Карнавал

, а не что-либо материальное.

- Можно?

Молчание. Боже мой, он сегодня не в духе.

Она сделала щелку шире и протиснулась в кабинет. Лист писал, не обращая на неё внимания. Не дописав четвертую строчку (Одноклеточная считала), он отложил ручку.

- Садитесь.

Она села.

- Ну? - спросил Лист и сделал спокойно-страшное лицо. Его лицо выглядело, как асфальтовая дорожка, которую видишь, перегнувшись над балконными перилами тридцатого этажа.

- Что ну? - тихо спросила Одноклеточная.

Лист помолчал ещё немного.

- Ах, что ну? - спросил он с интонацией: ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. - Это я вас спрашиваю что.

- Что? - опять спросила Одноклеточная.

- Это вы дали больным мяч? - Лист не выдержал игры в паузы.

- Да.

- А кто вам разрешил?

- Никто, - сказала Одноклеточная, - я больше не буду.

- А вы не такая уж простая, - сказал Лист.

Одноклеточная съежилась в кресле, чтобы выглядеть попроще.

- И не нужно мне притворяться! - сказал Лист. - Я понял все эти ваши попытки. Это все попытки завоевать дешевый авторитет. Вы бы работали лучше!

- Я и работаю, - сказала Одноклеточная, - я вам журнал принесла.

Лист взял журнал и начал листать. Он листал профессионально, почти не глядя и замечая абсолютно все. Он был медицинским гением. А характер - так все они, гении, одинаковы, подумала Одноклеточная с внутренним вздохом.

- Ага! - хищно обрадовался Лист, - в который раз вы невнимательно ведете записи!

- В который? - спросила Одноклеточная.

- Вот у вас, - сказал Лист, - записано, что прооперированная вчера крыса номер двести девяносто семь прошла Т-лабиринт девятого уровня за пятьдесят секунд.

- Да, - сказала Одноклеточная и вытянула шею, чтобы увидеть, что такого страшного она написала. Шея почти не растягивалась, а отклеиваться от кресла было страшновато.

- Этого не может быть, это чушь, - сказал Лист.

- Нет, я точно помню.

- Если точно, то проверьте данные ещё раз, после окончания рабочего дня.

- Хорошо, проверю, - обрадовалась Одноклеточная, - можно идти?

- Идите.

Выйдя из кабинета, она постояла у окна, чтобы отдышаться. Серое небо мрачно глядело на грязно-серый двор лечебницы j 213. Всего в городе было около четырехсот лечебниц. Эти белые высотные здания, все одинаковой квадратно-столбовой архитектуры, знакомо выделялись на фоне убегающих перспектив города. Любые другие здания были ниже. Одноклеточная вздохнула и направилась к лифту.

Спортивный зал был на первом этаже. Больные жизнерадостно играли выпрошенным, наконец-то, мячом. "Попытка завоевать дешевый авторитет", вспомнила Одноклеточная и слегка кашлянула, прежде чем что-то сказать. Правда, в её руках была папка, это меняло дело. Если отобрать у них мяч, то с папкой ничего не выйдет. Что же делать?

- Больные, пожалуйста, подойдите все сюда, - неуверенно сказала она. Ее услышали.

- Вот... (она не умела просить и поэтому всегда мучительно и неверно подбирала слова) вот, у меня эта папка...