощения…» — сделал я себе перевод на заметку.

— А бесконечная война?

— Уточнение. Бесконечное усилие. Война — поле. Усилие — урожай.

— А кто враг? — подобрался я.

— Враг всегда один. Сила. Чем выше Круг, тем сила противотока Хаоса становится все мощнее. На границе с Валхаллой сила почти беспредельна. Это сила напряжения самой материи… или Пустоты. В этом главное отличие Сферы от Эона Свободных. Мы обязаны… Мы обречены неустанно расширять Круг, завоевывать новые пространства и планеты. Если хотя бы один воин остановится, сила отбросит назад всех. Начнется неудержимое сжатие Кругов. Сфера свернется в точку с бесконечной массой. Конец мира. Способен ли Свободный объять разумом наш мир… и наши усилия?