Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– Ты имеешь в виду, побывать здесь?

– А что же еще?

Сайко посмотрел вокруг, кивнул:

– Так и есть. Оно того стоило…

К вечеру похолодало. По небу плыли свинцовые тучи, шорох листвы сменился скрипучим ворчаньем деревьев. Где-то на небе пряталось солнце.

Леш стоял над планом, начертанным на земле, внимательно его рассматривал. Наджей и профессор разговаривали в стороне.

– Амнатой караты мичиго.

Профессор оглянулся:

– Он что-то сказал?

– Кераши пенуг.

– Он говорит – красиво. Нарисовано красиво. Он так рисовать не умеет, но он может красиво рассказать о том, что видел.

Леш уселся на поваленный ствол и закрыл глаза. Словно по команде стихли все звуки вокруг. Он начал говорить. Медленно, вдумчиво, с паузами. Легкий ветерок пробегал по его лицу, словно нашептывал воспоминания…

Ка-ра-ты по-го-ми ква-го-зи,

Пе-тра-лу ге-ве-са про-лу-на…

Профессор вслушался в незнакомую речь. Казалось, великая тайна трепещет, дрожит в воздухе. Касается его сознания тихо, нежно, настойчиво.

Наджей переводил:

И как только Леш замолчал, тонкий луч света пробился сквозь плотный слой облаков и заиграл на его лице.

– Леш, – с волнением произнес профессор, – скажи, светящиеся облака показывали тебе другой мир еще когда-нибудь или это было лишь однажды, когда появился я?

– Да, – кивнул Леш. – В других местах, но это очень далеко. Когда-то мой отец его видел, а до него его отец.

– Получается, они попадали во временной прокол и видели другую действительность?

– Похоже, проколы во времени случаются и самопроизвольно. Хаотический процесс?

– Может, это утихающие всплески после коллапса нашей цивилизации? Колебания временного пространства, знаешь, как круги на воде от упавшего в нее камня?

– Это же может мне помочь! – воскликнул профессор, его сердце наполнила радость. – Если временное пространство всё еще нестабильно, значит, и точка этой древней действительности раскроется легче. Ей не нужен мощный импульс! Тем более, Леш говорит о том, что видел самопроизвольное раскрывание-схлопывание. Нестабильность после коллапса… это всё объясняет… – Он забормотал что-то неразборчиво.

25

Наше время

– Дурак! Какой же ты дурак! – выдохнула с облегчением Ксения, увидев, что Кость открыл глаза.

Он лежал на палубе, все вокруг суетились. Лаял пес цвета речной гальки, сидел на корме и просто лаял. Кличка у пса была какая-то странная – Жюк.

Костик не помнил, как его вытащили из воды.

– Хорошо, что я заметил его! Смотрю, что-то вывалилось за борт, – рассказывал Славик. – Камнем вниз. Отойди мы хотя бы еще на тридцать метров, и пиши пропало!

– Зачем ты это сделал? – Лариса стягивала с него куртку.

Ник помог ему сесть.

– Ну что, похититель бумаг, решил подзаработать? Хотел создать свою машину?

– Н нет, – стучал зубами Кость.

– Тогда что? Просто за компанию с дружками? Ты – лошадь в пальто, не меньше. Все мы не без греха, и нужно идти дальше, идти и жить. Трус! Сдаться и умереть было бы слишком просто. Найди в себе мужество смотреть в глаза жизни, – он сжал ему руку выше плеча. – Пусть всё остается в прошлом.

– Хорошо бы, – улыбнулся Кость. – Тогда и конь пусть остается в прошлом.

– Все мы не без греха, – хохотнул Ник. – Что ж теперь делать, всех топить? Кстати, раз уж мы узнали обо всем – никто, кроме тебя не видел, как исчез профессор, и поэтому ты всем нужен, – и он хитро подмигнул.

Кто-то похлопал Костю по плечу. Пес вцепился в правую штанину и терзал ее, рвал, мотая из стороны в сторону.

– Здорово, что я вам еще нужен, – пробормотал тот. – Эй, Жюк, что ж ты делаешь, зверь?!

Ксеня взяла парня за руку, а он, в порыве благодарности, поцеловал ее пальцы.

И удержал в своей ладони.

Долгий взгляд – и девушка вдруг покраснела. Но руку не убрала.

– Ладно, ребята. Кто-нибудь знает, где мы сейчас находимся? – Ник обратился к парню, управляющему баркасом. Тот – бывалый моряк, у него даже задубевшая кожа была цвета ленских берегов. Он неторопливо поправил бесформенную кепку, провел кончиками пальцев по козырьку, словно утверждая за собой право быть капитаном. Ему бы еще трубку в зубы для полноты образа. Он сунул руки в карманы своей. ветровки цвета вылинявшего кумача и произнес:

– Скоро Верхний Бестях. У них праздник – на берегу проводят фестиваль ленд-арта. Там я высажу Эдика, он участвует в нем.

Эдик кивнул. Берег – открытая сцена для всех, может участвовать любой.

– Я буду «рожать» мух. Промдизайн.

– Каких мух?

– Проволочных.

Ксения, услышав разговор, подсела ближе:

– Ленд-арт возникает тогда, когда художник пытается вступить в диалог с природой. Несколько лет назад я была на таком фестивале. Пришла поглазеть-посмотреть, подышать-побродить, а в итоге возникла моя инсталляция – заходящее солнце в раме.

– У меня уже были проволочные «яйца», теперь вот – мухи. Прикольно.

Эдик мурлыкал что-то под нос. Пальцами играл на виртуальной клавиатуре. Отбивал такт.

– Уже в процессе, – пояснил он Ксене, когда она попыталась сыграть с ним в четыре руки. Якобы сыграть, якобы на клавиатуре. На что Ник заявил, что художники все ненормальные, потому что всегда в процессе. И теперь он будет знать, как на самом деле рождаются мухи. Проволочные.

Ларису опять рвало. Не переносил ее организм качки. Пес сидел рядом с ней и сочувствующе поскуливал. Ксения спросила у капитана, можно ли сделать остановку.

– Да вот Эдика высадим и пройдемся по земле. А к Столбам я вас доставлю, не беспокойтесь.

Славик тихо разговаривал с Денисом.

– Славик, раз уж мы всё узнали о временном проколе, я решил пофилософствовать о случайностях разного рода.

– Применив математику?

– Философия и есть математика.

– Да, да, конечно. Что же еще? География – математика, историю ты тоже увязал с математикой, у тебя в этой жизни сплошная математика. Так что ты думаешь обо всем этом?

– Ты рассказал об основной концепции. Я не противник точечных теорий пространства-времени, но на поверхности лежит сама проблема – здесь, в точке нашей действительности нет приемника! Короче, профессор может не вернуться, если что-то случилось с его ручным преобразователем.

– Но он же как-то собирался вернуться? Он написал Петрику совершенно четко – вернусь тогда-то, в то же место! В чем ты видишь проблему, Денис?

– Если бы я знал! Но я допускаю, что прибор сломался, полностью или частично. Случайности непредсказуемы, но они обладают элементами стабильности. Я бы сказал, что у профессора возникнут трудности с возвращением с вероятностью, близкой к единице.

– Почти стопроцентной?

– Можно сказать иначе – шансов на благополучное возвращение почти нет.

Славик растерялся:

– И что же делать?

– Нужно подумать. Мы далеки от физики и технологий, машину времени нам всё равно не создать. Но и твой отец был далек от подобных технологий. Он – географ. Понимаешь? Петрик может мыслить, как он, а мы должны увязать эти мысли с реальностью.

26

На берегу Лены было оживленно – пестрая волна художников и сочувствующих перекатывалась шумно, с настроением. Конный театр (и откуда?) вдоль берега выгуливал лошадок, хохотали дети, гоняясь за местными собаками, удивленные птицы носились над рекой. С завидным нахальством современное искусство пыталось конкурировать с красотой ленского пейзажа – несуществующие доныне образы рождались легко и свободно.