Карнавал

они непригодными для сидения. Применяя метод рассуждений реакционного Кювье, Одноклеточная определила, что скамейки вымерли шесть лет назад (шесть слоев отвалившейся краски); она расчистила снег рукавичкой, чтобы поставить сумку, но сумку ставить не стала. Крашеная оторвала розовый телефончик и пыталась прочесть расплывшийся фломастер. Напрасно.

Войдя в троллейбус, Одноклеточная села и задумалась о чем-то расплывчато-мечтательном. Была почти оттепель, но стекла были подернуты памятью о недавних морозах - ледяными цветами и серыми пятнами, которые продышали любопытные дети. Одно из таких созданий устроилось напротив: девочка улыбалась во весь рот с выпавшими передними зубами, торчащие клыки делали её похожей на маленького вампира. В данный момент Одноклеточная мечтала о большой любви. Это была самая неконкретная тема для мечтаний, потому что большой любви Одноклеточная не встречала. Маленькой - тоже. А вот маленькой ненависти в её жизни было предостаточно. Удрученная этим парадоксом, Одноклеточная чуть было не проехала свою остановку.

Входя в метро (скользко-тающая гранитная пещерка), она пока продолжала мечтать о большой любви. На эскалаторе устроилась ещё одна девушка эфективной наружности; вокруг неё обвился самодовольный нахал. Пальцы самодовольного нахала паукообразно шевелились. Соскользнув с эскалатора, парочка отошла в сторону и продолжила свои манипуляции.

В вагоне было в меру тесно. Одноклеточная стояла, глядя на свое призрачное отражение, провалившееся внутрь прозрачного стекла. Отражение радовало печальными романтическими глазами (глаза были чуть великоваты, зато с пушистыми белыми ресницами), белая вязаная шапочка прекрасно сочеталась с белой шубкой и невидимой на отражении жидковатой русой косой. Белая шубка оканчивалась намного выше колен, но никто не обращал на это внимания. Сзади, у плечей, стояли четыре военных красавца в форме защитного цвета. Форма одного из них выглядела поновее. Красавцы разговаривали, перегибаясь через голову Одноклеточной, и толкали её твердыми мускулистыми торсами. Увы, в этих проникновениях не было ничего мужского - так опираются на забор.

Одноклеточная села. Вязаные колготки натянулись на коленях и стали полупрозрачны. Этот замечательный факт не был никому интересен. Вот если бы я была мужчиной, подумала Одноклеточная. Конечно, если бы она была мужчиной.

Просидев совсем немного, она встала. Ей показалось, что в вагон вошло слишком много людей, и будет трудно пробираться к выходу. Народ стоял плотно. Одноклеточная не умела обращаться к незнакомым людям; она попыталась раздвинуть людей локтями, но вышло слишком робко. Тогда она попробовала зарыться в щель между двумя шубами. В этот момент раздвинулись двери; Одноклеточная провалилась в мягкую пушистость зайцев, лисиц и прочих искусственных зверей; ещё секунда - и в вагоне стало пусто.

Она огляделась, готовая сесть снова, все ещё не предчувствуя водоворот.

Вдоль вагона проходил нищий идиот. Если идиот остановится, то нельзя будет